Токсичная кровь

– Да, позвоните, – поддержала любителя мидий пожилая дама.

Парень набрал номер, поговорил с минуту, потом посмотрел на нас:

– Она говорит, либо в «Магните» на Верхней Первомайской, либо в «Изобилии» на Измайловском бульваре…

– Вот оно что-о-о, – понимающе протянул старик Храмов. – Значит, они не напрямую, они через магазин решили меня прикончить. А заодно, чтобы следы замести, еще несколько человек решили потравить. Как будто групповое отравление молочными продуктами. Понимаешь теперь? – Лавр Михайлович пытливо посмотрел на меня. – Они проследили за мной и выяснили, куда я хожу за молоком и ряженкой и когда. И отравили эти продукты, зная, что я их буду покупать. У меня в холодильнике осталась коробка с недопитым молоком. Надо посмотреть, нет ли там дырочек от шприца… А ты молодец! – с уважением посмотрел он на меня. – Несколько часов, а уже почти во всем разобрался. Осталось только найти этих отравителей-убийц и передать их в руки органов…

– Дед, ты преувеличиваешь значение своей персоны, – ухмыльнулся уголком губ частный предприниматель Сергей Самохин. – Ну, сам посуди, кому ты нужен?

– Вот именно! – без промедления огрызнулся Лавр Михайлович. – Я не нужен. Я им о-о-очень мешаю. Из-за своих принципов, которыми не намерен поступаться.

– А ведь дед в чем-то прав, – проговорил Борис Анатольевич Слепнев. – Нас всех могли отравить из-за кого-то одного. Ну, чтобы среди толпы не было ничего заметно. Если это, конечно же, отравление, а не просто следствие завоза некачественных продуктов, которые испортились из-за жары. Подождем, что покажут наши анализы…

– Вы правы, совсем даже не факт, что кого-то хотели отравить конкретно, – посмотрел я на любителя мидий. – Но версия эта очень красивая. Зато почти неоспоримым фактом является то, что продукты, вызвавшие отравление, продавались девятого августа в магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре, и их надо обязательно проверить. Что ж, – окинул я взором больных и двух оставшихся посетительниц, – желаю вам всем скорейшего выздоровления…

Выйдя в коридор, набрал один известный мне номер. Трубку долго не брали. Наконец, после целого сонма гудков, раздался недовольный голос:

– Ну, чего тебе?

– Во-первых, привет, – сказал я.

– Ну, привет. Во-вторых, надеюсь, тоже последует?

– Последует, – уверил я Коробова. – И вот что я скажу тебе во-вторых: надо немедленно организовать проверку товаров продовольственного магазина «Изобилие». Того, что на Измайловском бульваре. С временным прекращением торговли, а лучше – с закрытием магазина. Иначе число отравившихся будет расти.

– С какой это стати – закрыть? – Голос Володьки Коробова был не на шутку возмущенным.

– А с такой, что люди, покупая в нем продукты, поступают потом в больницы с острыми отравлениями. Ты про отравления в Измайлове что-нибудь слышал?

– Слышал, – ответил Володька.

– А вы этим делом в своем Главном следственном управлении не занимаетесь?

– Нет, это дело местного отдела.

– Ой ли, – не без сарказма проговорил я. – Двадцать четыре человека получили острые отравления, врачи до сих пор не могут определить, чем таким они отравились, а вам это не интересно? А если это затеянная кем-то акция? С определенной целью? Скажем, дискредитировать московское правительство. Или настоящая международная диверсия с далеко идущими планами?

– Ну, ты загнул!

– Но не мешало бы проверить.

– Ладно, говори, что знаешь, – потребовал Володька.

– Я знаю следующее, – начал я. – Вечером и в ночь с девятого на десятое августа в две клинические больницы Измайлова были доставлены двадцать четыре человека с острыми пищевыми отравлениями…

– В какие именно больницы? – перебил меня Володька.

– Двадцать человек лежат в измайловской клинике, что на Верхней Первомайской улице, четверо – в Городской клинической больнице на Одиннадцатой Парковой. Два человека в тяжелом состоянии находятся в реанимации. – Так вот сейчас я нахожусь в клинической больнице на Верхней Первомайской. Мной опрошено четырнадцать человек пострадавших, а также их родственников. До женской палаты я пока еще не добрался, после звонка тебе пойду и к ним… Из всех опрошенных только один человек не житель Измайлова, остальные живут в этом районе. И практически все больные, перед тем как попасть в больницу, употребляли в пищу молочные продукты. Приобретены они были либо самими пациентами, либо их родственниками, – тут я выдержал небольшую паузу, – в продуктовом магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре. Что, мало тебе?

– Да нет, уже кое-что, – не сразу отозвался Коробов.

– Я тоже думаю, что информации хватает, чтобы вам поднять седалища с насиженных мест и проявить конкретный интерес к этому магазину…

– Но-но, ты там полегче, мы ведь тоже не баклуши бьем!

