Девочка и пёс

– Да, на корабле. Имя ему "Гаусс", слышала должно быть?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Я ведь, Танечка, навсегда покидаю Акануран и вообще Шатгаллу, – весело сообщил Виктор. – Улетаю к себе домой. Вот и хочу на дорожку взять побольше ваших чудесных багетов.

– Улетаете? – Усмехнулась Танна, ей уже было очевидно, что молодой лейтенант подтрунивает над ней. – На корабле улетаете?

– Ну да. На планету Сольвейг из звездной системы эта Лиры.

– Ясно, – сказала девушка и принялась невозмутимо доставать из корзины багеты и упаковать их в тонкую оберточную бумагу.

– Разве ты не знала, что каждая звезда это такой же огненный пылающий шар как и ваше солнце? И вокруг каждой звезды вращаются свои миры, планеты, и на некоторых живут люди, как и здесь на Шатгалле.

– Не знала, – спокойно призналась девушка. Про себя она решила, что видимо лейтенант читает много разных книжек и хочет блеснуть этим перед ней, как он наверно считает, малограмотной, необразованной, глупой торговкой. Даже если и так, она не обижалась. Она давно уже привыкла к тому, что некоторые из клиентов явно и грубо или напротив утонченно и завуалированно постоянно дают ей понять, что они намного выше её, весомее, умнее, состоятельнее. Мудрый дедушка Будияр учил её ни в коем случае не придавать этому значения. "Пусть думают как им хочется, пусть считают что мы служим им", – говорил дедушка и с усмешкой добавлял: "Главное чтобы они по-прежнему несли нам свои деньги. Помни, внучка, это мы используем их, заставляя покупать наш товар, а не они нас". И Танна считала что она хорошо поняла эту науку, хотя и вынуждена была признавать что кое-кто из подобных клиентов по-настоящему бесил её. Но ненормальный наркоман-лейтенант подобных чувств у неё не вызывал, наоборот она вполне отдавала себе отчет, что он симпатичен ей. Да и его безумная идея о звездах и других мирах представилась ей весьма занимательной. Однако когда она увидела кучку золотых и серебряных монет, которые лейтенант выложил на стойку, профессиональная сдержанность всё же изменила внучке Будияра. Танна с изумлением уставилась на мужчину.

– Что это?!

– Как что, плата за ваши чудесные багеты.

– Что вы такое говорите, господин Эвклид? С вас за всё 5 коперов, а здесь…, – она развела руками, потом слабо улыбнулась и спросила: – Или вы хотите купить весь дедушкин магазин?

– Танечка, я же сказал вам, что улетаю домой, к звездам. И там мне это не нужно. Вы чудесная милая девушка и уверен найдете как правильно распорядиться этими деньгами. Они ваши. – Виктор Кошин откровенно любовался собой. Он считал что этот красивый и роскошный жест вполне достоин его. – Прощайте.

Он взял пакет с багетами и развернулся. Но Танна выбежала из-за стойки и схватила Виктора за руку.

– Господин Эвклид, так нельзя. Я не могу взять у вас эти деньги!

Виктор ласково и, как он полагал, по-отечески посмотрел на девушку и чуть снисходительно проговорил:

– Дочка, я возвращаюсь к звездам и мне эти металлические кружочки больше ни к чему. Я уезжаю прямо сейчас и мне некогда искать им применение. У тебя золотое сердце и глаза ангела, я уверен ты все сделаешь правильно. – Ему еще очень хотелось добавить какую-нибудь мудрую, по возможности математическую, сентенцию, но как назло ничего не приходило на ум. Он напряг память, но в голове всплыло только одно, по его мнению, банальное и затасканное утверждение. Однако делать было нечего и он сказал: – И запомни, дитя моё, только сердце может найти ответ на главное уравнение жизни. Прощай.

И ушел.

"Совсем спятил", с жалостью подумала девушка, глядя на закрывшуюся за безумным лейтенантом дверь. Затем Танна повернулась к прилавку и поглядела на груду рассыпанных по нему монет. По её меркам здесь было целое состояние. "Что же с ними делать?", растеряно подумала она.

