Цена неслучайного успеха
– Писателем.
– Писателем? Ого, как! Мы с Колючим читать книги любим. И о чем ты собираешься писать?
Пожав плечами, отвечал:
– Обо всем.
– Напишешь тогда про нас?
– Попробую.
– Интересно будет почитать.
– Петро, скоро Щербатый с Коновалом должны подойти, – напомнил Колючий.
Крестный понимающе кивнул.
– Ладно, у нас еще кое-какие дела намечаются. Заходи, не пропадай.
Что же такое заставило его прервать разговор с крестником? Наверняка будет разрешать какой-нибудь спор в качестве третейского судьи, даже мне известно, что у Щербатова с Коновалом были какие-то серьезные терки.
Попрощавшись, вышел из комнаты (ну никак не поворачивался назвать столь ухоженное место сараем) и заторопился к дому.
Следующая моя встреча с крестным произошла через много лет.
Г Л А В А 2
НАЧАЛО 90-Х. НАЗВАНИЕ РОМАНА
Это было то самое смутное время, когда деньги на службе не платили вовсе, а если и выплачивали то крохами и по частям, а потому некоторая часть интеллектуалов пооткрывали индивидуальные предприятия; другие стали заниматься частным извозом; третьи сменили белые воротнички на рабочие перчатки – вкалывали на стройках; немалая часть интеллигенции осела на вещевых рынках.
Особым спросом среди культурной элиты пользовались книжные базары и барахолки. На многочисленных толкучках можно было повстречать профессора, продававшего старинные фолианты. Рядом с доктором наук можно было углядеть лекальщика, оставшегося без работы.
Филателисты распродавали коллекции марок; нумизматы торговали старинными монетами и медалями. Непутевые отпрыски почившего фронтовика сбывали боевые ордена. Более демократичного места, чем барахолки трудно было отыскать.
Дружелюбно, демонстрируя союз рабочего класса и научной интеллигенции, новоявленные продавцы дружно, подбирая самые изощренные оскорбления, материли демократов, пришедших к власти, за то, что те разрушили великую страну, за причиненный хаос, к которому привели их либеральные реформы. А затем, по окончанию шумного базарного дня, чтобы закрепить товарищество, направлялись к близстоящей рюмочной за сорокоградусным шкаликом.
Именно среди вороха книг, разложенных, где небрежной россыпью, а где в идеальном порядке, располагался ключик к моему творческому прорыву. Задача была предельна проста: следовало отыскать издательство, специализирующееся на публикации исторических романов. Оставалось только выписать из книжки адрес подходящего издательства и, явившись к ним, предложить свою рукопись. И тогда, можно будет сказать, что половина дела выполнено…
В глубине моего книжного стола покоились пять рукописных романов (каждый в двух экземплярах), отпечатанных на механической пишущей машинке “Москва”. Временами я извлекал из рукописей цельные куски и передавал их в республиканские газеты и журналы. Через полгода, благодаря такой активности, в республике уже не оставалось ни одного печатного издания, где не выходили бы мои творения.
Неторопливо, останавливаясь перед каждым лотком с книгами, я внимательно всматривался подходящие издания. Издательств, специализирующихся исключительно на исторических романах, оказалось не так уж и много, всего лишь три. Два небольших и одно крупное. Вряд ли маленькие издательства способны переварить сразу пять моих рукописей, каждая из которых вмещала более шестисот страниц. Решил остановился на главном, имевшее претенциозное название “АРСЕНАЛ”. Вполне успешное и активно развивающееся предприятие, едва ли не ежемесячно производившее на свет новые серии и нуждающееся в большом количестве интересных книгах, а также в хороших писателях.
Подняв книгу с прилавка, я долго ее рассматривал. Суперобложка, отличная бумага, на твердой обложке золоченое тиснение. Только начальный тираж тридцать тысяч экземпляров. О таком издании мечтает каждый писатель. Аккуратно пролистал толстую книгу. Перед каждой главой имеются рисунки. Красивые и весьма затейливые руны отделяют одну главу от другой. Заглянув в конец книги, переписал адрес издательства, располагавшейся в Москве где-то на Кронштадтском бульваре.
– Так вы будете брать книгу? – с надеждой поинтересовался продавец лет сорока с аккуратно подстриженной бородкой.
