Инженер. Часть 7. Вторая итерация

– Э-э, вынужден все же вновь просить прощения. – В его речи чувствовалось остаточное напряжение. – Собственно, нам не довелось поговорить в тот раз. – Взмах руки. – А я человек крайне любопытный. – Сомтанар неожиданно искренне улыбнулся. – В некотором роде, это моя профессия. Я очень много читаю, и, как вы можете догадаться, из не вполне доступных источников. Вот я и надеялся, что интерес к общению у нас мог бы быть взаимным.

Он смотрел с плохо скрываемой надеждой. Если учесть, что перед моим носом только что помахали морковкой поистине космических масштабов, то его опасения выглядели неуместными и даже трогательными.

– Правильно надеетесь. Я тоже любопытен. И не только потому, что это моя профессия. – Я всмотрелся в шевеление в далеком лагере. – Но все же, что хочет его величество?

Сомнатар посмотрел на меня как будто с некоторым удивлением:

– Ну, если вы настаиваете. – Он зачем-то оглянулся, повертел головой, посмотрел на беседку, наконец продолжил, сложив на животе руки: – Собственно, меня инструктировал Ас. Его величество я не видел. Но инструкции были весьма обширны. – Он замолчал, рассматривая меня взглядом, характерным для исследователей, – взглядом отстраненного наблюдателя.

До меня медленно доходило. Мне ведь уже сказано – направлен с поручением. Очевидно, речь идет о каком-то разговоре, о сообщении информации – требовать немедленно выложить ее все равно что при дипломатическом визите затевать переговоры с посланцем на трапе самолета, не позволив ему даже спуститься на вашу территорию. Нехорошо получается.

– На этот раз я попрошу прощения. Извините, какое-то сумбурное утро – я даже не позавтракал. Прошу вас, составьте мне компанию, если не возражаете.

– Возражаю? Помилуйте. Весьма признателен за доверие.

– Доверие. – Я продолжал тупить. – А, ну да! Прошу вас, – пробормотал я, жестом указывая на застывший неподалеку пепелац.

Ступа, несмотря на внушительную грузоподъемность, была маленькой и, пожалуй, могла бы вместить не более четверых – и то при условии, что они готовы терпеть такую близость в мире, где не знали метро. Сомтанар застыл, вцепившись в борт, отчего мне пришлось, в свою очередь, отодвинуться к противоположному, в попытке сохранить равновесие. Его спина ничего не выражала, пока мы по широкой дуге облетали утес, и лишь когда я на мгновение завис, готовясь заходить на посадку, он обернулся. Архивариус выглядел взбудораженным – этакая смесь разных чувств: страха, восторга и любопытства. Он мельком глянул на меня, за мое плечо – на бесконечный лес долины, на привод, которым я управлял парой длинных, блестящих латунью рычагов с деревянными шариками на концах, счастливо улыбнулся, сохраняя каким-то образом следы испуга в лице, и вновь отвернулся. Наверху чувствовался слабый освежающий ветерок, я повисел пару секунд, ловя его нежные касания, и направил летательный аппарат на широкую крышу моего логова.

Попытка усадить архивариуса за стол провалилась – он хаотично исчезал, чтобы тут же материализоваться в самых разных местах моего дома. Его воспитание зримо проявлялось в виноватом выражении восторженного лица, когда я обнаруживал его то наклонившимся, внимательно разглядывающим часовой механизм, вращавший привод нагревателя, то задумчиво водящим пальцем по шпинделю токарного станка, то почти с головой нырнувшим в печь отжига, то с полуоткрытым ртом уставившимся на хитросплетения сварочного агрегата. После нескольких попыток упорядочить эти хаотичные перемещения, я сдался. Спокойно приготовил второй завтрак, залил кипятком свежие порции орешка и уселся наблюдать за неугомонным гостем на любимый табурет. Он что-то почувствовал, прекратил дергать сверлильный станок, отличавшийся, к слову, от местных версий лишь приводом, оглянулся на меня – из полутьмы мастерской я, должно быть, смотрелся неподвижным силуэтом – и, с сожалением оглядев на длинные полки, заставленные всевозможным инструментом и приспособлениями, поспешил к столу.

