Стенка на стенку

– Что-то серьезное? – напрягся Филат.

– Нет, просто намечается поездка дня на три-четыре. В Питер.

– Еду! Михалыч обращался к нему за помощью только в безвыходных ситуациях.

Филат был для старого вора вроде врача «скорой помощи», – мастера на все руки, который обязан быть и опытным хирургом, чтобы штопать рваные раны, и умелым акушером, чтобы принять срочного младенца, и даже немного священником, бы с миром отпустить на вечный покой покаянную Ушу. Последнее Филат делал особенно успешно.

Прежде главная его обязанность заключалась в том, чтобы за определенный процент выколачивать деньги должников. Для подобной операции мало было иметь внушительный рост и крепкую шею – требовалось, чтобы варила голова, и, прежде чем отправиться с очередным визитом, он наводил о должнике справки, пытаясь выявить его слабейшую сторону. В качестве «выбивалы» Филат объездил едва ли не всю Россию и в воровских кругах был известен как человек, который умеет держать слово. И если должник оказывался не слишком дальновиден и в нарочитой вежливости Филата видел проявление слабости, то гонец менял тактику, и точная пуля ставила последнюю точку в биографии хапуги.

В последнее время Филат часто отбывал в командировки как доверенное лицо московского сходняка. Что предстояло делать в Питере на этот раз – он ума не мог приложить.

Вызвав шофера и телохранителя, Филат принял надлежащий вид: короткая легкая куртка, джинсы и коричневые английские ботинки из мягкой кожи, – к ним он питал особую страсть.

Дверной звонок издал переливчатую бравурную мелодию. Филат в последний раз оценил свое отражение в зеркале и пошел отпирать дверь.

Он не тяготился предстоящей командировкой – таких поездок за последний год набралось не менее двух десятков. А потом, если вдуматься, эта ведь была неплохая работа и хорошо оплачиваемая. Кому-то ведь полагалось брать на себя роль садовника, чтобы окучивать плодоносящие деревья и выдергивать сорняки на вверенном участке, В дверях стоял Данила Волохов. Он имел типично арийскую внешность: высок, широк в плечах, глаза голубые, кожа белая и волосы цвета свежеотжатой соломы. Данила был похож на возмужавшего Купидона или викинга. Родом Данила был из Тульской губернии и не ведал о своей арийской внешности, да и откуда в его жилах взяться благородным кровям, если все его предки были зачаты в черноземной полосе России и нигде не бывали западнее Смоленска. Жили они испокон веков в русской глубинке, и выезд в районный центр воспринимали как событие неординарное: впечатлений от увиденного в каком-нибудь Осташкове всегда хватало на целый месяц…

Филат зацепил Данилу в Химках, приметив здоровенного блондина на местном базарчике: Данила, надев на рукав красную повязку с неразборчивой надписью, сшибал по трюльнику «за место» с мужичков, приторговывавших у железнодорожной станции всякой скобяной дребеденью. Филат тогда, напустив на себя суровый вид, тихо предложил детине пройти куда следует. С тех пор Данила был всегда при Филате – телохранителем и оруженосцем, как Санчо Панса при Дон-Кихоте. – Все готово? – спросил Филат, шагнув за порог. Дверь, легко заскользив в петлях, захлопнулась. Трудно было поверить, что в ней не менее полутонны веса. Такие крепкие двери можно встретить в швейцарских банках и в спецархивах, где хранятся не подлежащие рассекречиванию документы. Броня была настолько толста, что могла выдержать даже пушечный снаряд. Закрывшись, дверь встала на охранный режим, и Данила знал, что если даже найдутся умники, способные отомкнуть дверь, то в следующий миг они совершат путешествие в загробный мир, – сработает взрывное устройство такой силы, что разворотит половину этажа. Подобные меры предосторожности были весьма не лишними. В квартире Филата находился целый арсенал: автоматы АКСУ, пистолеты ТТ, «Макаровы» и «стечкины», гранатометы «Муха» и даже противотанковые гранаты, не говоря уж о боеприпасах. Все было новенькое, с оружейных складов нескольких военных кругов, и поступало к Филату сразу по нескольким каналам. Об этом арсенале во всей Москве было известно только двоим – Варягу и Михалычу, даже Данила толком не знал, что хранится за тяжелой бронированной дверью этой московской квартиры на Юго-Западе. Филат по давно выработавшейся привычке никому не доверял и, возможно, именно поэтому позаботился с особым тщанием о безопасности своего склада. Охранную сигнализацию Филат смастерил сам – и она включалась на особый режим уже в том случае, если перед дверью кто-то задерживался дольше обычного, а чуткие датчики ловили не только разговор незваных гостей, но даже их дыхание. И это еще было не все – в дверь, на уровне глаз, была вмонтирована видеокамера, которая снимала всех посетителей.

– Так точно! – прищурился Данила.

