Девочка и пёс

– Я пойду к псу.

Бриоды тут же смолкли, с удивлением уставившись на него.

– Правильно! – Воскликнул Кушаф и тоже поднялся. – Правильно, Старый, иди ты.

– И то верно, – поддержал Эрим, – ты своё пожил.

Ронберг угрюмо глянул на горца.

– Сделаем так. Я иду в Цитадель, погляжу что там с Хишеном и попробую еще раз поговорить с псом, убедить его уйти из Гроанбурга.

Бриоды слушали старика, затаив дыхание, глядя на него даже с некоторым восхищением.

– Вы же тем временем уберете всех с улиц, пусть все по домам сидят. Особенно по пути до ворот чтобы никто не маячил, не нервировал дьявола. Сами возьмете сотню бродяг и засядете на стенах, ворота откроете и будете ждать. Если всё сложится хорошо, я и пёс уйдем из города. Я буду сопровождать его и по возможности умасливать. Он хочет попасть в Акануран и я покажу ему дорогу.

– Всё правильно! – Горячо воскликнул Мелис. – Молодец, Старый, отчаянная твоя душа. Выведи эту бестию из города и мы тебе век этого не забудем.

Бриоды все разом шумно загалдели, поддерживая Мелиса и восхищаясь Ронбергом.

– Я тоже с тобой пойду, – сказал Вархо.

Все снова смолкли и уставились на вэлуоннца.

– Я конечно не такой старый как Старый, но тоже пожил достаточно, – Вархо с усмешкой поглядел на Эрима. Потом посмотрел на Ронберга: – Мало ли что, буду на подхвате.

Ронберг, прикинув и так и эдак, решил, что это неплохо, если рядом будет такой надежный и бывалый человек как Вархо. И с благодарностью сказал ему:

– Согласен. С тобой и дьявол не так страшен.

Тут раздался еще один голос:

– Я тоже с вами пойду.

Бриоды с изумлением повернулись к Альче.

– Ты-то куда лезешь?! – Спросил Банагодо. – Тоже что ли пожил?

Но молодой человек не удостоил его ответом и, обращаясь к Ронбергу, твердо произнес:

– Я иду с вами.

– А и верно, пусть идет, – сказал Вархо. – На нём, по его летам, из всех нас меньше всего грехов, не станет демон с ним вошкаться. А малый Альче шустрый, глядишь и пригодится.

На том и порешили.

124.

Хишен сидел за столом в своём "кабинете" и с тоской оглядывал развешанные по стенам роскошные ковры, драгоценные гобелены, яркие картины в рамах из дорогого "стеклянного" дерева, изукрашенное вязью, гравировкой и самоцветами оружие, огромные золотые и серебряные блюда, цепи и цепочки с увесистыми, усыпанными брильянтами орденами, медальонами, утонченными кулонами. Затем его блуждающий взгляд переходил на роскошные комоды, мраморные полки, заставленные изящными вазами, золотыми замысловатыми канделябрами, маленькими забавными скульптурами, красивыми разноцветными бутылками, элегантными стеклянными сосудами с нюхательными солями, специями, "порошками любви", дивными шкатулками, ларцами и ковчежцами, содержимое которых он уже не помнил. От всего этого сейчас почему-то мутило. Жутко болела грудь, вернее даже не грудь, а как будто всё туловище, отзывавшееся нестерпимой болью на любое движение. Хишен сердился на бабу Габу, измазюкала всего какой-то зеленой дрянью, а легче не становится. Не раз и не два он поглядывал на череп с "алмазной пылью". Стоит вдохнуть лишь щепотку и боль утихнет, придет блаженство и несказанное удовольствие, напоминающее пик сексуальных утех, будет волнами пробегать по трепещущему телу, вознося счастливчика к небесным высям. Но Хишен не решался. Ему было отлично известно как быстро "алмазная пыль" иссушает мозг и превращает человека в тощую полумертвую развалину. Слишком быстро. Он отваживался только немного втирать в кожу. Пытаясь отвлечься, он глядел на череп и вспоминал того бравого королевского полковника, которому он некогда принадлежал. Полковник был силен духом, крепок телом, но не отличался умом. С невообразимым упорством он преследовал Хишена, тогда всего лишь главаря небольшой, но до ужаса дикой и беспощадной шайки головорезов, по южным степям Агрона. Это длилось чуть ли не полгода, упрямство полковника просто выбешивало Хишена, в конце концов загнанного в совершенно дикие непролазные чащи где-то на границе с Вэлуонном. Но удача отвернулась от бравого полковника и теперь его череп является украшением стола повелителя Гроанбурга.