Наверняка работает в каком-нибудь НИИ старшим научным сотрудником, а продажу книг воспринимает, как побочный заработок. В действительности, это уже не так, – переформатирование личности происходит куда быстрее, чем ему представляется, – продажа книг приносит ему денег значительно больше, чем исследовательский институт, в котором зарплату платят нерегулярно и весьма мизерно. Теперь он больше мелкий бизнесмен, нежели ученый.
– Возьму, – протянул я деньги, нужно посмотреть, что за люди издаются в “АРСЕНАЛЕ”.
На щеках бородача промелькнуло нечто похожее на улыбку, по которой читалось: “День проходит не напрасно, денег уже хватает на полкило колбасы, и это только самое начало базарного дня!”
– Книга интересная, не зря приобрели, – заверил продавец. Через потускневшую оболочку ученого напористо выпирал новоиспеченный коммерсант.
– Охотно верю, – попрощавшись, вышел с базара.
Подошел мой трамвай, будто бы вынырнувший из времен гражданской войны. Да и сам он по внешнему виду напоминал тот самый знаменитый красный бронепоезд Троцкого, который, дразня отряды подполковника Каппеля, обстреливал стены Казанского Кремля. Двери гостеприимно распахнулись, металлическое брюхо заглотило целую толпу. Переварив угощение, трамвай тронулся, с каждым пройденным метром наращивая металлическую трескотню и перестук колес.
* * *
Вернувшись домой, я сел на стол, на котором были разложены исписанные листы бумаги. Несколько дней назад взялся за написание нового романа. Тематика необычная – воры в законе, представляющие собой в уголовном мире касту избранных, ее генералов. В литературе о них нигде не написано ни слова. Воры, упоминаются лишь вскользь, поверхностно, заметно стыдливо. Значит, я буду первым из писателей, кто заглянет в этот тайный орден и познакомит с ним читателей…
Во многом литература напоминает науку, – всегда следует искать нечто новое, а не топтаться на дорогах, по которым уже проходили толпы писателей. Прежде чем взяться за написание необычного романа, следует узнать об этой теме максимально много. Обычная исследовательская работа, которую проделывает каждый мыслитель. Никто же тебе не принесет нужную информацию на блюдечке, должен добывать ее сам, как пчелка, которая собирает нектар с полевых цветов. Именно поэтому я не чурался встреч, которые могли принести мне пользу в написание романа, копался в архивах, принесших мне немало полезного материала. И когда почувствовал, что новости, факты, сообщения, просто переполняют мозговые центры, решил выплеснуть содержимое на чистые листы писчей бумаги.
Следовало придумать название романа, – оно должно быть сильным и звучным, отражать суть рассказанного. Чтобы у всякого, кто возьмет его в руки, возникло желание не отпускать книгу до тех самых пор, пока не будет прочитана последнюю строчка.
А что если назвать такой роман – “Я – вор законе”! Название прямо как выстрел. В самую точку! Но имелся определенный риск, – я влезал в сферу, к которой не имел никакого отношения, которая была от меня столь же далека, как и карликовая сфероидальная галактика в созвездии Кассиопеи. Это был мир, с которым я ни разу не пересекался, хотя имел о нем какое-то представление. Но все мои сведения были всего лишь мазками на огромном полотне художника и не давали представления об общей картине. Те, кто имел к этой заповедной жизни отношение, крепко держали рот на замке и не желали делиться своими знаниями со случайным человеком. Они были церберами, настоящими цепными псами со вздыбленной шерстью, охранявшие границы своего ордена. И называли себя не иначе, как “бродягами”.
Написано было уже более сорока страниц, скрепленных обыкновенной металлической скрепкой. Будоражимый тайнами воровского ордена, осторожно пробуя ногой почву на ощупь, я вступил на их территорию, не признающей чужаков. Как они отнесутся к нежданному гостю я не представлял. А вдруг это “красная черта”, за которой пряталась темная глубина без конца и края? Но подгоняемый желанием написать нечто заповедное, о чем не знало большинство и что могли бы с интересом прочитать читатели, я все дальше углублялся в заповедную тему.