В небольшом дипломате, который он взял с собой, лежали сверхчувствительные «жучки», мины-ловушки, детонаторы, электрошоковые дубинки.

Даже если Филат уезжал всего лишь на один день, к поездке готовились словно к участию в столетней войне. Но сейчас Данила интуитивно чувствовал, что все обстоит гораздо серьезнее. И не ошибся.

Против обыкновения Филат расположился в джипе «шевроле-блейзер» сзади, уступив Даниле командирское место рядом с шофером Глебом, а это значило, что трогать шефа не полагалось. Массивный джип казался послушной игрушкой умелого Глеба – водила бросал его из одной полосы в другую, обгонял попутные машины-тихоходы, и всем своим видом показывал, что рвется если не на войну, так на любовное свидание.

Между Михалычем и Филатом особой дружбы не водилось. Правильнее было назвать их отношения деловыми. Михалыч давал ему деньги, а значит, заказывал музыку и, как правило, – все больше похоронные марши, нежели танцевальные мелодии.

На этот раз Филат сразу понял, что разговор предстоит сугубо конфиденциальный: Михалыч пригласил его к себе в библиотеку, куда уединялся только с особо доверенными людьми. Михалыч закурил, сел в кресло и погрузился в глубокомысленное молчание. А Филат сразу просек, что это молчание красноречивее любых слов и свидетельствует о том, что дело и впрямь очень серьезное. Подымив чуток, Михалыч вонзил в Филата острый взгляд и просто выговорил:

– Филат, у нас возникли проблемы в Питере.

– Что конкретно? – спросил тот, глядя, как Михалыч стряхивает пепел на огромный ковер. Прежде такого за стариком не замечалось – даже на сходняке он держался как на великосветском приеме.

– Туда надо бы подъехать и кое-что разнюхать. Ты ничего не слыхал о «Балтийском торговом флоте»?

Филат задумался.

– Кое-что слышал. Вроде эту компанию собираются продавать за долги…

– Совершенно верно. Могу тебе сказать, что желающие заглотить этот жирный кусок сейчас слетятся со всех концов России. В том числе и из тамошних… питерских… – Михалыч немного помолчал, потом добавил:

– Но не это страшно. Мы тоже не самые бедные в этой стране и тоже кое-что умеем. Конкуренты нам не опасны. Но там кто-то хочет сыграть в свою игру И игра уже пошла по-крупному. Наших людей мочат…

Филат понял, что за этой полуулыбкой пряталось много: наверняка уже нашлась парочка-другая несговорчивых игроков и, скорее всего, их заколотили живыми в гроб, – Михалыч без колебаний проделывал такие акции.

– Так в чем же дело? Я не врубаюсь…

– А дело вот в чем. Через два месяца компанию «Балтийский торговый флот» должны пустить с молотка, и мы хотели бы поучаствовать. Речь идет о покупке большого пакета акций. Это дело начал Барон. Он – вернее, его человек – сумел подобраться к руководству компании, и нам вроде бы было обещано содействие.

Но человек, который обещал нам помочь, внезапно отдал концы. Для прояснения ситуации Барон отправил в Питер Чифа, но, как ты знаешь, его тоже пришили. Признаюсь тебе откровенно, я в некоторой растерянности. И Варяг недоволен. В этот проект уже вложены немалые бабки… Ты поедешь в Питер и провентилируешь там обстановку. Заодно найдешь тех, кто подставил Чифа.

Филат был озадачен, если не сказать ошарашен, рассказом Михалыча. Он был знаком со старым вором уже лет пять, но за все время не мог припомнить, чтобы старик хоть однажды так подробно, не таясь, выкладывал ему план серьезного дела. Выходит, подумал Филат, Михалыч делает на меня большую ставку. А раз Михалыч, то и Варяг в деле, они ведь после всех Варяговых приключений стали не разлей вода… С другой стороны, Михалыч ведь очень крупно рискует, пустившись в такие откровения. Хотя не стоит его считать простаком, наоборот, он уже все заранее просчитал и знает, что перед Филатом ему можно исповедаться…

– Понимаю.