Хишен снова подумал о том что надо бы сходить поглядеть как продвигаются дела с ямой для металлической твари. Но двигаться совершенно не хотелось. Да кроме того, хотя он конечно ни за что в этом бы не признался, вспоминая своё столкновение с жутким псом и обдумывая всё то что нарассказывал Ронберг, его всё больше и больше охватывало нечто вроде робости перед этим непостижимым созданием. Ему не хотелось выходить наружу пока эта тварь вольготно лежит себе посреди площади, пусть и не способная сдвинуться с места. Чудовище испускало молнии, метало иглы, изрыгало огонь, творило призраки людей, подделывало голоса, и бог его знает на что ещё оно способно. И тут Ронберг прав, даже и без задних лап, оно всё ещё опасно. И Хишен с нетерпением ждал вести о том что жуткая тварь погребена.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась. Мивар с неудовольствием поднял глаза, готовясь хорошенько распечь недотёпу, рискнувшего войти без предварительного вежливого стука. В кабинет, ступая почти бесшумно по драгоценным коврам, вошла огромная металлическая собака. Она села на задние лапы и внимательно поглядела на человека за столом.

Хишен не мог пошевелится, с трудом осознавая происходящее. Чудовище появилось столь неожиданно, тихо и буднично, что мивара сковал даже не ужас, а некое смятение от не умещающегося в голове несоответствия существующей до этого момента реальности и случившегося. Металлический пёс не мог находится здесь, это нарушало какие-то незыблемые, неизвестные, но непременно существующие законы бытия. Хишен кажется даже дышать перестал.

Кит тоже пребывал в некоторой растерянности. Вот он человек, о котором он столько думал последнее время. Вот он человек жизнь которого следует прекратить. Но только сейчас Кит понял, что он еще даже не решил как именно следует прекратить эту жизнь. Он не выбрал конкретного способа умерщвления. Роботу, насколько это было возможно для него, стало не по себе, как только он задумался об этом. И это были какие-то тяжелые, неповоротливые думы, которые требовали значительного усилия, словно его квантоволновой мозг сопротивлялся таким размышлениям. Кит даже не мог подобрать какого-то мягкого определения тому что он намеревался совершить, нужен был какой-то эвфемизм, нейтральное слово для обозначения этого процесса. Убийство, казнь, ликвидация, уничтожение ему не нравились. Он подумал о том что нужно просто выключить блок эмоций. Не снизить уровень эмоциональных реакций до каких-то приемлемых не отвлекающих значений, а именно полностью выключить, как тогда, в те секунды перед истреблением бейхоров. Но Кит не стал.

Хишен, как человек чей опыт мужества и хладнокровия был взращён и выпестован столь долгой чередой смертоносных, кровавых, жестоких, бескомпромиссных ситуаций, справился со всем своим смятением, протянул руку к лежавшему на столу боевому топору и хрипло сказал:

– Чего тебе надо? Я рассказал про девчонку всё.

Изначально Кит решил не вступать в диалог со своей жертвой. Ибо говорить было не о чем. Все причины и последствия данного акта были обдуманы, взвешены и тщательно проанализированы. Никакие слова ничего уже не могли изменить.

Из имеющихся в его распоряжений химических составляющих Кит вполне мог приготовить смертельную для человека инъекцию, наполнить ею одну из метательных игл и выстрелить. Это было достаточно просто, эффективно и… и не кроваво. Кит встал на все четыре лапы. Изготовление смертельного токсина займет несколько десятков секунд.

Хишен почувствовал некое шевеление в области позвоночника. Это было ему знакомо. Ощущение близости смерти. Железная воля сдерживает ужас и панику, но тело реагирует по своему, холодеет и тихонько, почти незаметно дрожит, сдавленное жутким осознанием надвигающегося прекращения собственной жизни. И он отчетливо понял для чего металлический зверь пришел в его кабинет. Разговора не будет. И пощады тоже.

Левой рукой он схватил одну из бутылок и швырнул. Он всегда умел действовать практически с одинаковой эффективностью обеими руками, в бою это было немалым преимуществом. Металлическая собака не сделала ни единого движения, всё так же пристально глядя на полуголого мужчину. Тяжелая бутылка врезалась в правое плечо Кита и разлетелась на осколки.

Застонав от натуги и боли, Хишен поднял тяжелый широкий стол и опрокинул его на бок. Под его прикрытием, сжимая в правой руке топор, он бросился к задней стене.

Кит по-прежнему не шевелился. Включив тепловизор, он спокойно наблюдал сквозь толстую столешницу как мечется загнанный мивар. Деться ему было некуда.

Хишен раздвинул на задней стене два тяжелых ковра, нащупал ручку и рванул на себя низкую едва ли в полтора метра высотой, толстую, деревянную дверь. Нырнув в темную прохладу узкого потайного хода, он захлопнул за собой дверь и, действуя на ощупь, задвинул два массивных засова.

