Неоконченный портрет

– Эммм…я просто хотел…завтра ведь сочельник, верно? И я хотел предложить тебе встретить его…вместе.

– Макс, это ведь семейный праздник, так ведь? – полушепотом спросила она недоумевающего Макса.

– Ну…да, – пробормотал он.

– Почему бы тебе не отметить его со своей семьей? С теми, кого ты хорошо знаешь, любишь?

– Но я… – он вовремя осекся, осознав, что чуть не ляпнул «Я люблю тебя!». А ведь в какой-то степени она права. Он ведь совсем ее не знает. Да, они несколько раз сидели в кафе и пили кофе, общаясь на разные темы, но Макс так и не узнал ничего о ее жизни, о ее личной жизни… Ева, будто прочитав его мысли, слегка дрогнувшим голосом сказала:

– Макс, я обещаю честно ответить на три твоих вопроса. Но только на три. Задавай, какие хочешь.

Макс задумался. Первый вопрос возник в его голове спустя несколько секунд, и он, не задумываясь, спросил:

– Ева, я тебе нравлюсь?

Ева, не колеблясь, ответила:

– Да, Макс, ты мне нравишься.

«Фух, уже легче», – с облегчением подумал Макс.

Второй вопрос…

– Ева, у тебя уже есть планы на Рождество?

Макс надеялся, что она отрицательно покачает головой и скажет нет. Но она медленным кивком головы развеяла все его надежды.

– Да, Макс, у меня уже есть планы.

У Макса защемило сердце. Ему стало тесно, душно в этом кабинете. Но остался еще один вопрос. Последний… Макс знал, что надо спросить. Так не хотелось задавать этот вопрос, не хотелось слышать горькую правду. Потому что в глубине души Макс знал на него ответ.

– Ева… – теперь дрогнул голос Макса. – Ты замужем?

Ева опустила глаза, и Макс заметил, как они у нее заблестели. По ее щеке скатились первые слезы. Ему уже не нужен был ее ответ. Он все прекрасно понял и без слов. Он почувствовал, как начал задыхаться, будто десятки железных обручей сковали его грудь. Ева подняла взгляд на Макса, и не в силах больше сдерживаться, заплакала, закрыв лицо руками. Макс стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Он смотрел, как ее голова содрогается в рыданиях, и ему хотелось подойти и обнять ее, успокоить. Но он не мог заставить себя это сделать. Его ноги будто налились свинцом, голова гудела, а в груди нещадно щемило. Наконец, когда Ева немного успокоилась, она твердым голосом ответила:

– Да, я замужем.

***

Этой ночью двое не спали. Конечно, не спали, наверное, многие. Не спали, например, медработники, заступившие на ночное дежурство в больнице, полицейские, патрулирующие ночные улицы во имя сохранения общественного порядка, и еще много кто. Но они не спали, так как долг не позволял им этого. Но у этих двоих сна не было совсем по другой причине.

