Алмаз в воровскую корону

Сталин невольно хмыкнул:

– Я буду ему признателен. Надо как-то наградить парня.

Иосиф Виссарионович большое значение придавал результатам Ялтинской конференции. Он был глубоко убежден в том, что от того, какие решения будут приняты на ней, во многом зависит дальнейшее мировое устройство. Некоторые позиции были очень принципиальными, и они требовали не только большого дипломатического ума, но и политической дальновидности. Например, очень щекотливым был вопрос о статусе Восточной Европы.

– А что ты скажешь, Вячеслав? – повернулся Сталин к Молотову.

– Мне кажется, что все складывается в нашу пользу, Коба, – отвечал министр иностранных дел, назвав Сталина по партийной кличке. Он был единственным человеком в окружении Верховного, кто имел подобное право. – В приватной беседе Чарльз Болен, один из людей, составляющих ближайшее окружение президента, рассказал о том, что за две недели до Ялты Рузвельт в Овальном кабинете потерял сознание и пробыл в коматозном состоянии около тридцати минут. Состояние его было настолько серьезным, что у него изо рта выделялась слюна.

– Человек он уже немолодой, возраст берет свое. А потом, эта его болезнь ног… Но для нас эта новость благоприятная. Следовательно, во время всей конференции «Аргонавт» он будет больше думать о собственном здоровье, чем о разделе мира. Представьте себе ситуацию, если президент Америки вдруг потеряет сознание перед товарищем Сталиным? – посмотрел Иосиф Виссарионович в глаза Молотову. – И свалится к его ногам.

– Непростая получится ситуация.

– Вячеслав, а Рузвельт случайно не мог заподозрить того, что мы изучаем его психическое состояние? – вновь спросил Сталин у Молотова почти равнодушным тоном.

Однако в действительности дело было не так. Молотов как никто другой знал, что ровное состояние Кобы – всего лишь маска. Сталин был из того редкого типа людей, которые способны скрывать распирающие их чувства.

– Все сделано как надо, Коба, – отвечал народный комиссар иностранных дел. – Когда Рузвельта провозили в инвалидной коляске, то доктор Золотарев стоял рядом и изучал его. Со стороны это выглядело совсем незаметно. По утверждению Золотарева, он только по одним глазам и выражению лица Рузвельта сумел проставить диагноз.

– И что же он сказал?

– Он определил, что в настоящее время у Рузвельта глубокая клиническая депрессия.

Сталин удовлетворенно кивнул. В настоящее время его больше всего занимало здоровье Рузвельта. Советский лидер понимал, что от того, как себя чувствует президент США, будет сильно зависеть исход и самой конференции «Аргонавт». Во время первой встречи, которая проходила в Юсуповском дворце, где Сталин был хозяином, в список делегации, под видом молодых офицеров, он включил двух опытных психиатров, которые должны были наблюдать за состоянием здоровья Черчилля и в особенности Рузвельта. Уже после заседания они доложили о том, что Черчилль, несмотря на пристрастие к спиртному и к крепким сигарам, обладает необычайно крепким психическим здоровьем и очень устойчив эмоционально. И вряд ли с ним может случиться что-нибудь дурное в ближайшие три десятилетия. Зато ясно, что Рузвельт живет на пределе собственных сил, он устал и очень тяжело болен. Скорее всего этот человек испытывает глубокую клиническую депрессию.

После такого вывода врачей диагноз Рузвельта следовало поскорее уточнить. И если он действительно подтвердится, то предстоящий диалог следует вести, опираясь на доклады о его здоровье. Причем диагноз предстояло уточнить в ближайшие два дня, до начала серьезных переговоров. И Берия разработал целую операцию, чтобы определить, чем именно болен Рузвельт.

– У меня имеются дополнительные данные, подтверждающие ухудшение состояния здоровья Рузвельта, – заговорил Лаврентий Павлович. – Наши предположения подтвердил также и наш американский источник.

– И что же он сказал? – Сталин повернулся в сторону Берии, пыхнув трубкой. На несколько секунд голова Лаврентия Берии скрылась в плотном дыму.

– Лет тридцать назад у Рузвельта был роман с молодой женщиной по имени Люси Мерсье, она была секретарем его жены. Отношения у них зашли настолько далеко, что Рузвельт уже не скрывал их от супруги. Тогда Элеонора, его жена, забрала пятерых детей и уехала к матери…

– В какой должности находился тогда Франклин Рузвельт? – перебил Сталин Берию, вытащив трубку изо рта.

Лаврентий Павлович научился понимать Хозяина даже по движению бровей. Так что трубка в ладони Сталина свидетельствовала о многом.

– Ему тогда был тридцать один год, и он находился в должности заместителя морского министра, – сообщил Берия. – Для такой крупнейшей морской державы, какой является Америка, это очень солидная должность.

Сталин приподнял руку с трубкой, но раскуривать ее дальше не пожелал:

– Я понимаю, Лаврентий, продолжай.

– Он уже готов был оставить свою жену, когда вмешалась его мать и заявила, что если он уйдет из семьи, то больше не получит от нее ни цента.

Сталин наконец опять пыхнул трубкой, окутав собеседника клубами дыма.

– Волевая женщина.

– Очень, – поспешно согласился Берия. – Еще через несколько лет Люси вышла замуж за очень богатого капиталиста из Нью-Йорка, Руттерферда.

