Смотрящий по России

Генерал отрицательно покачал головой.

– Благодарствую. Не вижу пользы, – басовито прогудел генерал.

Сталин слегка улыбнулся. Вот оно как. Не многие из приглашенных способны были ответить отказом, да еще столь холодным тоном! Такое впечатление, что ему предлагали не первосортный табачок, а заставляли надкусить ампулу с цианистым калием.

– Петр Михайлович, вы всегда стараетесь делать то, что на пользу? – спросил Сталин.

Князь безмятежно пожал плечами:

– Просто стараюсь жить рационально. А от табака один лишь вред! – Неожиданно старик улыбнулся, показав красивые белые зубы: – Хотя, признаюсь вам, в молодости я грешил этим занятием. Весьма грешил!

– Сейчас много пишут о вреде табака, – спокойно согласился Иосиф Виссарионович. – Но в моем возрасте поздно менять привычки. – Сталин взял со стола трубку, но закуривать пока не стал. – А что это у вас за крест такой на груди? – с интересом спросил он, указав чубуком трубки на грудь князя.

Голицын, чуть приподняв голову, достойно ответил:

– Я кавалер ордена Святого равноапостольного князя Владимира. А этот крест – его знак. Носить его предписывается всегда! Извините, но ради нашей встречи я не сделал исключение.

Улыбка Иосифа Виссарионовича сделалась понимающей. Именно таким Голицын видел Сталина на многочисленных портретах и репродукциях. Слегка качнув головой, хозяин кабинета ответил:

– Разумеется. Чего же менять установленные правила. Но, насколько я понимаю, при знаке ордена Владимира второй степени на левой стороне груди носится и орденская звезда. Где же она у вас?

Старик заметно нахмурился:

– Вы правы… Звезда была. Она состоит из восьми лучей. Четыре золотые и четыре серебряные… Этот орден мне сохранить не удалось, – в голосе Голицына послышалась откровенная горечь, – его у меня в двадцать втором году отобрали чекисты.

Иосиф Виссарионович слегка развел руками:

– Мне остается только сожалеть. Петр Михайлович, а вы не могли бы вспомнить номер вашего ордена? Может быть, я чем-то смогу вам помочь? Хотя не обещаю, ведь прошло уже столько времени!

Генерал Голицын выглядел слегка смущенным:

– Стоит ли, право…

– И все-таки! – мягко настоял Сталин.

– Четыреста пятьдесят третий, – не без колебаний произнес князь Голицын. – Но хочу сделать вам комплимент, в нынешние времена редко кто разбирается в царских орденах.

Правый уголок рта Сталина смешливо дернулся. Забавный тип. Взяв со стола карандаш, он чиркнул что-то в блокноте.

– А это, насколько я понимаю, орден Святой Анны? – вновь спросил Хозяин.

– Да. Это орден Святой Анны. Девиз этого ордена звучит так: «Любящим правду, благочестие и верность». Этот орден я получил за поимку важного государственного преступника.

– Вот как, – проявил заметный интерес Иосиф Виссарионович, – и что же это за преступник?

– Это был германский шпион, – и, задержав взгляд на лице Сталина, Голицын с некоторым нажимом произнес: – Поймите меня правильно, настоящий шпион!

– Хм… – правый уголок рта пополз вверх. – Значит, и в то время существовали большие проблемы с немцами?

– Они всегда были нашими противниками. А потом, у германцев всегда была очень сильная разведка.

– Но все-таки этот шпион попался! – заметил Сталин.

Генерал-лейтенант Голицын сдержанно заметил:

– Он бы никогда не попался, если бы мы его не поймали. А потом, контрразведчик должен быть всегда подготовленнее и умнее любого разведчика. Иначе ему не достигнуть поставленной задачи. А этого шпиона мы выкрали за пределами России, в Турции, – после некоторой паузы уточнил князь Голицын. – По специальному заданию Петра Аркадьевича Столыпина.

И вновь на лице Сталина появилось нечто вроде усмешки – последние слова были произнесены князем с заметным пиететом. Этот старик, похоже, не догадывался, с кем сидит за одним столом, или, определенно, ничего не боится. И уж, конечно, он не задавался себе целью понравиться – выглядел на редкость естественно и просто.

– А этот орден, кажется, Николая Чудотворца?

Князь Голицын слегка наклонил голову.

– Совершенно верно. Более точно он называется так: орден Святителя Николая Чудотворца. Был утвержден после большевистского переворота Петром Николаевичем Врангелем тридцатого апреля 1920 года, через месяц после его избрания Главнокомандующим Русской армией. Девиз этого ордена таков: «Верой спасется Россия!»

Хмыкнув, Сталин поднялся. Голицын неловко отодвинул стул и попытался последовать его примеру.

– Сидите, – махнул рукой Иосиф Виссарионович. Царский генерал послушно опустился: – Вы все-таки человек почтенного возраста.

– Для служения отечеству возраст значения не имеет, – заметил Голицын.

– Тоже правильно… А как все-таки сочетаются все ваши ордена?

– Орден Святителя Николая Чудотворца я получил за храбрость. Поверьте мне, в то время орденами не разбрасывались.

Иосиф Виссарионович подошел к окну, небрежно откинул белую полотняную занавеску. Некоторое время он смотрел на кремлевскую стену, казавшуюся из кабинета особенно близкой. Потом вернулся к столу, опустился в кресло мягко, совсем неслышно.

– Петр Михайлович, сколько языков вы знаете? – неожиданно спросил Сталин.

– Владею всеми европейскими. Знаю еще японский, говорю на китайском.

– Ого!

Слегка пожав плечами, генерал продолжил:

– Во времена моей молодости это было принято… В нашей семье, например, принято было разговаривать на французском, немецком, английском. Французский язык, можно сказать, для меня и вовсе родной. Во всяком случае, по-французски я научился разговаривать раньше, чем по-русски. А немецкий и английский я выучил еще в раннем детстве. Что касается японского и китайского, то эти языки мне пришлось выучить в силу, так сказать, служебной необходимости. Мое мнение таково, что через несколько поколений восточные страны будут нашими главными врагами!

– Вот как… Интересное суждение, – отреагировал Сталин. – А каковы у них шпионы? Они лучше немецких?

Немного подумав, генерал Голицын уверенно ответил:

– Школа германских разведчиков необычайно сильна. С большими традициями! Но восточные разведчики не похожи на европейских, их учат методам, о которых мы даже не слышали.

– Например?

– Например… Пожалуйста! Они могут видеть ауру человека, по которой способны судить о его душевном состоянии. В разведке это очень важно. По ней они могут даже сказать, сколько ему осталось жить.

– Интересное предположение.