– Хорошо, – отозвался водитель.
Свернув в безлюдный тихий переулок, он заглушил двигатель.
– Все. Приехали! – Повернувшись к вертлявому, не проронившему за всю дорогу ни слова, брюнет сказал: – Сейчас разбегаемся в разные стороны навсегда! Ты нас с Чижом не знаешь, мы тебя тоже не знаем и никогда с тобой не встречались. Затаишься как мышь.
– Лады, – негромко проговорил шатен.
Без особого трепета, не разбирая, что именно попадется под ладонь, брюнет вытащил горсть золотых украшений, среди которых были кольца, перстни, амулеты, серьги.
– Это твоя доля… Здесь больше того, на что мы договаривались. Можешь делать со своей долей все, что хочешь. Только смотри, не продешеви. Все это стоит бешеных денег.
– Понял. – Вытащив из кармана обыкновенную холщовую сумку, вертлявый бережно уложил в нее драгоценности. – Посоветуй, как мне лучше поступить с ними.
– Можешь обратиться к продавцам антиквариата, они умеют держать язык за зубами, можешь попытаться выйти на коллекционеров, эти заплатят большие деньги.
– Знатные вещички, – уложив драгоценности в сумку, повертел в руках перстень шатен.
– Так и понесешь в этой сумке? – хмыкнул брюнет.
– А что не так?
– Вот подельничков бог послал! – недовольно проговорил брюнет. – Золотом ведь светишь! Пока до дома доберешься, тебя десять раз ограбят! На вот, возьми, – поднял он с заднего кресла сумку. – «Молнию» не забудь застегнуть, а то все золотишко по дороге вытрясешь.
Уложив в сумку изделия, вертлявый спросил:
– А как быть с четвертой долей?
– Тебя это не должно напрягать. Может, его уже менты повязали…
– Как-то нехорошо с ним получилось.
– Он сам виноват. Чего мешкал? Запомни, его для нас нет, он умер. Не хватало, чтобы запалиться по-глупому.
– А если он будет звонить?
– Оборви все контакты, выброси телефон и сваливай как можно дальше из города. Уже завтра здесь такой кипеж поднимется, что не приведи господь! Полиции будет больше, чем горожан!
– Так и сделаю. А ты куда двинешь?
– Сложно сказать… Россия большая, может, в Москву вернусь, а может, на Севере где-нибудь перекантуюсь. А теперь выходи… Доберешься сам?
– Без проблем. – Открыв дверцу, шатен шагнул в ночь.
Достав телефон, брюнет уверенно набрал номер:
– «Скифская Воительница» у меня.
– Прекрасно, не дождусь минуты, когда я буду держать ее в руках.
– Я хочу за нее в два раза больше, – произнес он неизвестному абоненту. – Меня не устраивает прежняя цена, слишком дорого она мне досталась.
– Мы так не договаривались, – прозвучал недовольный ответ после минутной паузы. – Это не по правилам.
– Теперь это неважно, правила поменялись. Если нет, в таком случае я оставлю ее себе, она мне тоже понравилась.
Брюнет нажал на кнопку сброса и сунул телефон в карман.
– Ну, чего, Чиж, стоим? Поехали!
Вспыхнул ближний свет, отвоевав у темноты кусок серого грязного асфальта, расчерченного в неровные классики чьей-то нетвердой рукой, и черную металлическую ограду соседнего дома. Прозвеневший звонок вывел его из задумчивости. На циферблате отразился номер блондина. Не самое подходящее время для объяснений. Брюнет вытащил из телефона сим-карту и сунул ее в карман. Где-то за углом на соседней улице, ударив по нервам, прозвучала сирена «Скорой помощи». Чиж неторопливо выехал из переулка и заколесил в сторону центральной улицы.
Глава 3. Обидный перевод, или Еще одно ограбление
Шесть дней назад капитан Павел Загорский был переведен из Главного следственного управления, где прослужил семь лет после окончания университета, в небольшой среднестатистический городок под названием Зеленоград. Причина для перевода выглядела вполне солидно – для усиления местного следственного отдела.
Вот только об истинных причинах подобного перемещения можно было только догадываться. Тут вообще могло быть несколько вариантов, первый из которых – кто-то наверху беспардоннейшим образом проталкивает своего человека, а Павел Загорский, человек без роду и без племени, оказался на пути у влиятельной личности, потому его просто подвинули, подыскав для этого благовидный повод. Второй вариант, весьма банальный, – стал раздражать начальство своими инициативами. И третий – его элементарно подсидели, что тоже происходит нередко в коллективе, где одни честолюбивые мужики. Каждый из них желает заполучить от жизни максимум благ: «тяжелые» погоны, почет окружающих и море удовольствия, выраженное в материальном эквиваленте. Четвертый, наиболее вероятный вариант: Павел Загорский просто элементарно проштрафился, не сумев раскрыть вовремя очередное дело, вот его и отправили в Зеленоград в ссылку, пусть даже в должности начальника отдела. Для его лет это вполне солидное назначение, которым мог похвастаться не всякий, даже по завершении своей карьеры. Но те, кто хоть как-то посвящен в полицейскую службу, прекрасно осознавали, что из Москвы просто так не убирают. И Павел Загорский, привыкший в столице к масштабу работы, непременно хотел вернуться и собирался предпринять для этого все возможное.
