А ко всей невеселой прозе
Самосвалов и перфораторов
Лишь утихнет реветь бульдозер,
Как вгрызаются экскаваторы.
И жара иссушает горы
На спине, шоферней изъезженной.
Даже в вырытых свежих норах
Как-то огненно и разреженно.
Не по собственной я здесь воле
Место заняла в бывшем скверике.
Я за парк, но такая доля,
Жаль, что жители все в истерике.
Скромный садик из старых яблонь,
Две дорожки и пара лавочек,
Дед из дома выносит грабли,
А за ним вперевалку правнучек.
Не спеша, в тишине гуляют
Три подружки и все с колясками,
Где-то пес на машину лает
Просто так, а вообще он ласковый.
В глубине мужики пьют пиво
Под свои анекдоты пошлые…
В общем, было все так красиво,
Только нынче уходит в прошлое.
Разве люди хотели много:
Только воздух, не надо озера…
Раньше бегали здесь бульдоги,
А теперь семенят бульдозеры.
Я не жду уже выходного,
Ведь, с обоих сторон есть жители.
Целый день оскорбляют снова,
Будто сердце у них похитили.
Непонятие между нами —
Безвозвратно надежда губится,
Что потом, как-нибудь, с годами,
Может, стерпится, может, слюбится…
Монолог вожака собачьей упряжки
Я в собачьей упряжке,
При тяжелых санях,
Я кусаю всем ляжки
И пугаю бродяг.
Я покоя не знаю,
Мне в санях бы трястись,
Но кричит мне хозяин:
– Не в свои не садись!
Ни семьи, ни прикола,
Кроме снежной степи,
Ведь давно я не молод —
Лучше быть на цепи.
Как хочу я на воздух,
Мне пожить бы в горах,
Но летит к черту отдых,
А мечты мои – в прах.
Прут по спинам летает.
(Ох, жестока лоза!)
Только глупая стая
Так же смотрит в глаза.
И кричу в небеса я:
– Оглянитесь же, псы!
Он за ветер бросает
Вашу жизнь на весы!
А когда придут гости,
До утра с ними пьет.
Он швыряет нам кости
И про волю поет.
Что за воля такая?
От него бы уйти!
Чую – смерть ждет лихая
На безбрежном пути…
Монолог, угадай кого
Пробираюсь тихо к Люське.
Что хочу я, не секрет.
Приласкаю, дам ей буську
И потребую обед.
Люська баба не простая,
У нее огромный пес.
Прошлым утром, как, не знаю,
Еле ноги я унес.
Да, собачка не из добрых,
Злобы все сто килограмм.