Взяв ручку и придвинув к себе лист бумаги, продолжил писать:
“Варяг любил сидеть у камина: здесь, возле огня, хорошо думалось. Иногда он брал в руки карты и, тщательно перетасовав, развлекался фокусами. Его чуткие пальцы не отвыкли от карт. Он легко разбирал игровые комбинации и, обладая крепкой, почти феноменальной памятью, моментально запоминал рубашку на обратной стороне, отмечая едва заметные различия в рисунке. Ему нужно было сыграть два кона, чтобы уже знать наверняка, какая масть в руках у соперников, и, памятуя о его талантах, на вторую игру игроки распечатывали новую колоду”.
Г Л А В А 3
ТЕМА ИНТЕРЕСНАЯ
В тринадцатиэтажном здании “Идель-Пресс” размещалось большинство печатных изданий города. Располагалось оно на правом берегу Казанки, где прежде произрастали пойменные луга. С верхних этажей прекрасно обозревался противоположный каменистый берег Волги, отстоявший от здания километров на восемь, с которого в Гражданскую войну отряды подполковника Каппеля обстреливали город.
Прежде эта местность входила в Козью слободу, – некогда гиблое топкое место, с деревянными покосившимися строениями. Славилось она тем, что местные жители во множестве держали коз, а когда в середине семнадцатого века разразилась эпидемия чумы, то жители принесли в жертву козла. Легенда гласила, что удалось спастись лишь тем, кто отведал жертвенного мяса.
На восьмом этаже размещалась редакция газеты “Молодость Республики”, где нередко печатались мои отрывки из романов, дважды публиковались повести, вышедшие в начале года отдельной книгой. В секретариате редакции работал мой друг Александр Воронин. Причин для посещения редакторской были простыми – дружеская беседа за чашкой чая. Возможность обсудить вышедший материал, предоставить новый.
Прошел в редакцию новостей и увидел Александра, сидевшего за письменным столом и правящего очередную статью.
– Я уже тебе звонить хотел, чтобы ты к нам зашел. А ты прямо как почувствовал!
– А что стряслось? – спросил удивленно.
– С тобой главный редактор хотела срочно переговорить.
А вот это новость! День складывался совершенно не так, как планировалось поначалу.
– А что за вопрос?
– По поводу публикации. Хочет что-то предложить. Зайди к ней сейчас, не откладывая.
Постучавшись в коричневую дверь, вошел в просторный кабинет главного редактора. Рамиля Ильмировна сидела в широком удобном кресле, обтянутое мягкой черной кожей за широким столом. К нему буквой “Т” был придвинут длинный стол для заседания, по обе стороны которого стояли мягкие стулья с высокими спинками. Во всю правую стену панорамные окна, в их обзоре едва ли не половина города: усть Казанки, впадающей в Волгу; вид на мост, соединяющий обе стороны реки, но особенно впечатляюще выглядел Кремль, стоявший на скалистой высокой террасе.
– Костя, хорошо, что ты пришел, присаживайся, я уже Саше сказала, чтобы он тебе позвонил. – Присел на предложенный стул и в ожидании посмотрел на главного редактора. Рамиля Ильмировна заговорила негромким и мягким голосом, столь ей свойственный: – Я вот о чем хотела с тобой поговорить… У тебя будет для нашей газеты какая-нибудь повесть, которую мы могли бы печатать с продолжениями, скажем, месяца два-три? Такую, чтобы она заинтересовала нашу молодежь. Сейчас тираж нашей газеты падает, всего двадцать две тысячи экземпляров, и мы бы хотели заинтересовать ее каким-нибудь интересным литературным произведением.
На какое-то время я задумался. Две недели назад я засел за криминальный роман о ворах в законе, который давно хотел написать. Кто они такие и чем занимаются мало кто знал. Некоторые считали их “клюквенниками”, ворующие белье где-нибудь на чердаках, или жуликами, обирающих пьяных в темных дворах.
В действительности законники являлись кастой криминального мира, его генералами, избранный круг, высшая ступень в криминальной карьере, которые руководили всем преступным миром. О них не писали ни в газетах, не рассказывали в журналах, о них даже книг не выходило, и уж тем более о них не снимали фильмы. Информацию о них можно было получить только в специальных изданиях, чаще всего носивших рукописный характер, на обложках которых значился гриф “Совершенно секретно”.