Действительная же причина его перевода из Москвы в провинциальный город заключалась в том, что в трех последних порученных делах он показал отрицательный результат. Первым делом в череде неприятностей было ограбление в аэропорту Домодедово, где в одном из складов хранилища пропала крупная сумма наличности. Ограбление было настолько ювелирно сработано, что ни следов взлома, ни отпечатков пальцев, ни сопутствующих улик. Ничего ровным счетом! Отсутствовали даже свидетели, так или иначе появляющиеся при любом криминальном расследовании. Далее ему поручили ограбление банка «Московит», тоже весьма резонансное дело. Сигнализация была отключена на пятнадцать минут, в течение которых и ограбили банк. Преступники, открыв пять дверей своими ключами, положили на пол охранников и так же спокойно удалились. Действовали в масках, профессионально, очень нагло, охранники так перепугались, что даже не могли точно сказать, сколько было грабителей – не то трое, не то четверо, – не говоря уже о каких-то иных деталях.
Именно после этих двух дел его перевели в область, пожелав впредь быть более расторопным.
Едва он прибыл в Зеленоград, как произошло новое ограбление, не уступающее по дерзости московским. Единственное, что отличало последнее дело от двух предыдущих, так это примененное насилие. Оно было выполнено не так ювелирно, что ли… Единственный свидетель, охранник музея, продолжал пребывать без сознания, открывал глаза лишь для того, чтобы слегка отреагировать на склоненные над ним родные лица, и вновь впадал в черноту забытья. Врачи, сделавшие операцию, давали неплохие прогнозы на его выздоровление, вот только не было никаких гарантий, что он когда-нибудь припомнит остаток злополучной ночи.
Павел Загорский невольно поморщился, все играло против него. Если его служба и дальше будет протекать таким же образом, то в следующий раз его переведут куда-нибудь в ВОХР.
Первое, что он сделал, когда заселился в служебную квартиру, – закрепил на стене фотографии ограблений, произошедших в аэропорту Домодедово и в банке «Московит». Всякий раз, проходя мимо расклеенных фотографий, он видел взирающие на него развороченные сейфы и распахнутые несгораемые шкафы – немые свидетели его промахов. Теперь рядом с этими снимками заняли место снимки из музея искусства Зеленограда, выпятившие крупным планом пустые места с колышками, где еще совсем недавно висели картины Ренессанса. Особо тяжелой потерей считалась «Скифская Воительница», оцененная экспертами не менее чем в двести миллионов долларов.
Выпив чашку кофе, Павел Загорский отправился на службу. В какой-то момент ему захотелось позвонить Наде (все-таки расстались они не самым лучшим образом), но, поразмыслив, решил этого не делать. Кто знает, может, сейчас так лучше для обоих… Едва он перешагнул кабинет, как в дверь негромко постучали и тотчас, не дожидаясь ответа, вошел заместитель Анакшин Антон.
– Свою агентуру пробил?
– Да, кое-что имеется, – охотно отозвался Антон. – Вчера вечеринка в Доме культуры была, так вот на одной из приглашенных были серьги из ограбленного музея.
– Ты уверен? – поднял Загорский на заместителя тяжеловатый взгляд.
– Сомнений быть не может, – твердо ответил Анакшин, – их узнала сотрудница музея. Она работает именно в этом зале, скифской эпохи. Изумруды в серьгах большие, но не обработанные. Работать с драгоценным камнем тогда не умели.
– Установили, что за женщина?
– Алевтина Ситдикова, студентка третьего курса педфака. Сожительствует с местным рецидивистом Кубасовым Валентином. Погоняло «Кубас».
– А где сейчас этот Кубас?
– Где-то затаился. Но мы точно знаем, он в городе. Ситдикова сделала Кубасу коротенький звонок, обменялись парой фраз, вот только мы не успели засечь, где именно он затаился. На всякий случай перекрыли трассы, из города ему не выбраться.
– Все правильно. Сделаем вот что… – Загорский не договорил, так как зазвонил телефонный аппарат, стоявший на столе. – Слушаю, – поднял он трубку.
– Товарищ капитан, это командир взвода патрульно-постовой службы старший лейтенант Мотыль. Кубасова задержали. В машине у него обнаружили золотые украшения из Музея изобразительного искусства.