Академия воровского дозора

– Фотография ни о чем не говорит. Это просто классный фотошоп! Поздравляю вас, господин инспектор!

– Не нервничай. Я не занимаюсь расследованием ограбления банков, ты это знаешь… Я возглавляю отдел по борьбе в сфере искусства. Ограблениями занимаются совершенно другие люди. Более жесткие, совсем не симпатичные и не такие разговорчивые, как я… Они не станут с тобой долго церемониться, у них в достатке других средств, чтобы развязать язык такому парню, как ты. Но это еще не все… О твоих похождениях может узнать Нестор, а он не любит, когда его люди промышляют на стороне и тем самым подставляют под удар его и его бизнес. Даже трудно предположить, кто тебя суровее накажет – полиция или Нестор.

Таукис Дестунис посмотрел на красивую белую яхту и разглядел на палубе две небольшие изящные фигурки. Господин Олкимос не любит отдыхать в одиночестве, у него весьма утонченный вкус, эти грации сопровождают его последние полтора месяца повсюду, подумал он. Интересно, жена подозревает о его забавах? Похоже, он и не думает скрывать от нее свои слабости. А может, у них имеется некоторая негласная договоренность, по которой ей позволительно тоже иметь некоторые сердечные секреты. Благо, что на побережье всегда в избытке мускулистых парней, которые будут не прочь поразвлечь стареющую, но весьма состоятельную даму за умеренное вознаграждение.

Солнце припекало. Тень скукожилась до величины ладошки, намереваясь и вовсе раствориться среди солнечного света, и Таукис Дестунис отошел под небольшой платан, пробивавшийся сквозь каменистый утес. Своими размерами и чахлой кроной растение значительно уступало деревьям, разросшимся в низине, где почва была сдобрена слоем перегноя. Здесь же одни только камни и серая известковая пыль, запрятавшаяся между трещинами, а потому корни у такого ствола длинные и сильные, борющиеся за крохи воды. Несмотря на внешнюю убогость, такие растения куда крепче и выносливее тех, что произрастают вблизи водоемов. Вряд ли отыщется сила, способная сковырнуть корневую систему, въевшуюся в трещины скальной твердыни. И если дереву суждено погибнуть, так только от старости, когда многочисленные недуги разобьют дряхлеющую кору, а обветшавшие корни уже не в силах будут доставлять скудную воду до чахлых крон. А потому платан рос экономно, медленно, приберегал силы на долгие годы и не спешил показывать губительному солнцу наполненный соками лист. Тень от такого платана скупа, как от колючего кустарника, коих на скалистой поверхности достаточно.

– Хорошо, – сдался наконец Григориус, – чего вы от меня хотите?

– Ты знаешь, чем занимается твой босс?

– Наслышан, – сдержанно ответил Попадус.

– Прекрасно… В ближайшие дни к нему должна прибыть крупная партия контрабандного антиквариата. Я должен знать, где именно он спрячет товар.

– Хм… Где гарантия, что вы не сдадите меня криминальной полиции, как только получите нужную информацию?

– Торгуешься? Это хорошо. Если бы ты согласился сразу, у меня появились бы сомнения в твоей искренности. Скажу вот что, мне это просто невыгодно. Зачем терять столь ценного осведомителя? Я даже больше тебе скажу: если каким-то образом тебя заподозрят в ограблении банка, я сделаю все возможное, чтобы вывести тебя из-под удара. Тебя устраивает такой ответ?

– Я слышал, что вам можно доверять.

– Ты все правильно слышал. Сделаешь свое дело, и проваливай на все четыре стороны! Теперь твое слово.

– Я попробую узнать. Хотя это будет очень непросто, Олкимос никому не доверяет.

– Мне нужны конкретные сроки.

– Постараюсь через неделю.

– Это долго… Даю тебе три дня! В противном случае твоя помощь мне будет не нужна.

– Как вы себе это представляете? Я подойду к нему и спрошу: «Господин Олкимос, а где вы хотите спрятать свою контрабанду?» Так, что ли?

– Не хочу тебе советовать, как ты это сделаешь, – хмыкнул инспектор. – Сроки мы с тобой уже обговорили, так что расходимся. Я позвоню тебе через три дня. Если узнаешь раньше, дашь мне знать!