Впервые о ворах я услышал еще в раннем возрасте. В тот день к нам во двор зашел парень лет двадцати пяти и подсел за стол, на котором мы играли в домино. Первое, что бросилось нам в глаза, так это его золотые фиксы и добродушная располагающая улыбка, а когда он сцепил ладони в замок, то мы увидели на его кистях огромное количество татуировок. При первом взгляде казалось, что кисти и пальцы окрашены черной краской. Только всмотревшись, становилось понятно, что это тюремная графика: на каждом пальце выбиты перстни, что должно было говорить о его высоком тюремном статуте (об этом я понял только немного позже) сидельца. На кисти правой руки заходящее за горизонт солнце, где короткие лучи чередовались с длинными; на левой руке – оскаленный барс.
Парень имел вполне дружелюбный вид и кроме уголовных наколок ничто не указывало на его воровскую масть. Терпеливо дождавшись очереди, он поиграл с нами несколько партий, затем также неожиданно ушел, как и появился. Немногим позже я узнал, что это был Мирон, проживавший в соседнем доме, и угодивший в тюрьму по малолетке за небольшую кражу. Просидел он десять лет где-то под Норильском и освободился только неделю назад. Но он был не единственным “бродягой” на нашей улице, от которых впоследствии я узнал немало презабавных историй об уголовном житие.
Во время второй учебной геологической практики меня неожиданно назначили начальником отряда из шести человек, четверо из которых прошли лагеря, а один и вовсе оказался прошляком2. Именно с ним у меня завязались приятельские отношения, и мы провели немало долгих часов у вечернего костра, беседуя обо всем.
Аккуратно, оставшись наедине в полутемном палатке, я записывал свои ощущение в тетрадь, смутно осознавая, что когда-нибудь записи могут мне пригодиться и вылиться в написание книги. И вот этот час пробил.
Удивительно дело, но моим крестным тоже оказался вор в законе, о чем я ни разу не проговорился.
– Я тут начал писать книгу о криминальном мире, – признался я главному редактору.
– И сколько уже написано?
– Написано немного, наверное, уже пятая часть романа. Но самое главное, материал уже собран, и мне осталось только переложить его на бумагу. Но я не знаю, подойдет ли роман для молодежной газеты. Об этом еще никто не писал.
– Никто не писал… Это уже интересно! Сейчас у нас демократия, свобода выбора. Ограничений особых нет, так что приноси. Оставишь у Саши, а мы в свою очередь, посмотрим.
В этот же день ближе к вечеру я отнес начало моего роман в редакцию газеты.
– Когда будет известно, подошел мой материал или нет?
Взяв рукопись, Александр внимательно ее пролистал, после чего сообщил:
– Позвони где-нибудь через недельку, и мы точно скажем.
* * *
Нельзя сказать, что всю неделю я проживал в каком-то тревожном ожидании. Занимался личными делами, писал научные, статьи, читал студентам лекции. Неделя пролетела незаметно, как если бы ее не было вовсе. О том, что нужно позвонить в газету, я вспомнил лишь после обеда. Лучше зайти в редакцию и выяснить все на месте. Скорее всего, отрывки из романа не подошли, иначе бы позвонили и сообщили в каком номере запланирован выход романа.
Поднявшись на восьмой этаж, где размещалась редакция “Молодость Республики”, я вошел в хорошо знакомую комнату. За прошедшее время в ней ничего не изменилось: на столах возвышались кипы исписанных бумаг, по-деловому гудели включенные компьютеры, лежали разбросанные ручки. На столе ответственного секретаря газеты лежал надкусанный кусок пирога с капустой, а рядом на сложенном вдвое листе стоял стакан остывшего чая. Вполне деловая обстановка.
Александр сидел за своим столом и что-то выстукивал на клавишах своего компьютере.
– Привет, Саня, ну как начало моего романа?
– Ты разве ты ничего не знаешь, газеты еще не видел? – спросил удивленно журналист.
– Нет. А что такое?
– Так мы уже одобрили твой материал. Газета с твоим романом еще вчера вышла в продажу, в нашей “толстушке”, там самый большой тираж. перед этим дали очень красивый анонс, сообщили, что будет продолжение. Рассчитываем, что роман станет популярным и будет идти минимум полгода, – произнес улыбающейся Александр, наслаждаясь моей обескураженностью.
– Как так? – Возглас больше походил на отчаяние, нежели на торжество. – Но ведь это только начало романа! Я даже толком не знаю, что там будет дальше! Я ведь его даже до середины не написал.
