Цена неслучайного успеха

Ваню Быкова я знал, он заканчивал нашу школу и сейчас учился на третьем курса артиллерийского военного инженерного училища. Добродушный, простоватый увалень. Наверное именно таким должен быть избранник Прасковьи, – спокойный, дружелюбный, располагающий.

– Что я могу сказать? Совет, да любовь, – отстранился от нежного девичьего объятия.

– Все! Мне нужно идти. Нам не нужно выходить вместе. Не знаю, что тогда еще могут подумать, – в голосе девушки прозвучало кокетство.

Меня наотмашь ударила ее шальная красота, болезненно цепанул душу прощальный взгляд. Прасковья вышла на лестничную площадку. По каменной лестнице зазвучал бой каблуков удаляющейся девушки. Еще через минуту все стихло. Оставаться в пустующей квартире стало невыносимо. Подошел к окну. Как-то незаметно стемнело. Прошедшие два часа пролетели в одно мгновение. Прасковья быстрым шагом уверенно пересекла неширокий двор. Вот сейчас она обернется, помашет мне рукой…. Но ожидаемого не произошло, она уверенно свернула в переулок и, как мне тогда казалось, навсегда ушла из моей жизни.

Тогда я действительно сжигал все мосты, что могли привести меня вновь к Прасковье. Это были даже не воспоминания, а сгусток душевной боли. Позади сгоревший мост, впереди – сплошная туманность Андромеды. У пожарища я согревал озябшие руки, вот только замерзшую душу огонь отогреть не сумел. Знал, что возврата к прошлому не состоится, а значит не стоит жалеть об ушедшем. Все воспоминания залегли в глубокой яме, крепко похороненные новые чувствами, обретенными отношениями, которыми я дорожил. И в той новой жизни я действительно узнал, что такое настоящая женская любовь и на какой героизм она способна. Мне тогда казалось, что я подвел жирную черную черту под наши отношения.

Именно тогда в моей жизни появилась Ангелина, с которой мне было невероятно легко, возможно, что мы бы и сейчас были вместе, если бы она не уехала за границу.

Прасковья действительно вскоре вышла замуж за Ивана. Однако отношения между ними разладились уже через год: Ваня Быков остался служить где-то на Среднем Урале, а Паша вернулась в Казань.

Об ее дальнейшей жизни, я получал лишь отрывочные сведения от наших общих знакомых. Прасковья, как того и желала, закончила медучилище и работала старшей медсестрой в одной из городских клиник. Выша замуж за одного из своих ухажеров, каковых всегда подле нее крутилось немало. Брак продержался шесть лет, результатом которого был русоволосый мальчик.

Следующая наша встреча состоялась год назад на вечеринке у одного из наших общих знакомых, который заранее предупредил о возможном приходе Прасковье. Желание вернуть старое отсутствовало. Чего же возвращаться на развалины? А потом слишком много былло пройдено дорог, причем в противоположные стороны, которые никоим образом не должны были свести нас вместе. Они разводили, как полуночные петербургские мосты. За прошедшее десятилетие у каждого из нас складывалась какая-то биография, а потому ничего дельного от этой встречи я не ожидал, тем более, что было немало приятелей, с которыми хотелось пообщаться. Но увидев Пашу, я вдруг впал в сумеречное сознание, – стал плохо видеть, скверно слышать, совсем ничего не ощущал. Точнее я видел только ее, слышал только ее голос, а до всего остального мне не было никакого дела. Нервы напряглись, завибрировали, будто бы лихая колесница простучала по булыжной мостовой. Из щелей памяти вдруг повылезали отдельные воспоминания, которыми я не преминул с ней поделиться.

– А помнишь, как ты ушла тогда. В комнате я остался один. Больше у нас не было откровенных разговоров.

В ответ увидел печальную улыбку Прасковьи. Это была даже не горечь, а глубокая рана на двоих, которая понемногу продолжала кровоточить.

– Не знаю почему, но я вспоминаю об этом часто. Может потому, что между нами все могло быть по-другому.

В тот вечер я не мог предположить, что у Прасковьи на меня были какие-то планы, ведь она была в отношениях с врачом, где работала, и вряд ли ради минутной слабости она захочет разрушить все то, что так непросто выстраивалось. Однако все случилось не по плану. Когда гулянье было завершено, и гости довольные и заметно хмельные стали расходились по своих домам, Паша вдруг горячо зашептала мне прямо в разгоряченное лицо:

– Костя, приходи ко мне завтра, я буду одна. Ты не забыл, где я живу?

– Даже если бы я захотел забыть твой адрес, то у меня ничего бы не получилось.

Вот и нехитрый секрет тех взглядов, что она вроде бы и ненароком бросала в мою сторону.

Через десять лет мы опять были вместе. И я понятия не имел, чем все это может закончиться! У каждого из нас была своя жизнь, за прошедшие годы я успел понять, как может любить женщина. По-настоящему, до самопожертвования, с готовностью отдать себя всю, только лишь за то чтобы быть рядом, пусть даже если отношения будут короткими, безо всякой надежды на продолжение. Но ни у меня, ни у Прасковьи не было никаких обязательств. Мы встречались лишь для того, чтобы провести несколько часов вместе, а потом также безо всяких обещаний разойтись. Меня это вполне устраивало. Похоже, что Прасковья тоже не тяготилась такими отношениями.

И вот сейчас ее слова, высказанные в качестве претензии, для меня были совершенно в новинку, и я даже не понимал, как мне следует на них реагировать.

– Хорошо, извинения принимается. Пойдем в комнату.

Нередко у меня возникало чувство, что однажды я к ней приду, а она мне просто не откроет дверь, потому что будет не одна. Мы подошли к самому краю наших отношений, и что находится за этой пропастью я совершенно не представлял.

– От тебя пахнет женскими духами, – неожиданно нахмурилась Прасковья. – Ты решил сразу после свидания пойти ко мне? У тебя с ней ничего не получилось?

– Ты напрасно меня обижаешь. Я был ресторане с отцом, там какие только запахи не витают.

Наши отношения после года свиданий перерастали в устойчивую кислятину. С этим следовало что-то делать. Может просто вырезать их из воспоминаний и начать все сначала? Безболезненно не пройдет, – тот самый случай, когда не поможет никакая хирургия.

– Взял бы да и пригласил меня как-нибудь в ресторан.

– В следующий раз так и сделаю.

Прошли в спальную комнату. Привычно и безо всякого стеснения, как это делают супруги, прожившие вместе уже не один год, сняли с себя одежду.

– Только давай не будем торопиться. Я по тебе соскучилась.

– Обещаю, у нас вся ночь впереди.

Раздались громкий ритмичные удары. Это не колокольный набат, не не тревожный сполох, оповещающий о бедствии, это стук двух сердец, бившихся за счастье.

Г Л А В А 6

СТРЕМНАЯ ТЕМА

Сокол-сапсан, подхваченный прохладными потоками воздуха, разрезая узкими изящными крыльями глубину голубого неба, забирался все выше пока, наконец, не достиг самого верха и не превратился в едва различимую темную точку. Птица описывала широкие круги, прекрасно чувствуя себя в воздушных течениях. Хищной птице нравилось ощущать крепость своих крыльев, чувствовать стремительный полет, осознавая, что и за тысячи километров вряд ли отыщется птица сильнее и стремительнее. Иногда сокол, проверяя крепость своих крыльев, со свистом разрезал прозрачный настоянный на летних травах воздух, чтобы потом вновь свечой взмыть в воздух и, отдавая свое легкое тело во власть воздушного океана, расправив крылья, легко парить над округой, обозревая землю за сотни верст вокруг.

Примечания