Попадус заторопился по каменистой тропе к парку, заросшему платанами. Кажется, ему не терпелось оказаться в тени. Постояв немного и поглазев на огромную яхту, стоявшую на якоре у входа в бухту, Дестунис медленно поплелся к своей машине. Хотелось оказаться не на древнем каменном утесе, едва ли не до белизны обожженном солнцем, а на небольшой яхте в плену у прекрасных нимф.

Григориус Попадус плюхнулся на водительское кресло и, включив кондиционер, заколесил к дому Олкимоса. В шесть часов вечера он обязан был отвезти шефа в ресторан «Афродита» – небольшое прохладное местечко на самом берегу моря, где он нередко выпивал со своими приятелями.

Подъехав к дому, Григориус увидел хозяина, спускавшегося с террасы по длинной лестнице. Олкимос выглядел слегка встревоженным.

– В ресторан сегодня не поедем… Сделаешь вот что, возьмешь вот эту машину, – показал он на белый «Гелендваген», стоявший в углу двора, – и прокатишься до порта. Ты меня хорошо понимаешь?

– Да, господин Олкимос.

– Что-то ты сегодня какой-то другой, как будто где-то витаешь… С тобой все в порядке? Ты о чем все время думаешь?

– Просто немного припекло… Устал. Жара!

– Ладно, бывает… Береги себя, мне скоро понадобится твоя помощь. В моем окружении не так много людей, на которых я мог бы положиться.

– Можете располагать мною всецело, господин Олкимос.

– Это хорошо… – одобрительно кивнул Нестор. – Господина Силидиса знаешь? Я с ним нередко обедал здесь на террасе, – ткнул он пальцем в большую пальму, широко разросшуюся на краю террасы.

– Конечно, он служит на таможне.

– Все так. Перед самым портом стоит небольшой частный дом, рядом с ним произрастает лимонная рощица. Знаешь?

– Да, мне приходилось там бывать.

– Подъедешь к этому дому и скажешь, что приехал от меня. Силидис даст тебе восемь небольших ящиков, загрузишь их и отвезешь по адресу: Гелиолиса, семнадцать. Вот тебе ключ от этого дома. Запомнил?

– Запомнил, – взял Попадус ключ. – А может, мне поехать на старой машине, если коробки небольшие? Улицы узкие, там трудно будет разворачиваться.

– В городе знают эту машину, так что никто из полицейских не остановит. Зачем нам неоправданный риск? – ответил Олкимос. Прозвеневший телефонный звонок прервал беседу. – Слушаю, – включил он телефон. – Первая часть уже получена… Ты должен подъехать и сам все отобрать… Тогда можно поговорить о второй партии, а остановиться лучше всего в гостинице «Амелия». Вот и хорошо… – Отключив телефон, Нестор повернулся к Григориусу, продолжавшему стоять: – Ну, чего стоишь? Поезжай!

Петляя по узким неровным улочкам, выложенным серым булыжником, Попадус покатил в сторону морского порта. Узкие дороги, проложенные еще несколько столетий назад и рассчитанные на телеги, едва вмещали широкий «Мерседес». Пару раз ситуация становилась весьма критической, и он был всего лишь в паре сантиметров от вероятности ободрать белоснежные бока автомобиля о выступающие камни. Но, слава богу, обошлось! К месту назначения Григориус подъехал с изрядно потрепанными нервами и промокшей от напряжения рубахой.

Хозяин дома, дородный мужчина лет сорока пяти, стоял у двери и, задумчиво покуривая, наблюдал за его непростыми маневрами.

– Думал, кузов поцарапаешь, – проронил он равнодушно, – там на повороте балка из стены торчит. А ты – молодец, выбрался… Заезжай во двор, не здесь же грузиться.

Открыв ворота, Силидис пропустил вовнутрь автомобиль и, махнув рукой, заставил его остановиться в центре двора.

– Чего стоишь? – прикрикнул он на Попадуса, застывшего подле машины. – Помогай грузить, или ты думаешь, что я за тебя корячиться стану?

Под навесом лежали какие-то громоздкие коробки, прикрытые легким выцветшим брезентом. Подхватив одну из них, таможенник поднес ее к распахнутому багажнику и аккуратно положил. Григориус тоже подхватил коробку, оказавшуюся неожиданно легкой, и установил ее в глубине просторного багажника.