– Кстати, единственный не житель Измайлова испил молочка, купив его опять-таки в этом самом магазине «Изобилие». Значит, молоко, сметана, ряженка, простокваша, кефир… не знаю, что там еще, серьезно испорчены. Случайно или намеренно, нужно выяснить. И если это так, то двадцать четыре отравления и правда какая-то акция. Не знаю пока, с какой конечной целью. Так что, Володя, связывайся с санэпидемстанцией, пожарными, налоговой, МЧС, не знаю с кем еще, может, с мэром, но магазин этот закрой и устрой там проверку продуктов, молочных в первую очередь.

– Для закрытия магазина и проверки качества товаров нужна санкция, – заметил Коробов.

– Ну так добудь ее! – жестко произнес я. – Хоть из-под земли эту санкцию добудь. А иначе зачем я тебе звоню, как думаешь? Про жизнь, что ли, поговорить?

– Хорошо, я попробую, – пообещал Володька.

– Не надо пробовать! – почти закричал я в телефон. – Надо достать, и все! Может, сейчас новая партия отравленного молока подошла, и что, людям продолжать травиться?

– Я понял, – после небольшой паузы проговорил Володька. – Ты плотно занимаешься этим делом?

– Плотнее некуда, – ответил я. – Того и гляди, сам обдристаюсь!

– Это уже перебор… Хорошо, держи меня в курсе, – буркнул он и отключился.

Надо полагать, старший следователь Коробов нужную санкцию раздобудет. Не может не раздобыть…

* * *

В женскую палату я попал в половине седьмого, то есть за полчаса до окончания разрешенного времени посещения больных. В палате лежали четыре женщины. Я назвал себя, место работы и цель их посещения. Никто из женщин ничего не имел против того, что я буду задавать вопросы. Напротив, им было любопытно, что их посетил «самый настоящий» тележурналист, который будет делать передачу, в том числе и о них.

Одна из лежащих в палате женщин была весьма пожилая, семидесяти девяти лет. Звали ее Аделаида Матвеевна Гаранина. Возле нее сидела девушка лет двадцати трех – двадцати пяти, небольшого, как мне показалось, роста и с короткой стрижкой «боб». Внучка Гараниной?

– Это моя племянница внучатая, Лариса, – разрешила мои сомнения Аделаида Матвеевна. – Она за мной и дома ухаживает, и здесь вот, бедняжка. – Старушка по-детски всхлипнула и с благодарностью посмотрела на Ларису.

– А почему вы назвали ее бедняжкой? – тихо спросил я, пока Лариса пошла в туалет мыть фрукты. – Помогать пожилым родственникам – священная обязанность родственников молодых…

– Сиротка она, – печально произнесла Аделаида Матвеевна. – Вот и жалко ее. Мать у нее, племянница моя, умерла не так давно, а отчим другую женщину нашел, домой привел. Не ужилась с ней Лариса, ко мне переехала. А у меня гипертония какая-то особенная, шатает меня, когда давление низкое. Часто падаю. Шаг шагну, а меня назад заносит, будто толкает кто в грудь. Сама я в магазины и раньше не очень-то часто ходила, соседи, дай бог им здоровья, люди добрые попались: то молочка купят, то хлебца, а то чаю или картошечки… Много ли старухе надобно? А как с полгода назад упала на спину да затылок в кровь разбила, больше уж в магазины не выхожу. Лариса теперь ходит, спасибо ей, и дай бог жениха ладного да путного. Приехала как раз вовремя, когда я с разбитой головой лежала. Выходила меня. Ведь я одна как перст, никого больше родных не осталось, кроме нее…

Пришла Лариса, положила на тумбочку груши, персики, яблоки, сливы, апельсины.

– Да что ты так тратишься на меня, Ларисочка! – ахнула Аделаида Матвеевна. – Столько всего накупила. Я этого всего и не съем.

– С остальными поделитесь, тетушка, – сказала Лариса приятным голосом. – А потом, вдруг вам цитрусовые кушать нельзя? Или сливы? Тогда хоть яблок с грушами поедите. Все чистое, я помыла, берите да кушайте…

– На «вы» со мной, – заговорщицки шепнула мне Аделаида Матвеевна, когда Лариса на что-то отвлеклась. – Говорю ей, ты ж мне племянница, зови меня на «ты». А она: не могу, мол, язык не поворачивается. Лучше, говорит, буду звать вас Аделаида Матвеевна или тетушка. Воспита-а-ание, – уважительно протянула старушка.

– Лариса, а вы для Аделаиды Матвеевны молоко где покупаете? – поинтересовался я, когда молодая девушка снова присела на краешек тетушкиной кровати.

– В нашем продуктовом магазине, он рядом с домом, – ответила Лариса.

– А магазин как называется? – поинтересовался я.