Довольный собой, Виктор Кошин вышел на крыльцо пекарни и поглядел на площадь Славного короля. Перед собой он увидел ветхую карету, бородатого кучера на козлах, высокого худого мужика в широкополой шляпе и маленького ребенка в черном струящемся плаще с красивой белой окантовкой. Ребенок, девочка, глядела прямо на него и хотя её голова пряталась в капюшоне, Виктору показалось что он уловил какое-то удивление на её лице. Но может лишь показалось. Ребенок отвернулся. Виктор случайно отпустил глаза вниз и в следующий миг удивление уже испытывал он. Огромное удивление. На ногах девочки он увидел высокие темные ботинки с толстой подошвой и до боли знакомой серебристо-синей эмблемой компании "Milky Way". Он прекрасно знал эти ботинки, облегченная и упрощенная копия настоящих военных ботинок космических десантников из линии "StarDust", с магнитными липучками, встроенными в подошвы барогенераторами и пр. Виктор буквально остолбенел. Этих ботинок не должно было здесь быть, им неоткуда тут взяться. Он почувствовал смутную тревогу и любопытство. Ботинки не могли появиться здесь со звездными переселенцами, тогда такой обуви просто не производили, самой "Milky Way" с её легендарной линейкой "Star dust" тогда еще не существовало. Первая его мысль, конечно, была о "луркерах" из службы внешней разведки. Но он тут же признал это вздором. И дело даже не в том что ботинки принадлежали маленькой девочке. Вполне можно допустить, что СВР с какой-то целью понадобилось внедрить в здешний социум ребенка и они используют для это цели гиноида или киборга, имитирующего девочку. В этом не было ничего необычного. Но кураторы операции точно не позволили бы своему агенту разгуливать по Каунаме в сверхсовременных технологичных десантных ботинках с красочной эмблемой трансзвездной корпорации. Тогда кто она? Высокий худой мужчина со следами жутких побоев на лице и замотанной рукой открыл дверцу кареты и девочка в плаще залезла внутрь. Мужчина присоединился к ней, захлопнул хлипкую дверцу и экипаж тронулся. Любопытство Виктора набирало обороты. Он всегда любил задачи и ребусы и не выносил когда ему не удавалось их решить. Если разведка и прочие государственные службы тут ни при чем, значит остаются не слишком законопослушные группировки каких-нибудь пиратов или контрабандистов, промышляющих на Каунаме по каким-то своим темным делам. Ну или речь идет опять же о не очень-то законопослушные индивидуумах, таких же как сам Виктор, прибывших на планету по своим личным, иногда совершенно диким и сумасбродным мотивам. Но ради великой энтропии, почему ребенок? У Виктора даже промелькнула мысль что девочка вполне возможно попала в беду, особенно если учесть что она в компании с таким явно не внушающим доверие субъектом, и ей нужна помощь. А побыть героем Виктору весьма импонировало, ему нравилось ощущать себя человеком действия, доказывать самому себе что он вовсе не кабинетный сиделец математик, аналитик-дрыщ, вся сила которого заключена лишь в мозговых нейронах. Он был большим поклонником, хотя и от всех скрывал это, сериала "Мир за твоим окном", в котором решительный и отважный агент Космопола, Джулиан Брэд, сражался с преступностью на бескрайних просторах Млечного Пути. Впрочем, Виктор убеждал себя что уделяет внимание сериалу исключительно из-за Камилы Кесады, полицейского судмедэксперта, помогавшего лейтенанту Брэду распутывать загадочные хитроумные преступления. И дело было якобы вовсе не в том что она красивая молодая женщина, Виктора главным образом привлекала работа её ума, её аналитический склад мышления, то какой она умный, эрудированный, тонкий, ироничный и наблюдательный человек, то как она ищет и находит ответы на сложные криминологические вопросы. А в том что ему нравится наблюдать за мужественным и порой жестким поведением лейтенанта Брэда он не хотел признаться даже себе. Но в своих похождениях на Каунаме, пару-тройку раз кажется подрожал ему. И позже осознав это, был крайне недоволен собой. Он – мудрый, проницательный интеллектуал копирует какого-то глупого киногероя?! Это было немыслимо. Но так или иначе за те альфа-годы что он провел на Каунаме он и правда поверил, что он чем-то похож на этот кинообраз. В некоторых весьма опасных с его точки зрения переделках он, по его мнению, вел себя уверенно и достойно. Он конечно признавал, что игловой пистолет, энергошокер, нервный парализатор, баллончик-нейтрализатор, термо и барогранаты, защитный кевларовый комбинезон, закрывающий тело от шей до пят, метабиотики, мазь-регенератор, энергетики, стимуляторы, транквилизаторы вносят определенный вклад в эту его уверенность. Но он считал, что крайне незначительный, и в конце концов он проявил мужество и решительно отказался от бронекомбинезона, большинства оружия и всех допинг-препаратов ускоряющих его реакцию, увеличивающих выносливость, физическую силу и т. п., оставив только игловой пистолет, метабиотики и мазь-регенератор. Кроме того он всерьез увлекся фехтованием, брал уроки у признанного мастера меча маэстро Каронзо и даже ходил на свой корабль, где часами оттачивал технику в спарринг-поединках с Исидой, которая в режиме "плотной голографии" изображала неутомимого и умелого мечника. И сейчас, практически не раздумывая, Виктор бросился к другой карете и велел вознице осторожно следовать за экипажем, в котором уехала девочка в ботинках "Звёздная пыль". Кучер, не посмев возразить бравому офицеру Привратницкого батальона ни единым словом, подчинился.