Ева лежала в кровати рядом с тихо похрапывающим мужем. Ее голову разрывала сильная боль, которую она не смогла купировать двойной дозой обезболивающих. Она думала о том, что Макс такой добрый и искренний, а она обманывала его, не раскрывая ему свой секрет до последнего. Заслужил ли он этого? Что будет дальше? Пострадает, помучается, но вскоре забудет ее и будет жить дальше, как жил? Встретит другую женщину, у которой не будет от него никаких тайн? И будут они жить долго и счастливо, пока не умрут в один день, как в сказке? Ева поняла, что вряд ли уже сегодня сможет заснуть. Она тихо встала с кровати, стараясь случайно не разбудить спящего мужа, и пошла на кухню заварить успокаивающий чай с мелиссой и мятой. Кухня будто являлась отражением ее творческой натуры. Она сама лично занималась ее декором, сделав из нее диковинку, настоящим украшением квартиры, куда всегда хотелось возвращаться. Она была очень светлой и, несмотря на относительно небольшие габариты, обставлена так, что создавалось впечатление объемного пространства. В ней чувствовалась свобода, простор и невероятный уют. Ева подошла к белоснежно сверкающей плите и, включив конфорку, поставила на нее чайник. Голова продолжала гудеть, и Ева открыла форточку, чтобы впустить в кухню немного свежего воздуха. Кухня стремительно стала наполняться морозной освежающей прохладой, и Ева, сделав глубокий вдох, наполнила легкие свежим воздухом, отчего ей стало легче. Она сделала еще пару глубоких вдохов и выдохов, и, окончательно придя в себя, закрыла форточку, чтобы не простудиться. Она посмотрела в окно. Из него виднелись такие же красивые двухэтажные дома, похожие на тот, в котором жила она. Ее дом располагался в тихом пригородном районе, где жили, преимущественно, богатые люди, которые могут позволить себе наслаждаться тишиной в относительной дали от городской суеты и шума. Каждый дом здесь в это время года украшался жильцами многочисленными фонариками, гирляндами и другими атрибутами праздника. Ева тоже украсила свой дом. На каждом окне она нарисовала смывающимися красками Санта-Клауса, снеговика, рождественского оленя или украшенную елку. Вместе с мужем они развесили яркие гирлянды на стенах снаружи, которые в вечернее время включались на радость себе и соседям. Ведь так приятно выглянуть в окно и увидеть такую рождественскую красоту! А еще она нарядила маленькую елочку, растущую прямо перед их домом. И рядом с ней поставила полуметровую фигуру Санты, возле которого местная детвора слепила снеговика для полной картины. Сейчас Ева смотрела на эту красоту и ей становилось легче. Но потом она вспомнила, как Макс предложил ей встретить Рождество вместе. Зачем? Зачем он ей это предложил? Ведь он ее даже не знает. А, сейчас, видимо больше не захочет с ней видеться. От этой мысли Ева почувствовала подступающий комок к горлу и выпила воды, пытаясь таким образом остудить чувства. Снежинки в медленном вальсе кружились за окном, а в душе у Евы разыгрывалась целая буря. Ведь она замужем! Зачем ей вообще понадобилось знакомиться с ним, проводить с ним время в том кафе? Она больше никогда туда не пойдет! Оно всегда будет напоминать ей о нем. О тех моментах, когда она чувствовала себя…счастливой, свободной, будто лишенной оков. Ей вдруг захотелось начать немедленно все крушить и ломать, лишь бы выплеснуть накопившиеся внутри эмоции, но она сдержала себя. Наконец, чайник закипел, и Ева заварила себе успокаивающий чай. Глоток за глотком, она чувствовала, как веки ее тяжелеют, а голова становится легче, будто освобождаясь от тяготящего груза. Она допила чай и вернулась в спальню, где ее муж уже видел десятый сон. Положив голову на мягкую подушки и укрывшись теплым одеялом, Ева немедленно погрузилась в глубокий сон.

* * *

Макс тоже не мог заснуть. Он смутно помнил, как дошел до дома, как выпил пару бутылок пива, а, может, чуть больше. Он лежал на застеленной кровати, в рубашке и джинсах, так как не было сил переодеться, и думал о том, что, видимо, это его судьба – быть одиноким старым волком, никому не нужным. Он думал о том, что судьба в очередной раз поиздевалась над ним, лишь на секунду дав шанс, подарив ему такую прекрасную девушку, а потом в один момент забрала все, приговаривая: «Помни, кто ты, и где твое место!». И почему же он сразу не спросил, замужем ли она? Кольца он на ее пальце не заметил. Хотя, признаться, просто не обратил внимание. Да и не обязательно ведь люди носят кольца. Вот, Стив и Оливия вообще колец не носят. Вместо этого они сделали татуировки на левом запястье в виде фразы «Una In Perpetuum», что с латыни переводится как «Вместе навсегда». Стив говорит, что кольцо можно потерять, пропить, сломать, а вот татуировка останется с ними навсегда, как и они друг у друга. Макс подумал о них и невольно улыбнулся. Хоть им повезло друг с другом. Завтра, в сочельник, наверняка, сделают последние приготовления, сядут вечером в красиво украшенной гостиной за стол, выпьют по бокалу горячего глинтвейна, загадают желание, которое обязательно сбудется, а на утро подарят друг другу подарки. Они, по традиции, и Макса пригласили отпраздновать Рождество с ними, как в прошлом году, и позапрошлом, но Макс обычно заезжал к ним с утра на часок подарить подарки, выпивал бокал глинтвейна с кусочком чудеснейшего традиционного апельсинового пирога с корицей, и уезжал к родителям, которых он и без того редко навещал из-за постоянной занятости. Его родители – люди очень набожные. Поэтому в этот день с раннего утра они уходили на праздничную службу, и задерживались там до самого полудня, так что Макс не боялся опоздать. Он не перенял от родителей их набожности, что немного расстраивало его мать, но та успокаивала себя тем, что ее молитв хватит и на сына.