– Присаживайтесь, уважаемый. Я, извините, еще не завтракал, так что позволил себе вас не дожидаться.

Сомтанар замер рядом со столом, разглядывая нехитрую снедь, поднял бровь, демонстрируя удивление:

– Орешек? С утра? Да еще и горячий?!

Я развел руками:

– Меня он не пьянит. А вам я просто не могу предложить ничего иного. Где-то, правда, должна была оставаться от супруги банка с сушеными водорослями, но – найти не смог. Может, воды?

Он махнул рукой, забираясь на высокий табурет:

– Не стоит. Орешек так орешек. Буду приучать себя к хорошему. – Он поднял кружку, понюхал парящее содержимое, посмотрел на меня. – Знаете, сколько такое варево будет стоить в долине?

Я пожал плечами – какая разница?

– Заваренный кипятком, орешек надо выпить немедленно – остыв, он потеряет все свои свойства. – Увидев мое лицо, добавил: – О! Похоже, вы этого не знали?

– Не знал. Но что это меняет?

– Как что?! Представляете, сколько стоит этот объем напитка такого качества?! Горячий напиток готовят из пастилы. И то только тогда, когда уверены, что смогут столько выпить.

– Помилуйте, Сомтанар! Мы не в Арракисе, и я не богатый алкоголик. Но если для вас это перебор – давайте разведу пастилу. Сделать?

2

Архивариус обожал путешествия. Ему снились другие города, архипелаг утонувшего континента, легендарные южные острова, затерявшиеся где-то за океаном. Страсть к далеким землям зрела каждый год, проведенный в Арракисе. Быть может, это и была настоящая причина такой одержимости – просто мечта разрушить многолетнюю однообразную рутину дворцовой жизни. Его профессия привязала его к этому месту – центру сосредоточения всего, что уцелело от древних. Нет, не так – центру всего письменного наследия великих предков. Все, что не было уничтожено или похоронено в башне Старшей сестры, так или иначе попадало в его руки. Его долг и его профессия требовали все это читать. От него зачастую зависела судьба той или иной книги, той или иной бумаги. Монархи вовсе не жаждали возрождения былого величия цивилизации Мау, но древняя история хранила корни многих родословных, многих прав и обязательств. Да и знания, тем более запрещенные, лучше хранить под надежным замком и под своей властью, чем надеяться на обеты скелле. Толку, правда, в этих пыльных грудах макулатуры было бы мало, если бы не те, кто мог их прочитать и понять, что можно было без жалости уничтожить, что спрятать и хранить до времени, а что использовать. Этим и занимался Сомтанар – сначала как младший чтец, потом как хранитель, помнивший еще прежнего архивариуса, а со временем и занявший его место.

Он всегда мечтал о новых местах, о новых людях и использовал любую возможность для кратких поездок, порою выдумывая насущную необходимость проверить находку в далеком поселке старателей, вместо того чтобы с комфортом и спокойствием дождаться, пока монарший курьер доставит ее в столицу. Разумеется, эта страсть стала очевидной для окружающих, и со временем поездки удавались все реже и реже. Представьте же, какую бурю фантазии вызывала у него информация об иных мирах, о легендарных и, как теперь выяснилось, вполне реальных путешествиях между ними. Когда Сомтанар впервые увидел Илью, его трясло – трясло от близости невероятного, от прикосновения к чуду. Там, где другие видели лишь странные черты чужеземца, архивариус угадывал признаки иных рас и звездных систем. Сам облик Ильи был для него кусочком межпланетного путешествия, кратким взглядом через замочную скважину в иной мир. Сомтанар помнил каждое слово, сказанное элем на том приеме. Слова эти не только снились ему ночами, он записал их и тщательно обдумал каждое. Но этого было так мало!

Когда уважаемый Ас, правая рука самого монарха, завел окольный разговор, явно следуя собственным замыслам, Сомтанар сразу же понял, о чем речь, и бесцеремонно прервал помощника его величества, чем, как ему показалось, немало удивил последнего.

– Уважаемый Ас, я согласен.

– Согласны? На что?