Кит обошел поваленный стол и приблизился к задней стене, чуть-чуть обескураженно изучая ковры и скрывающуюся за ними дверь. Через полминуты широкоплечее тело Хишена исчезло для инфракрасного зрения, видимо укрытое уже непроницаемой толщей каменной кладки. Кит уселся на попу, соображая куда может вести этот скрытый коридор и стоит ли ломать дверь или лучше пойти искать выход из него.

125.

Сойвин всё еще стоял во внутреннем дворе Цитадели, раздумывая над тем где ему раздобыть одежду и как выбраться из города. Он собирался покинуть город вовсе не потому что так ему велел металлический пёс, но исходя из твердого, истового убеждения, рожденного в самых сокровенных глубинах души, что с Гроанбургом покончено навсегда. Хватит с него разбойничьего промысла. Чтобы ему не грозило в том, внешнем мире, он вернется туда. Впрочем, сейчас он об этом особо не задумывался. Чувствуя себя удивительно свежим и бодрым и потому находясь в приподнятом настроении, Сойвин с некоторой даже веселостью размышлял чем бы прикрыть наготу и как лучше выйти из Цитадели.

В этот момент сбоку, рядом с поленницей, с треском распахнулась маленькая невзрачная дверь и во двор, словно обезумивший, выскочил Хишен. В немом изумлении мужчины уставились друг на друга. Мивар быстро сообразил что стало причиной чудесного воскрешения предателя-бриода. И хотя совершенно определенно ему следовало, не теряя времени, бежать прочь от Цитадели, спасая свою жизнь, он не совладал с охватившей его ненавистью и, воздев боевой топор, бросился на Сойвина.

Молодой человек шарахнулся в сторону. Ему было отлично известно, что как боец, Хишен невероятно опытен и искусен. И даже имей Сойвин при себе все свои мечи и кинжалы, он трижды бы подумал прежде чем вступать с Хишеном в единоборство. Ну а сейчас, голый и безоружный, он мог только спасаться бегством. Несмотря на, как ему казалось, отличное самочувствие, непослушные и будто какие-то дряблые ноги вдруг подвели его, он споткнулся и упал. Подлетевший и уже ликующий в душе Хишен поспешил нанести удар топором. Но Сойвин успел оттолкнуться от земли и перекатится в сторону, торопливый и не слишком сильный удар прошёл мимо. Сойвин, близкий к панике, отчаянно пнул ногой прямо в замотанную грудь мивара. Тот охнул и осел, его маленькие глаза стали на миг большими.

– Проклятый пёс, – прохрипел он, задыхаясь от боли, – пёс проклятый.

Удар Сойвина также был поспешным и далеко не в полную силу, но истерзанная грудь Хишена отозвалась на него обжигающей, туманящей мозг, болью. Молодой человек отполз спиной назад, перевернулся, вскочил на ноги и бросился прочь.

Мивар перехватил по удобнее топорище, намереваясь метнуть своё оружие во врага. Но в последний момент, пытаясь унять болезненный звон в голове и не уверенный в своем броске, передумал. Сойвин хоть и светится еще молодостью, но в потасовках уже поднаторел. И если бросок не выйдет, то чего доброго предатель-бриод завладеет топором, а он, Хишен, останется безоружным.

Вышло так что бежать Сойвин мог только к основному заднему входу Цитадели, ведущему к лестницам и коридору в Гостиную залу. Через полминуты он был в этой зале. На секунду он замер, соображая что по стенам развешано оружие и можно попытаться завладеть им. Но сзади уже громыхали шаги повелителя Гроанбурга. Сойвин бросился к парадным дверям Цитадели. В этот момент, пересекая Расплатную площадь, к крыльцу приближались трое бриодов, отважно вызвавшихся отправится на рандеву с "железным дьяволом". Но перед этим знаменательным событием их ожидала еще одна незабываемая встреча. Из парадных дверей Цитадели на них вылетел голый одноухий мужик ужасного вида. Трое бриодов застыли на месте, оторопев от такого зрелища. Из них только Ронберг моментально понял кто перед ними. Вархо и Альче в первые секунды совершенно не узнали своего бывшего товарища, всегда аккуратно выбритого, опрятно одетого, вполне благообразного и симпатичного.

– Это что ж за страхоидолище поганое? – Пробормотал Вархо, инстинктивно положив ладонь на рукоять своего старого меча.

Голый человек слетел с крыльца и побежал по площади, прямо на них.

На крыльце Цитадели появился разъяренный Хишен. В один миг охватив взглядом площадь и оценив обстановку, он грозно рявкнул: