Криминальный репортер

– Хочу кататься на водных горках в Аквапарке, не ходить в школу, хочу компьютер, чтобы играть в разные игры, хочу, чтобы у меня… – начал перечислять свои желания пацаненок.

– Стоп, – перебил я его, понимая, что одни только перечисления могут отнять у нас добрый час. – А, скажем, какое у тебя будет желание, если тебе скажут, что оно последнее? И больше ты уже ничего не сможешь никогда пожелать?

– Одно желание, после которого желания уже не будут исполняться? – уточнил пацан.

– Да, одно. Последнее. Самое важное для тебя, – посмотрел я на мальчишку и подумал, что сейчас он попросит миллион долларов… Ох, уж это современная поросль.

– Миллион долларов, – подумав, ответил мальчишка.

– А зачем тебе столько денег? – спросил я.

– Чтобы вылечить мамку. У нее рак…

– А где твой отец? – спросил я, обескураженный ответом, мальчишка-то, оказывается, не пустышка. Я-то ведь ожидал нового перечисления… Ошибся… Вот оно как бывает, действительность куда сложнее.

– Отец от нас ушел, – ответил пацан. – Мамка говорит, что он гад и сволочь.

– И он вам не помогает?

– Не-а, – ответил пацан и спросил: – А когда мне на себя смотреть?

– Ты его снял? – повернулся я к Степе.

Степа молча кивнул.

– Смотри сегодня в половине восьмого вечера, – сказал я. – Канал называется «Авокадо», а передача «Последнее желание»…

– Значит, в полвосьмого? – переспросил пацан.

– Да, в полвосьмого, – ответил я. – Не забудь!

Мальчишка убежал, и на нем наша удача закончилась. Как обрезало! Женщина с сумками и капельками пота над верхней губой едва не послала нас… в далекие степи, а мужчина в солнцезащитных очках оказался настолько занятым, что на мой вопрос лишь молча покачал головой и прошел мимо.

Ага, вот бабушка… Самый заинтересованный интервьюируемый и самый благодарный зритель.

КОРРЕСПОНДЕНТ (бодро). Здравствуйте. Бабуль, вы ведь на пенсии?

БАБУШКА (слегка подозрительно, чего это он вдруг на улице заговаривает). Ага, внучек.

КОРРЕСПОНДЕНТ. Значит, время у вас есть?

БАБУШКА (заметив камеру, слегка оттаяла). Ну, это одному Богу известно, есть ли у меня еще время…

КОРРЕСПОНДЕНТ (бодро так, харизматично улыбнувшись). Ну, будем надеяться, что есть.

БАБУШКА. А чего ты хочешь-то от меня?

КОРРЕСПОНДЕНТ (несколько важно, как и подобает настоящим акулам репортажа). Мы с телевидения. Хотели бы задать вам вопрос.

БАБУШКА (проявив заметный интерес). А какой?

КОРРЕСПОНДЕНТ. Каким было бы ваше последнее желание, если бы вы…

БАБУШКА (хмыкнув). Лежала на смертном одре, что ли?

КОРРЕСПОНДЕНТ (выказав некоторое смущение). Да, где-то так…

БАБУШКА (весьма бодренько). Ну, смерти я, милок, не боюсь. Сколько раз уже молила Бога, чтоб он прибрал меня.

КОРРЕСПОНДЕНТ. А что так?

БАБУШКА (в голосе печаль). Устала я, сынок.

КОРРЕСПОНДЕНТ (сведя брови к переносице). Я вас понял. Итак, бабуль, ваше последнее желание?

БАБУШКА. Поменялась бы с сыночком своим.

КОРРЕСПОНДЕНТ. То есть?

БАБУШКА. А то и есть. Убили Володеньку моего в Афганистане этом проклятом. Так я и хочу поменяться: пусть это меня убьют, а Володя жив останется…

Потом старушка еще минут сорок рассказывала о себе, своей жизни, и я не мог ее прервать, хотя терпение было уже на исходе. Да и Степа топтался с ноги на ногу, ожидая, когда мы продолжим съемки…

Обычно я прерываю подобные пространные рассказы, не в резкой форме, а начинаю благодарить, рассыпаться в любезностях… Есть у стариков такая привычка: рассказывать все подряд, начиная с самого голодного детства, военного или послевоенного… Потом обязательно идет рассказ о тяжелой работе в колхозе за трудодни («да и сейчас готов голодать, главное, чтобы войны не было»)… В конечном итоге все сводится к тому, что неплохо бы воскресить Сталина, чтоб цены снижали к каждому празднику и чтоб порядок был…

Наконец, бабушка спохватилась (куда-то ведь она шла), попрощалась. А к нам неслышной походкой индейца-охотника приблизился подвыпивший мужчина под руку с полной женщиной, наверное, супругой.

– А вы чего снимаете? – спросил он заинтересованно, подтягивая к себе цепляющуюся за него жену.

– Программу, – уныло ответил я. Поскольку общаться с выпившими мужичками на камеру – дело гиблое и никакого удовлетворения и результата не приносящее.

– Что, вопросики там разные прохожим задаете? – спросил мужчина.

– Задаем, – столь же неохотно ответил я.

– Ну, так вот, – мужик выпрямился и ударил себя кулаком в грудь: – Я тоже прохожий!

– Пошли, Сема, не приставай к людям, – недовольно потянула его за руку супруга, понимая, что роль звезды в этом телепроекте ей не светит.

– Да погоди ты, – попытался высвободить свою руку от хватки супруги мужик. Но у него не получилось. Жена держала его крепко и все время тянула к себе так, что он склонялся в ее сторону и балансировал на одной ноге. Потом ему удавалось подтащить жену к себе, и он снова становился на обе ноги. Для Степы, наверное, все это было снимать презабавно, но меня пьяный мужик начинал раздражать…

– Клава, – встав вновь на обе ноги, пьяно произнес мужик. – Я к людям не пристаю. Это они ко мне пристают со своими вопросами. Ну, ладно уж, валяйте. Задавайте быстрее, а то моя благоверная начинает нервничать!

– Хорошо, – ответил я. – Представьте себе, что вы лежите на смертном одре, – нарочно стал выдерживать паузу.

– Да чего вы такое говорите! – визгливо возмутилась супруга мужика.

Мужик несколько раз хлопнул глазами.