– Если я вас правильно понял, вы ищете переговорщика с элем – так? – Он дождался замедленного кивка собеседника. – Ну, вот на это я и согласен. Переговорить с ним.

Одна из бровей на обычно невозмутимом лице Аса поползла вверх.

– И вас не интересует тема переговоров?

– Любезный Ас, вы же не сомневаетесь в моей памяти или пунктуальности? – он ответил с кривой усмешкой, дождался очередного кивка от нахмурившегося советника и продолжил: – Можете не сомневаться, я в точности передам ваше сообщение и скрупулезно выполню все ваши инструкции. Ну, и прошу вас, не заводите разговор о хранении тайны – осмелюсь вам напомнить, что это моя специальность и часть профессии, если хотите.

И вот он здесь – в убежище того самого инопланетянина, беседа с которым была грубо прервана в прошлый раз. Более всего оно, убежище, напоминало судоремонтную мастерскую в Саутриме, в которой ему довелось побывать в молодости. Почти тот же упорядоченный хаос станков, инструментов, заготовок, печей, верстаков и полуготовых изделий. Не было лишь суетящихся рабочих и надменных мастеров, не пылали огни в печах, не лязгали инструменты. Тихо и чисто. Внимание Сомтанара привлекли разнокалиберные устройства, явно связанные с искусством, посредством которых эль, очевидно, обходился без многочисленных помощников и открытого огня.

Сам эль изменился мало – высокий, сухощавый, абсолютно лысый, со спокойным и немного беспокоящим взглядом странных желтых глаз. Сомтанар не сразу понял, в чем дело, – Илья смотрел так, словно не просто был знаком с ним, а хорошо знал его интересы, тайные страсти, его мотивы и желания. Так взрослый снисходительно посматривает на хитрющего ребенка, задумавшего симуляцией выпросить порцию варенья для лечения внезапной тяжелой болезни. Эта доброжелательная снисходительность немного задевала, но Сомтанар готов был вытерпеть многое.

– Илия, правду говорят, что вы раньше были покрыты волосами? Говорят, что вы походили на мун из Великих гор.

Горячая волна разведенного кипятком орешка в очередной раз прокатилась по его пищеводу, даря ожидаемую беззаботность и упрощая общение. Возможно, излишне, – подумалось Сомтанару, но уже было все равно – он получил то, что хотел, и теперь даже сам монарх не смог бы оторвать его от эля.

Тот, почему-то невесело, усмехнулся:

– Преувеличивают. Просто у нас сохранилось оволосение лица. – Он провел руками по щекам и губам, показывая, где у его народа росли волосы. – В остальном мы мало чем отличаемся.

– А что случилось? Почему вы теперь лысый?

– Поверьте, Сомтанар, – эта история принесет вам одно лишь беспокойство. – Эль помолчал и кратко добавил, почти выплюнул: – Скелле.

Архивариус поднял руки:

– Любезный Илия, поверьте, меня меньше всего интересует история вашей жизни на Мау. Извините, если затронул вас чем-то. – Он опустил глаза, затем быстро посмотрел на инопланетянина: – Вы поймите, меня распирает от вопросов! Я, честно говоря, не знаю, с чего начать. И у меня – предложение. Давайте честный обмен – один вопрос, один ответ. По очереди. Вы не против?

Сомтанар поерзал на табурете, Илья отвернулся, высматривая что-то в провале за отсутствующей стеной. Больше всего архивариус боялся, что тот откажется, – скажет, мол, говорите, чего там его величество хотел, и валите подобру-поздорову. Поэтому он не удержался от глубокого вздоха, когда эль привстал, потянулся, обернулся к Сомтанару и ответил:

– Отлично! Думаю, это то, что надо! У меня тоже немало вопросов. – Он подошел к ограждению, повертел головой, как будто разминая мышцы шеи, и неожиданно спросил: – А как там ваши сопровождающие? Готовы подождать?

– Куда они денутся? – Сомтанар равнодушно махнул рукой. – Будут сидеть сколько надо.

Он встал, секунду подумал и, подхватив кружку с раствором, подошел к Илье:

– Илия, а вы богов видели?

Тот обернулся, посмотрел с удивлением:

– Что вы имеете в виду?