– А что в них находится? – невинно поинтересовался он. – Не такие уж тяжелые, а большие.

– Послушай, парень, не знаю, как там тебя зовут, но ты бы поменьше спрашивал, если не хочешь без языка остаться. Тебе все понятно?

– Да, – ответил Григориус.

– А теперь хватай следующую поклажу и неси ее в машину. Да побыстрее, а то мне еще на службу нужно успеть.

Загрузив коробки в багажник, Григориус сел за руль. Машина, будто бы волоча за собой неприязненный взгляд таможенника, тронулась тяжело. Толстые покрышки на неровно выложенных булыжниках отыгрывали какую-то рваную мелодию.

Только отъехав достаточно далеко, Попадус задышал наконец свободно.

На следующий день Григориус Попадус позвонил инспектору Дестунису и отрапортовал, что есть тема для встречи. Условились встретиться за городом, на заброшенном карьере.

Прежде с этого места добывали щебенку, весьма нужный материал для строительства дорог, но теперь позабытый, всеми брошенный карьер предстал несколькими неровными котлованами с обсыпавшимися краями, вокруг которого бугрилась и продавливалась поверхность. Здесь велись подземные выработки. Карьер закрыли сразу после того, как груженный щебнем самосвал, проломив тонкую кровлю, упал с тридцатиметровой высоты. Водитель с пассажиром погибли сразу. Сейчас на карьере можно было увидеть только немногих людей, падких на дармовой щебень: его загружали в легковые автомобили, а наиболее рискованные подъезжали даже на грузовиках, хотя такая езда больше напоминала передвижение по минному полю – не было никакой гарантии, что машина не провалится через пару десятков метров.

Дестунис подъехал в точно назначенное время, унылым взглядом обвел изрытый ландшафт, сквозь который мужественно пробивались чахлые колючие кусты можжевельника. Такой пейзаж мог бы вызвать уныние, если бы не кусочек синего искрящегося на солнце моря, что просматривался в расщелине скалы.

Увидев подошедшего Попадуса, инспектор произнес:

– Послушай, Григориус, ты почему такое место выбрал? Может, хочешь меня здесь стукнуть кирпичом по темечку и спрятать где-нибудь в одной из этих пещер? Так вот, сразу хочу тебя предупредить, ничего из твоей затеи не выйдет. О том, что я нахожусь здесь, знает очень много людей.

– Вы неправильно меня поняли, господин инспектор, – обиженным тоном протянул Попадус. – Если я на что-то и способен, так это стащить то, что плохо лежит. А «мокруха»… это не мое, – отрицательно покачал он головой.

– Интересное замечание, значит, сумму в четыреста тысяч евро, лежащую в сейфе банка, ты называешь плохо лежащей, так, что ли? Ну-ну… Чего скривился? Это я так… Считай, неудачная шутка. Ладно, что там у тебя? Выкладывай!

– Я узнал, где сгружен контрабандный груз.

– Похвально. Каким образом?

– Вчера я лично перевозил его по адресу: Гелиолиса, семнадцать. Еще я слышал, как господин Олкимос разговаривал с кем-то по телефону.

– О чем они говорили?

– О второй партии товара, но для этого собеседник должен приехать в Грецию и сам отобрать. Тогда они подвезут.

– Он его как-нибудь называл?

– Нет. Олкимос рекомендовал ему гостиницу, в которой тот должен остановиться.

– Что за гостиница?

– «Амелия».

– Неплохая гостиница, пустынная, – понимающе кивнул инспектор. – Все постояльцы на виду. Предусмотрел! Как будут перевозить товар?

– На яхте Олкимоса. Они всегда так делают.

– А ты молодец, не ожидал. Приятно иметь дело с толковым агентом.

– Господин инспектор, – взволнованно заговорил Попадус, – вы сказали, что больше не будете меня привлекать…

– Не напрягайся, – с усмешкой отозвался Дестунис, – пошутил я… Обращаться не буду… По пустякам! Но уж если все-таки меня припрет, не обессудь, просто вынужден буду. Да не сверли меня так своими глазенками. А может, все-таки хочешь меня грохнуть? – дружески поинтересовался он и уже сурово предупредил: – Не советую!