Виктор Кошин проследил странную парочку до гостиницы "Черный туман". Находится в Буристане в вызывающей, чуть ли не нарядной форме офицера Корпуса городской стражи Виктору было мягко говоря неуютно. Он отлично знал насколько люто здесь ненавидят судей, дознавателей, агентов, гвардейцев Судебной Палаты, а вместе с ними заодно и стражей, отчасти выполняющих в городе функции полиции, занимающихся обеспечением хотя бы видимости общественного порядка и частенько участвующих в совместных операциях с судейскими. Он понимал что в Буристане ему могут из любого окна сбросить на голову камень или всадить нож промеж ребер в любом темном закоулке и по меркам местного населения это будет весьма достойным поступком. Убийство "золотаря", также как убийство "красноголового" это деяние доблестное, несомненно заслуживающее уважения и почета, ибо сколько горя и страданий принесли эти кровопийцы простому народу. И не сосчитать. Но это была настоящая война. И судьи, и стражи мстили за своих убитых. Буристанцы знали, что такое доблестное, героическое, почти эпическое деяние как низвержение во прах стража или судьи не пройдет безнаказанным, и потому некое хрупкое равновесие все же присутствовало в этом дурном месте. По крайней мере при свете дня любой стражник мог чувствовать себя здесь вполне уверенно, хотя всё же им крайне не рекомендовалось появляться здесь в одиночку. Но в целом Виктор был абсолютно спокоен, шагая по грязным вонючим улицам Буристана. Он часто бывал здесь и прежде, правда конечно не в форме, и имел среди местного населения кое-какие знакомства. Он знал что большинство буристанцев это просто бедные уставшие озлобленные суровые люди, пытающиеся хоть как-то заработать себе на жизнь. Пролить чужую кровь они могли только в целях самозащиты, а многие из них, нищие, обездоленные, убогие, запуганные и раздавленные жестокой судьбой и вообще были не в состоянии кого-то ударить, не говоря уж о том чтобы напасть на вооруженного гвардейца или солдата. А многочисленные местные лихие людишки не станут нападать без причины, из одной только классовой ненависти, не имея уверенности что риск окупится звонкой монетой, эти люди были чрезвычайно прагматичны. Впрочем, Виктору также было известно что здесь полно всякого ненормального отребья, опустившихся пьяниц и наркоманов, которые могли зарезать просто от скуки. Так или иначе он спокойно проследовал и через Тишкин пятачок и близлежащие улочки, надменно и холодно взирая на любого кто смел поднять на него глаза.