– Не страшно, – взбодрил Александр, сполна насладившись моей озадаченностью. – Ты у нас быстро пишешь. А потом газетная публикация весьма хороший стимул, чтобы написать роман до конца. У тебя еще есть время в запасе. Пока мы будем печатать, что у нас имеется, а ты будешь приносить нам то, что напишешь за неделю. – Подняв со стола две газеты, протянул мне: – Вот держи… Вчерашний номер с твоим романом. Нам уже все телефоны оборвали, когда будет продолжение, хотя мы об этом уже написали… Почитаешь. В газете кроме начала твоего романа еще масса всего интересного написано.
– Не сомневаюсь.
Расправив сложенную вдвое газету, увидел на первой полосе, которую журналисты обычно называют “витриной”, и где анонсируют самые значимые материалы номера, название своего романа, написанного большими буквами и выделенного полужирным шрифтом:
“В четверг выходит криминальный роман Евгения Сухова “Я – вор в законе”.
Взяв следующую газету, распахнул страницу и на развороте увидел начало своего романа. Невольно вчитался в первые строчки и не мог остановиться, пока не прочитал весь печатный лист, внизу которого прочитал короткую, но емкую надпись: “Продолжение в следующем номере”.
– Мы тут уже подсчитали, что твоего материала, что ты нам уже принес, хватит на четыре номера, а вот дальше тебе нужно будет нам помочь, – объявил Александр Воронин.
– Куда же мне теперь деться? Напишу!
Распрощавшись, я забрал газеты и вышел за дверь.
Г Л А В А 4
ДОЦЕНТ В ЗАКОНЕ
Лето заканчивалось, ее холодное дыхание остудило природу, – большая часть деревьев лишилось пышной зеленой кроны, а то, что еще оставалось, понемногу окрашивалось в желтые и багровые краски. Мне нравится ранний период осени. Окружающий мир, готовясь к стуже, выглядит слегка опечаленным, где-то даже меланхоличным, – скоро ему предстоит обрядиться в ледяной мундир, в котором он пробудет до самой весны.
Роман писал с большим настроением, в нем получалось буквально все, что я задумал. Очевидно именно такое состояние писатели называют вдохновением. Стопора в работе не знал, глава, едва придуманная, тотчас ложилась на бумагу и уже через пару дней выходила в газете. С пыла с жара!
Весь город, зачитываясь романом “Я – вор в законе”, с нетерпением дожидался каждого четверга, чтобы прикупить очередной номер. Уже через два месяца тираж газеты увеличился вдвое. Всех интересовала судьба главного героя – Варяга и чем она завершится. Повсюду, где бы я не появлялся, – в любой компании и в коллективе, – мне мне задавали один и те же вопросы:
– Чем завершится роман? Какова судьба Варяга? – и уже взволнованно: – Его не убьют?
Мне не оставалось ничего другого, как говорить правду: “Я не знаю, потому что роман я его еще не дописал. Я сейчас пишу то, что должно выйти на следующей неделе.
Всякий, кто слышал такой ответ, понимающе улыбался:
– Интригу держишь, но мне то хоть можешь рассказать?
В какой-то момент я поймал себя на том, что мне нравится такой стиль работы: напряженный, наполненный до предела, не дававший размениваться по пустякам, где каждая минута работала на результат!
* * *
А вот эта полная неожиданность! У входа в “Идель-Пресс” стоял добродушный увалень Коля Фролов в форме сержанта милиции, с которым мы вместе тренируемся в спортзале “Динамо”.
– А ты как здесь? – недоуменно спросил Николай.
Лукавство не самая хорошая черта при разговоре, а потому решил быть кратким:
– В редакция “Молодость Республики” принес кое-что для публикации.
– Шутишь, – не поверил сержант милиции.
– Говорю серьезно.
– Вот это да! – восхищению Николая не было предела. – Как же тебя туда занесло? Все эти поэты худосочные, а ты им прямая противоположность. Фактура другая, да и борец хороший. Как же тебя к ним занесло?
– Ну не все поэты худосочные, – решил я вступиться за коллег по творческому цеху. – Разные бывают. А потом ведь я не поэт, а прозаик. Пишу романы и повести.
– Ну ты меня, Евгений, прямо подивил! Никогда бы не подумал! Ты же вроде бы в университете работаешь.