– Сомневаюсь, – резко отрубил Михалыч. – Я знаю ситуацию гораздо лучше – и то ни хрена не понимаю. Похоже, нас обложили со всех сторон. Им известно о каждом нашем шаге. Барон говорит: едва Чиф прибыл в Питер, как сразу почувствовал неладное. Буквально за день до своего исчезновения он звонил и намекнул, что его плотно пасут. В Питере он должен был пробыть еще несколько дней, но после того разговора вдруг пропал. Его джип на улице тормознули менты, а через три дня труп Чифа обнаружили на свалке. В изувеченном виде. – Михалыч замолчал и прикрыл ладонью глаза. – Дело тебе предстоит очень серьезное и опасное. Смертельно опасное. Потому что драка за этот хренов флот развернется нешуточная. Да она уже развернулась. Как Варяг говорит: стенка на стенку! Ты вот что, Филат, мой тебе дружеский совет. Ты там в Питере держи ухо востро, чтоб без дешевого ухарства, попусту глаза не мозоль, по кабакам поменьше шастай, на блядей не западай – питерские девки известные суки, там половина в гэбэшных погонах еще со времен Андропова сидит… Чиф лопухнулся – смотри, ты не лопухнись. На всякий пожарный случай отправляйся туда своим ходом – никаких самолетов, никаких поездов. Садись на свой джип, Глеба – за руль, Данилу с пушкой – рядом, и полный вперед! За смотрящего в Питере сейчас Леша Красный, дружок Шрама, царствие ему небесное. Парень он толковый, хваткий, да слишком много в нем от простого бандита. Да и пижон он порядочный, фраер – бронежилет никогда не надевает. Когда Шрам кончился… – Михалыч запнулся и усмехнулся краем губ, точно вспомнив что-то. – За Красного выступили почти все питерские.

Время показало, что выбор был правильный. В городе более-менее порядок утвердился.

Филат прекрасно знал историю возвышения Красного. Это случилось больше полугода назад. Шрама грохнул Варяг – хотя в открытую об этом никто не говорил, и из материалов уголовного дела, возбужденного в связи с убийством, и сообщений прессы следовало, что Шрам погиб в бандитской разборке от руки какого-то неизвестного отморозка. На вакантное место смотрящего Питера позарились сразу трое, но Леха Красный ухитрился оттеснить конкурентов и заручиться поддержкой московских авторитетов, в первую очередь Ва-ряга, которому, по слухам. Красный когда-то помогал в одном важном деле. Словом, питерский сходняк поддержал именно Красного. Возможно, это было связано с тем, что он коренной питерец и с малолетства знался со всей уличной шпаной, из которой выросли потом уважаемые люди…

Рассказывая о питерских делах, Михалыч явно нервничал. Филату страшно хотелось узнать причину его беспокойства, но он твердо знал, что старого вора лучше не пытать: Михалыч терпеть не мог чужого любопытства и всегда выкладывал все, что хотел выложить, – не больше и не меньше. И теперь Филат решил пойти на хитрость. Он с задумчивым видом поинтересовался:

– А не замочили ли Чифа по распоряжению Красного? Все же знали, что Чиф поехал в Питер… Может, Красному не понравилось, что московские лезут в его городские дела? Он-то небось тоже не прочь прибрать этот самый торговый флот к рукам?

– Такой расклад совершенно исключен, – отрицательно покачал головой Михалыч. – Он бы с этого флота в любом случае стриг купоны. Нет, ему нет смысла тратить миллионы долларов на то, что он и так имеет Там лезут какие-то другие.

Вот это ты и выяснишь.

– Но есть хотя бы предположение, кто мочканул Чифа?

– Абсолютно никаких! Тебе не нужно объяснять, что, несмотря на наши некоторые разногласия, все-таки мы друг друга знаем хорошо. Так что, если бы это сделали наши «коллеги» из Питера, то об этом мы бы узнали. А здесь просто ничего! Вот и Варяг считает, что там действуют местные – да только не воровского звания. Возможно, беспределыцики. Возможно, не питерские, а откуда-нибудь из Мурманска или Архангельска…

– Да уж. – подхватил Филат, – Владислав никогда не спускал отморозкам…

Михалыч пропустил это замечание мимо ушей.

– В общем, придется тебе попотеть, Филат. В средствах я тебя не ограничиваю – вот, возьми… – С этими словами Михалыч бросил на полированный столик толстую пачку стодолларовых купюр, неизвестно откуда появившуюся у него в сухой ладони. – Но и зазря деньгами не сори, не светись! Главное – ты должен вычислить этих гадов! А то нам уже в тягость этот бой с тенью.

Филат спрятал в карман туго перетянутую резинкой пачку банкнот – по его прикидке, там было никак не меньше двадцати тысяч.

– Это тебе на карманные расходы, – продолжал Михалыч усталым голосом, – Если возникнет необходимость расходов надело – возьмешь у Красного в счет его долга. И веди бухгалтерию аккуратно. Вернешься – с тебя спрос будет строгий!

Филат кивнул. Это ясно: у Михалыча спрос всегда был строгий. За малейшую недостачу старик карал сурово и безжалостно, не давая никаких поблажек провинившемуся.

– Судя по ситуации, которую ты мне обрисовал, Михалыч, трудно обещать что-либо конкретно. Но я постараюсь дня за четыре управиться.

– Если тебе потребуются люди, то мы сможем помочь.

– У меня у самого надежные ребята, попытаюсь справиться своими силами.

Да и в Питере друганы найдутся.

– И вот еще что, прошу тебя отнестись к делу очень серьезно. Ты прекрасно знал Чифа, он был очень осторожен – по-волчьи осторожен, но все-таки и ему на шею накинули удавку!

Михалыч положил ладонь на глаза и помассировал кончиками пальцев веки.