Войдя в фойе гостиницы, он церемонно снял шляпу и с улыбкой сказал:

– Приветствую тебя, матушка-голубушка. Не хвораешь ли, не печалишься ли о чем?

Вурда одарила веселого лейтенанта злобным взглядом.

– Какая я тебе матушка, пёс брехливый! Чего тебе здесь надо?

– Ах, миссис Большие телеса, как вы не вежливы. А я ведь между прочим представитель власти.

– Шёл бы ты, золотарь проклятый, свою власть представлять в какое-нибудь другое место. А то ведь в Буристане такие как ты долго не живут.

– Да ты, матушка, никак грозишь мне? Чем же я тебе не мил, не пригож, госпожа моя?

Вурда подвигала нижней челюстью, словно готовилась хорошенько плюнуть.

– Слушай, Эвклид, ты чего хочешь, а?

– Я хочу знать имеет ли гамильтонова система, интегрируемая по Лиувиллю, эквивалентную формулировку с помощью лаксовой пары, и если имеет, то как её построить?

Огромный зоб хозяйки "Черного тумана" заколыхался и Виктор удивился, не поняв как она это делает.

– Может хватит тут дурня из себя строить? Ты и так тип неприятный, а уж с кривляньем своим полоумным и вовсе мерзость. Если есть дело, говори, а если и правда головой ослаб от грибов, так могу тебя гашитам отдать, они тебя на цепь посадят и быстро в чувство приведут.

Виктор усмехнулся. Видимо он и правда допёк эту женщину, если она грозиться такими ужасными вещами. Гашиты – кровожадные безумные сектанты, обитавшее где-то в Буристане и поклонявшиеся такому же кровожадному и безумному божку Гаш, считали своей миссией освобождение людей от их греховной сущности, от болезненных пристрастий и порочных зависимостей через немыслимые страдания и мучения. По крайне мере они сами так декларировали свои цели, но имелось мнение что основное их ремесло готовить вышколенных, покорных всему и готовых на всё рабов-зомби, за которых в определенных кругах платили огромные деньги. В любом случае попадать им в руки не стоило.

– Ладно, согласен, – сказал Виктор, – давай заканчивать обмен любезностями, иначе наша некооперативная игра зайдет в тупик. Дело у меня такое, сюда только что зашел мужик, обезображенный побоями и с ним девочка в черном плаще, я хочу знать, грация моя пышнотелая, в каком они нумере.

Вурда отвечать не спешила, её маленькие глаза пристально буравили нахального лейтенанта. Виктор её не торопил. Возможно она напряженно пыталась сообразить что здесь происходит, кто этот избитый парень, кто этот ребенок и что от них нужно стражницкому офицеру. Её любопытство вполне понятно. А возможно ей не по душе оказывать хоть какое-то содействие "проклятому золотарю", ибо такое поведение естественно решительно осуждалось в Буристане, но как отказать ему она не знает. А может она лихорадочно размышляет о том нет ли здесь удобного случая поиметь какую-то выгоду для себя.

– А ты ничего не путаешь, лейтенант? – Наконец спросила она. – Какой еще мужик с девочкой? У нас таких не бывает, ты же знаешь.

– Ну-ну, тётя Гора, не артачься как кобылка молодая, тебе это не идет. А то ведь в твой гнусный бордель и притон, который ты по какому-то странному недоразумению именуешь гостиницей, может и отряд городской стражи явиться и по подозрению в злоумышлении против короны разнести тут всё по камешку и щепочке и придется тебе твои телеса на Тишкину площадь перемещать, милостыню будешь вместе со слюнявым Балушей просить.

– А ты сучок мундирный меня не пугай, – спокойно проговорила Вурда. – Я такого сброда как ты на своем веку достаточно повидала, ты же, падаль продажная, не закону своему, а карману своему служишь.