– Так одно другому не мешает. Я бы даже сказал, что помогает. Во всяком случае позволяет разумно расходовать время.
– И что ты пишешь? – проявил Николай заинтересованность. – Я бы с удовольствием прочитал.
На тумбочке, подле которой он стоял, лежал последний номер “Молодость Республики”. Страница газеты была открыта как раз на развороте, где была опубликована очередная глава романа.
– Ты сейчас эту газету читаешь?
– Ну да, читаю. Стоять здесь скучновато. Читать особенно нечего, вот разве только в “Молодежке” роман стали криминальный печатать “Я – вор в законе”. Не пропускаю ни одного номера. Вообще, здорово написано!
– Так я и пишу этот роман. Вот сейчас несу продолжение. Должны в следующем номере напечатать, – приподнял я папку с напечатанным текстом..
– Не может быть, – посмотрел на меня Коля с недоверием.
Пожав плечами, произнес:
– Какой мне резон врать тебе.
– Тоже верно… Ничего себе! Мы твой роман всем отделением читаем. Буквально из рук в руки передаем. Никогда бы не подумал… Ну ты даешь! Мы все думал, что это какой-то вор пишет. А какие у тебя источники?
– Это мой большой секрет, источники не выдаю. А потом и боязно, вдруг в милицию заберешь.
Николай неожиданно и по мальчишески весело рассмеялся:
– Занимаешься в “Динамо”, а сам про воров пишешь. Вот как оно порой получается!
– Ну так ты меня пропустишь или все-таки задержишь, как подозреваемого в связях с организованной преступностью?
– Как же тебя не пропустить? А то еще заломаешь! Я тебя знаю.
– Тогда я пошел, – ответил и спешно направился в сторону лифта.
– Костя, постой, а чем вся эта история закончится?
Его окрик заставил меня обернуться:
– Коля, поверь мне, сам не знаю. Я еще в процессе написания… Размышляю, думаю.
Поднялся в редакцию, Александр Воронин заявил:
– Вещь пошла в народ! Пишут в газету, чтобы публикация продолжалась. Мы ведь заявили, что роман будет печататься полгода?
– Именно так.
– Идут очень хорошие отзывы, всем нравится. Решено было продлить роман на год. Ты как не возражаешь? Материала у тебя хватит?
– Возражений не имеется. В полгода я ведь не умещался, сам хотел завести разговор о том, чтобы продлить издание.
– Вот и отлично! Даем дополнительный анонс. Ты в нем расскажешь немного о себе, о своей книге, поместим твою фотографию.
– Может как-то без фотографии обойдемся, весь город роман читает. Еду в транспорте, говорят об этом романе, стою на остановке, тоже впечатлениями о нем делятся. Вот сейчас к вам поднимаюсь, а на вахте милиционер стоит и последний номер романа читает. Нахожусь где-то в компании, и опять его обсуждают. А еще очень любят спрашивать, кого я знаю из воров и как часто я с ними встречаюсь? А тут вы еще фотографию поместите. Тогда мне вообще нигде не появиться!
– Хорошо. Фотографию не нужно, а остальном ты все расскажешь. Ну все как обычно… Где родился, где работаешь, что написал, какие планы. Кажется, ты в университете доцент?
– Именно так.
Добродушно улыбнувшись, поинтересовался:
– И как нам теперь тебя называть? Доцент в законе?
– Называйте хоть пирогом, только в печку не кладите.
Г Л А В А 5
ЗДОРОВО ОНИ СПЕЛИСЬ
В обед мне позвонил отец, которого я не видел уже несколько месяцев. Приехал из Питера на пару дней, предлагал встретиться. Без особых предисловий предложил поужинать в ресторане “Восток”, где по его словам была отменная кухня.
Мои встречи с отцом на протяжении долгих лет оставались крайне редкими. Но каждое его появление в нашей квартире я помнил до мельчайших подробностей. Все они казались мне фееричными, каким может быть только Новый год. Приходил отец всегда неожиданно, никогда не снимал у порога обувь, выкладывал из сумки дорогущую снедь и долго разговаривал с матерью о каких-то милых пустяках, воспоминания о которых доставляло им немало удовольствия. Нередко я слышал задорной смех матери и понимал, что в эти минуты она была по-настоящему счастливой.