– Слышал о таком, – согласился Сталин. – Он из очень влиятельной семьи.

– Да. Однако отношения между Люси и Рузвельтом не прервались даже после того, как она вышла замуж. Они регулярно встречались на съемных квартирах.

– Интересно, – обронил Сталин. – Этим обстоятельством можно воспользоваться и обыграть старый роман в свою пользу. Насколько можно доверять твоему информатору, Лаврентий?

– Мой источник – Елизавета Шуматова, известная в Америке художница. Ее вербовку мы осуществили сразу после того, как она уехала из России. Весьма надежный источник! Она ближайшая подруга Люси.

– Очень хорошо, – согласился Сталин. – Значит, их отношения продолжаются и в настоящее время? – задумчиво протянул он, видно, обдумывая какой-то свой план.

– Жена Рузвельта женщина очень властная. Она помнит обо всех его маленьких шалостях и ничего ему не прощает.

– Почему он встречается с Люси?

– Мы старались выяснить этот вопрос. Очевидно, у него имеются какие-то личные переживания, которыми ему хочется поделиться только с Люси. И когда у него наступает душевный и психический кризис, то он связывается с ней, и они очень продолжительное время проводят наедине. Незадолго до начала операции «Аргонавт» Рузвельт дважды встречался с Люси.

– Все это очень важно, – слегка кивнул Сталин и, прищурившись, спросил: – Значит, у нас имеются серьезные основания полагать, что мы выиграем операцию «Аргонавт»?

– Я в этом просто убежден, товарищ Сталин.

– Хорошо, – отреагировал Иосиф Виссарионович. – Восточную Европу я им не отдам! – Верховный Главнокомандующий поднялся. – Что ж, пойдемте. Сейчас должны подъехать наши гости.

Франклин Рузвельт вместе со своей делегацией размещался в Белом Ливадийском дворце. Под видом садовника во дворце постоянно находился профессор психологии, и когда мимо него морской пехотинец прокатил в инвалидной коляске президента Америки, то он, стараясь скрыть профессиональное любопытство, как бы невзначай заглянул ему в лицо. Достаточно было посмотреть на Рузвельта повнимательнее, чтобы сказать, что этот человек пребывает в глубокой депрессии. Однако тяжелое состояние совершенно не мешало ему лепить улыбки и адресовать их каждому встречному.

Заметив выглянувшего из-за кустов садовника, Рузвельт улыбнулся и ему.

ГЛАВА 6

РУКИ ВВЕРХ!

Перехваченные радиограммы никак не поддавались расшифровке, а факт оставался фактом – в непосредственной близости от Ялты активно действуют агенты противника, которые могут располагать какой-то информацией о работе конференции «Аргонавт». Ситуация становилась совершенно нетерпимой, и никакие обстоятельства не могли оправдать ее. Группу надо было выявлять и брать немедленно. Иначе отправка большого начальства в лагерь могла бы считаться царской милостью, а уж народ помельче отгружали бы на Колыму целыми вагонами. Лидеры трех ведущих государств антигитлеровской коалиции имели полное право требовать стопроцентного обеспечения собственной безопасности и сохранения в абсолютнейшей тайне всех деталей ведущихся переговоров. А хозяин конференции – товарищ Сталин умел быть беспощадным даже в ситуациях с куда меньшей степенью риска.

При сложившихся обстоятельствах ставились вполне конкретные задачи – эту группу вражеских агентов следовало вычислить как можно быстрее и не спугнуть, не дать уйти, а взять их, желательно живыми. Даже физическая ликвидация вражеских агентов считалась бы неудачей. Их надо было именно взять живыми, пусть и не совсем здоровыми, и обязательно допросить, в деталях выяснить, что им удалось разузнать и передать о работе конференции.

В лес под Красногорском под видом обыкновенных рыбаков Куприянов направил небольшой отряд, который должен был установить местонахождение диверсантов. Однако, поплутав трое суток среди каменистых оврагов, они так ничего и не обнаружили. Правда, натолкнулись на две небольшие землянки, но они были вырыты здесь еще задолго до войны и использовались теперь редкими охотниками в качестве временного пристанища.

В дверь кабинета неожиданно постучали.

– Войдите, – откликнулся Куприянов.

В комнату робко ступила Елизавета. Подполковнику Куприянову потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не подняться навстречу девушке. Вчера вечером Куприянов не выдержал и предпринял-таки попытку потеснее пообщаться с Лизой. Он даже сумел уложить ее на диван, но вот когда его рука скользнула по ее обнаженному бедру и бесстыдно поползла дальше, вверх, то девушка вдруг объявила, что она девица, и несколько суховатым тоном заметила, что если товарищ подполковник будет столь настойчив, то можно будет перепачкать не только его обмундирование, но и служебный диван. Вот явятся к нему на следующий день подчиненные на совещание, а казенная мебель испорчена. Людям даже разместиться негде будет. Не выбрасывать же на помойку столь ценную вещь из-за опрометчивого поступка!

Да уж, в язвительности Елизавете отказать было никак нельзя.

Следовало отвернуться, сделать вид, что он очень занят, чего же заниматься самоистязанием. Но отправить девушку назад не хватало духу.

– Может быть, хотите чаю? – спросила Лиза.