Виктор улыбнулся про себя. Ему определенно нравилось всё что происходит, словно всё это в кино, в игровой матрице виртуальной реальности или в декорациях копиуорлда, и отчетливое понимание того что он тем не менее имеет дело не с постановочными эффектами, не с каким-то изобретательным игровым движком, а с живыми людьми, с настоящим невыдуманным непредсказуемым миром, придавало происходящему особую остроту и удовольствие.

– Высокий мужчина, 35-37 лет, – холодно произнес он, – в широкополой шляпе, в клетчатой рубашке, с избитым лицом, с замотанной правой рукой и маленькая девочка в черном плаще с белой окантовкой, где они?

Вурда признала, что упорствовать дальше бессмысленно.

– Десятый нумер, – также холодно ответила она.

Виктор поднялся на третий этаж, прошел по коридору и звучно и решительно постучал в нужную дверь. Долго ничего не происходило и он уже с досадой подумал о том что "тётя Гора" его обманула и сейчас ему придется возвращаться и снова добывать из неё необходимые сведения. Но неожиданно прямо за дверью спросили "Кто там?". Странно, что он не услышал шагов подошедшего к двери человека, подумал Виктор и затем в своей привычной насмешливой манере громко сказал:

– Городская стража, проверка на житие. Открывайте!

Галкут, застыв у двери, не знал на что ему решиться. Закон о проверки "на житие" давал стражам полномочия хватать любого человека в городе и выяснять имеет ли он право жить в Акануране, то есть кто он такой, откуда, чем зарабатывает на жизнь и не представляет ли какой-то угрозы общественному порядку столицы, её благонравным жителям и сложившемуся укладу. Галкут пытался понять что это, случайное совпадение или какие-то происки хозяйки гостиницы. Насколько он знал, стражи и судейские не очень-то любили наведываться в Буристан и как-то сомнительно, что как только он и Элен заняли номер, к ним в дверь случайно постучал кто-то из Золотого батальона. Он подумал о том что возможно это вообще не стражи и под их видом некто пытает проникнуть в комнату. Но тут же отбросил эту мысль, дверь в номер была довольно хлипкая и если кому-то бы приспичило прорваться в номер, это не составило бы большого труда.

Галкут оглянулся на девочку. Элен по-прежнему сидела на кровати и спокойно смотрела в его сторону, никакой тревоги она судя по всему не испытывала. Галкут подумал о своем увесистом ноже на ремне за спиной и решил, что делать нечего, открывать придется, но он готов ко всему.

Виктор Кошин вошел в номер и прикрыл за собой дверь. Галкут отступил назад, внимательно оглядывая вошедшего. Вне всяких сомнений это был страж, да к тому же офицер. Виктор прошел вперед, заставив слугу судью отступить к кровати.

– Садись, – приказал страж.

Галкут подчинился, опустившись на кровать в полуметре от Элен. Виктор положил пакет с ореховыми багетами на стол, взял стул, поставил его почти в центре комнаты, уселся на него и дерзко и уверенно поглядел на притихших постояльцев. Секунд десять он изучал ребенка, а затем перевел взгляд на мужчину.

Этих десяти секунд Виктору вполне хватило чтобы понять: девочка никакого отношения к Каунаме не имеет. На ней были не только десантные ботинки "StarDust", но и высокотехнологичная мембранная куртка-трансформер и облегающие аккуратные брючки из черной кварцевой ткани, к которой не могла пристать никакая грязь и пыль. И кроме того, и сердце его забилось чуть быстрее, у ребенка были удивительные большие ярко-синие, словно бы чуть светившиеся изнутри глаза и чистая белая, почти алебастровая кожа. Это напомнило ему о его далекой родной планете. "Неужели она тоже ливуанка", с некоторым волнением подумал он. Такое совпадение представилось ему весьма необычным. Он конечно обратил внимание на огромный синяк на скуле ребенка и разбитую губу, но почему-то ни на миг не заподозрил что в этом виноват её спутник. Ему представилось более логичным, что они оба подверглись нападению каких-то третьих лиц, но ребенку, по счастью, досталось гораздо меньше чем мужчине.