Рыбья Кровь и княжна

– Где взять дирхемы на все это? Опять хочешь потом побираться?

Дарник побираться не хотел, поэтому вызвал к себе воеводу-тиуна Кривоноса, отлично справившегося с обустройством дороги на Северск – Перегуд:

– Сможешь для всеми почитаемой княгини бесплатно построить селище?

Умные глаза хозяйственного соратника смотрели задумчиво то на князя, то на княжну.

– Если дашь княжескую печать – построю, – уверенно произнес он.

Теперь пришел черед озадачиться Дарнику:

– Хочешь моим именем еще больше порастрясти купцов?

– Можно и без купцов обойтись, – пожал плечами Кривонос.

Князь сверлил его взглядом, пытаясь сам догадаться, а не спрашивать.

– Пускай он возьмет мою печать, – заметила вдруг Всеслава.

– Так у тебя же нет никакой печати? – удивился муж.

– Одно твое слово – и будет. – Жена лукаво улыбалась.

Оказалось, что Всеслава давно уже все это хорошо продумала – не про печать, тут просто к слову пришлось, а про собственную часть княжеского хозяйства, где бы она являлась единовластной хозяйкой: отдельные мастерские, стада, лес, покосы, пашню.

– Многие княгини так делают, чтобы мужа от мелочей освободить.

У нее даже был заготовлен список того, что она желала взять в свою опричнину. Дарник посоветовался с Фемелом. Тот воспринял новость невозмутимо:

– Для тебя это наилучший вариант. Разорится она или обогатится, но будет отделена от тебя. Зато у тебя всегда будет повод заключить ее в темницу за малейшие огрехи.

Это решило дело. Все княжеское имущество было разделено, и Всеслава получила собственную печать, которой тут же завладел Кривонос, и в опричнине княжны развернулась самая кипучая деятельность. Воевода-тиун действительно к купцам почти не обращался, его мишенью стали зажиточные липовцы, обогатившиеся на поставках в войско харчей, сукна и других припасов. Кривонос с писцами методично обходил их подворья и изымал все хранящиеся там бревна, доски, брусья, тесаные камни и глиняные плинты, взамен оставляя расписки с печатью княжны. Все это грузилось на такие же реквизированные подводы и отправлялось на первую заставу, где два десятка землекопов и плотников пускали их в дело. Вместо дирхемов он расплачивался с работниками грамотами на землю, лес, выгоны и покосы во владениях Всеславы.

Дарник взирал на все это с изрядной оторопью, ожидая каждый день звона вечевого колокола от возмущенных липовцев. Но вечевой колокол молчал.

– Они еще друг перед другом хвастают, у кого чего больше забрали, – доносил о зажиточных липовцах Корней.

Однообразная жизнь Липова надолго заполнилась разговорами о разделенных княжеских владениях и затеянном Всеславой селище: одни переживали за княжну, захотевшую жить подальше от наложниц мужа, другие сочувствовали чересчур сговорчивому князю, третьи злорадно толковали о том, что будет, когда княжна переберется в свой Славич насовсем, четвертые жадно выспрашивали условия самих сделок.

Часть вторая

1

Несмотря на высылку в дальние селища и городища ополченцев и бездомников, город был по-прежнему переполнен сотнями крепких бойников, которые, прогуляв свою долю добычи, не хотели садиться на землю, а всеми правдами и неправдами находили себе какое-либо пристанище и службу у состоятельных горожан. Пока у липовцев оставались еще незамужние дочери и молодые вдовы или можно было купить рабыню-наложницу, все шло относительно спокойно. На торжище нарасхват шли для подарков женские украшения, а косноязычные воины осваивали искусство красиво и весело рассказывать зазнобам о своих подвигах. Особым успехом у разборчивых невест пользовались певуны и танцоры. Вместо одного любовного токовища за городскими стенами образовалось их сразу три. Однако к зиме последние дурнушки и тридцатилетние вдовы обрели себе красавцев мужей, токовища исчезли, и в Липове стало нарастать нерастраченное мужское напряжение. Похожая картина наблюдалась и в войсковых селищах и заставах, где бездомники, чуточку обосновавшись на зимовку, тоже поводили налитыми кровью глазами в сторону любой женской юбки. Владельцы двух или трех наложниц мгновенно превратились для всех холостяков в главных врагов, невзирая на чины и боевые заслуги.

– Какие же вы все-таки, мужчины, животные! – гневно заявила на думном совете княжна, когда доложили о двух случаях захвата в селищах «лишних» наложниц богачей. – Ни одна бы женщина никогда так не сделала!

Тиуны и воеводы отводили глаза и прятали улыбки, слишком понимая ситуацию и сочувствуя холостякам.

– Надо снарядить поход за невестами, – предложил Быстрян.

– Согласен. Только пойдут те, у кого есть для невест подходящий угол, – поставил свое условие князь.

Предполагалось, что в поход отправятся исключительно сами женихи с такими же холостыми вожаками. Дарник про себя решил, что в эту зиму он никуда не тронется, разве что для объезда собственных селищ, чтобы каждую ночь спать в тепле. Однако на следующий день Всеслава заявила, что ему самому нужно идти с холостяками:

– Они там только дров наломают: и селища пожгут, и людей поубивают.

– Ты хочешь, чтобы надо мной все смеялись – нянька при несмышленых бойниках! – отнекивался он.

– Кто ничего не боится, тот и смеха не испугается, – настаивала жена. – Ты же любишь по незнакомым землям ходить, вот и сходи.

Признаваться, что ночевки в зимнем лесу ему порядком надоели, он не хотел, подставлять под насмешки своих воевод было совестно, поэтому стал нехотя собираться сам, понимая, что Всеслава права: «дров наломают».

– А как ты собираешься там свататься? – недоверчиво вопрошала она.

– Там, на месте, видно будет, – легкомысленно пожимал муж плечами. – Разложим на снегу красивые ткани и украшения, невесты и слетятся.

Беспокоясь об успешности «жениховского похода», Всеслава приняла деятельное участие в его подготовке: сама отбирала ткани и украшения, а также чугунки, плотницкие инструменты и другие ценные у лесовиков вещи, заставила всех участников надеть свои лучшие одежды, постричься и побриться, даже конскую сбрую потребовала украсить разноцветными лентами и блестками, а седла брать только двойные:

– Как раз на них своих красавиц и посадите!

Давно на Войсковом Дворище не звучало столько смеха и шуток, как при этих сборах. Но княжне общее веселье внушало все большее опасение:

– А что вы будете делать, если лесовики запрутся и не захотят выходить?

– Придется силой их делать счастливыми, – куражился Дарник. – Разобьем ворота, выгоним из землянок, и пусть только попробуют не радоваться нашему прибытию.

– Все, я тоже еду с тобой, – твердо сказала перед самым выходом жена.

Князь не сильно возражал: выгоняет его на мороз, пускай и сама померзнет рядом. Кроме Нежаны в поход Всеслава решила взять также пятерых мамок – жен десятских:

– Лучше им вести переговоры, а не твоим страшилищам.

Женихов набрали пять ватаг: две верховых и три пеших на пятнадцати санях. Три крытых возка взяли для княжны и жен десятских. Захватили и четыре камнемета.

– Зачем, если все будем делать миром? – встревожилась Всеслава.

– Для любого мира это самое лучшее средство, – уверен был муж.

Путь определили вверх по реке на север. Крепкий мороз превратил русло Липы в гладкий лед, двигаться по которому было одно удовольствие. К исходу дня прошли почти пятьдесят верст, не останавливаясь ни в Арсе, ни в Северном Булгаре. На первом лесном ночлеге испытали малые войлочные шалаши, купленные в Черном Яре. По четверо, пятеро согревать себя в них только собственным дыханием оказалось вполне возможным, хотя наутро почти у всех воинов от такого «сугрева» порядком болели головы.

Следующее сторожевое селище находилось у правого притока Липы, который вел к их дальнему городищу Северску. Переночевав в тепле, свернули направо, на главное русло самой Липы, во владения Арса, куда раньше Дарник воздерживался заходить. Конные дозоры трусили вдоль обоих берегов реки, высматривая человеческие следы. За целый день пути обнаружили лишь развалины двух давно покинутых селищ.

На третье утро походников поджидала удача: прорубь, от которой санный след вел вглубь леса. Пойдя по нему, колонна липовцев верст через пять вышла к лесной засеке, где санная колея, петляя, подныривала под сваленные деревья. Лай собак и звук железного била указывали на близость жилья. С трудом преодолев узкий лаз в засеке, колонна вышла на небольшое выгонное поле, за которым располагалось большое селище, окруженное полуторасаженным тыном. Ворота находились на высоком бугре, и, чтобы пройти к ним, надо было проехать по насыпи вдоль тына, подставляясь под возможные стрелы и сулицы защитников селища. Выглядывающие из-за ограды жители настороженно смотрели на вооруженных пришельцев.

– Ну так где там твои переговорщицы? – обратился Дарник к жене.

Княжна заметно заробела.