Макс подумал, что в этом году мать особенно оценит его подарок – это золотой крестик из самого Ватикана, который он заказал привезти Стиву, пока тот отдыхал с женой в Италии и, конечно, не мог отказать себе в удовольствии посетить святую святых всех католиков. Крестик был аккуратно уложен в подарочную коробочку и лежал рядом с другими подарками. Среди них был новый спиннинг для отца – любителя порыбачить, но его старый спиннинг уже не выдерживал нагрузок. Там же подарки для Стива и Оливии – серебряные запонки для Стива и для Оливии набор ее любимых кремов для тела (спасибо Стиву за подсказку). И тут Макс вспомнил о портрете, который хотел подарить Еве на последнем занятии. Уходя из кабинета, в момент наивысшего разочарования, он смял его и кинул в угол, целясь попасть в стоящее там мусорное ведро, но не попал, и смятый лист остался лежать на полу. Макс вновь почувствовал себя полным дураком. Когда же он поумнеет? Когда перестанет верить в чудеса?

Макс встал с кровати и поплелся на кухню, чтобы сварить себе кофе – все равно он больше не заснет. К тому же, голова после нескольких выпитых бутылок пива гудела. Надо было себя немного взбодрить. Пока грелся чайник, Макс принял душ, наконец сняв с себя уличную одежду. Переодевшись в свежий домашний халат, Макс почувствовал себя лучше. Сделав чашечку растворимого кофе, он поплелся в гостиную, чтобы насладиться напитком, сидя в мягком кресле и наблюдая, как светится, переливаясь разноцветными огоньками, гирлянда на елке. К Максу стало постепенно возвращаться праздничное настроение, когда он подумал, что несмотря ни на что, не произошло ничего настолько ужасного, что могло перечеркнуть всю его жизнь. Так же, как и раньше, завтра вечером он под традиционные рождественские песни откупорит бутылочку вина, пожарит праздничный стейк (не совсем, конечно, соответствует традиции празднования Рождества, но у Макса были свои традиции, выработанные годами), поделившись, конечно, кусочком свежайшего сырого мяса с Бартом, и загадает желание. Он еще не знал, какое оно будет. Точнее, уже не знал, так как еще сегодня утром он был абсолютно уверен в своем желании, но после последнего разговора с Евой… Макс, не торопясь, пил кофе, который растекался по телу, неся с собой тепло и успокоение. Когда на дне кружки остались лишь капли, Макс уже чувствовал, что сон вплотную подошел к нему и гонит его обратно в кровать. Недолго думая, Макс снял халат и, вернувшись в спальню, плюхнулся в объятья одеяла и мгновенно уснул.

Глава девятая. Сочельник, 2017 год.

Ева проснулась от того, что лучи солнца, проникнув сквозь не зашторенное окно спальни, заиграли на ее лице, стремясь попасть прямо в закрытые глаза. Ева сладко потянулась и, открыв глаза, увидела, что мужа в постели нет. Она бросила взгляд на будильник, стоявший на прикроватной тумбочке со стороны мужа – почти девять часов утра. Ева встала, накинула на себя халат и, заправив кровать, спустилась на кухню. Сегодня предстоял долгий день. Несмотря на сочельник, настроение у нее было отнюдь не праздничное. Вечером они с мужем собираются ехать в гости к его родителям. Не сказать, что Еве уж очень этого не хотелось, но так вышло, что отношения с родителями мужа у нее сразу не сложились. Дело в том, что ее муж – выходец из семьи врачей, где отец – потомственный нейрохирург, а мать – невролог. И он сам пошел по стопам родителей. Конечно, те ожидали, что в супруги себе он выберет кого-то подстать своему «высокому положению в обществе», как и принято было в их семье. Но его выбор пал на скромную выпускницу института культуры, художницу, хоть и талантливую, но все же, как любит замечать его отец, тратящую свою жизнь и жизнь его сына впустую. Ева старалась не замечать подобные нападки, тем более, слышала она их, к счастью, крайне редко – они приезжали к его родителям только по большим праздникам, пару раз в год, а те и вовсе никогда не навещали их. Хотя, со свекровью она более-менее ладила, но все же была рада возможности видеться с ними как можно реже. Но сегодня именно тот день, который надо просто пережить.