Дочь Туллы

– Точно-точно, – смеясь проговорил Ильзир. – А то разве это елда для взрослого мужика, еле, бляха, разглядишь в волосне.

Отсмеявшись, Даррес сообщил:

– Я ещё слышал, что они людей едят по свои дикарским праздникам, и еще что живут отдельными родами человек по тридцатть и у каждого рода есть своя "вейха".

– "Вейха"? – Спросил Хальфар.

– Да. Огромная куча золота, которую каждый род с испокон веков собирает. У кого "вейха" больше тот род и сильнее. Они же там в горах все горняки и рудокопы, каждый камешек и жилку знают. И вообще говорят они золото умеют чувствовать. Вот найти бы такую "вейху" и не пришлось бы нам больше никуда плавать.

– Брехня, – уверенно сказал Ильзир.

– Сам ты брехня! Садура Ряйдвика помнишь? Который теперь купец и один из самых богатых людей на Сканзе.

– Ну.

– Вот тебе и ну! Лет шесть или семь тому назад он здесь, в Тилгарде, обретался. Ещё при бывшем ярле. Обычным хольдом. Элем зальётся и дрыхнет на лавке как все. Но однажды по случаю с одной из ихних баб сошёлся, – Даррес кивнул на пленника. – Завертелось у них всё как надо, баба эта без ума от Садура была. Что в общем не удивительно. Любой из нас для ихнего бабья всё равно что бог грома по сравнению с ихнем-то отребьем, – и он снова кивнул на повешенного. – Ну и разговорил её ушлый Садур насчет "вейхи". Влюбленная-то баба для своего мужика что хошь сделает. Провела она его в потайное место где её род всё своё золото хранил, ну и Садур, не будь дураком, унёс сколько смог. Говорят у него при себе две лошади было. Он их загрузил так что они едва идти могли, так и всё равно это лишь десятая часть от того что там было.

Ильзир и Хальфар слушали своего товарища как завороженные. Но Ильзир всё же для порядка возразил:

– Брехня!

Даррес пожал плечами.

– Брехня не брехня, а теперь Садур такой богатей, что таких дураков как ты может хоть тысячу нанять.

– А баба его где сейчас? – Спросил Хальфар.

– Да он её утопил от греха подальше. А то ещё проболтается или своих бывших сородичей-бриганов на него наведёт. – Даррес с досадою махнул рукой. – А ну его этого Садура. Он как золотом завладел, башкой ослаб, в каждом теперь вора видит. Да и пьёт как морж, а как напьётся языком такое мелет что слушать страшно.

Все трое в задумчивости вернулись к костру. Вечерело. После сытного ужина всех клонило ко сну. И Ильзир уже и правда прикрыл глаза и как будто задремал. Даррес снял с головы свой бронзовый литой обруч с мастерским изображением медведя и принялся с любовью полировать тряпочкой. Но Хальфар явно не собирался отходить ко сну. Он сосредоточенно выстругивал длинный острые щепы. Закончив с этим, он вернулся к пленному бригану и принялся также сосредоточенно и неторопливо его пытать.

Тихий задумчивый багряный вечер разорвали яростные вопли и душераздирающие стоны. Поначалу молодой бриган, стискивая зубы и заливаясь липким потом, ещё пытался сохранить достоинство и удержаться от криков, но на долго его не хватило. Белокурый норманн действовал весьма усердно и настойчиво. Начал он с того что глубоко вогнал острые щепы в ноги и торс пленника и поджог. После чего, поджав губы, задумчиво наблюдал как огонь поднимается всё выше по деревяшкам и начинает обжигать человеческую плоть. Бриган дрожал, дергался, извивался, выл, хрипел и иногда начинал что-то говорить. Хальфар слушал его со всем возможным вниманием, так, словно понимал слова чужого языка. Когда щепы прогорели, Хальфар вгляделся в лицо бригана, убедился что тот вполне в сознании и продолжил своё ужасное занятие. Неторопливо и методично он разбивал обухом топора кости повешенного мужчины, начав с пальцев на ногах и затем перейдя к ступням и голеням. И после каждого удара он внимательно слушал как кричит пленник. Если же тот умудрялся не издать крика, Хальфар видимо считал, что удар по очередной кости вышел не слишком удачным и в следующий раз прилагал больше усилий и стараний. Со стороны самым странным представлялось то что трудно было понять зачем ему это нужно. Он пытал пленника вроде бы не преследуя никакой цели, словно со скуки. Хальфар казался совершенно спокойным и даже созерцательно-задумчивым. Он ничего не говорил бригану и не выражал ненависти или злобы по отношению к нему.

Сидевшие возле костра Ильзир и Даррес, потеряв своё благодушно-сонное настроение, теперь выглядели несколько сумрачными. Порой, когда бриган вопил особенно сильно, они переглядывались, словно собираясь что-то спросить друг у друга, но каждый раз молчали. Не то чтобы их трогали страдания пленника, скорей они были до некоторой степени озадачены такой беспричинной жестокостью своего товарища и испытывали досаду из-за того что эти душераздирающие крики портили такой хороший тихий вечер.

Хальфар прекратил истязания и встал, вглядываясь в лицо бригана. Он взял пленника за волосы и поднял его голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Вейха, – громко сказал Хальфар.

Ильзир и Даррес снова поглядели друг на друга, явно чуть ошеломленные.

– Вейха, – повторил Хальфар и слегка потряс голову бригана. – Вей-ха!

Молодой человек мутным взором пару секунд смотрел на норманна и затем отвернулся.

Хальфар отпустил его голову и достал нож. Теперь он перешёл к сдиранию кожи, начав с внутренней стороны левого бедра пленника. Хальфар сделал три разреза, формирую узкую вертикальную полосу и затем принялся отдирать её сверху вниз.

– Я тебя, гад, на ремешки порежу, – пообещал он.

Оттянув отрезанный лоскут до нижнего края, он резко рванул его вниз, буквально вырывая кусок кожи вместе с мясом. Бриган взвыл столь пронзительно и яростно, что Даррес не выдержал и вскочил на ноги.

– Вейха?! – В ответ на его крик, крикнул Хальфар, чуть ли не весело. – Вейха.

Даррес сделал шаг в его сторону, явно порываясь что-то сказать.

– Слушай, Буян…, – сердито начал он.

Хальфар поглядел на своего товарища.

– Чего?

По лицу Дарреса было видно, что он уже сто раз пожалел, что вообще обмолвился о золоте бриганов.

– Ты что и вправду надеешься, что он отведёт тебя к "вейхе"?

Хальфар казалось задумался.

– Вряд ли, – проворчал он. И словно его осенило, он насмешливо добавил: – Да и ноги я его в конец искалечил. Разве что на руках поползет. – Он махнул рукой. – Плевать на него. Всё равно он ни на что не годен был. Но не отпускать же его. Он животное и я хотя бы напоследок научу его уважать людей. – Он почесал живот и деловито закончил: – Да и его татуировки на груди мне понравились. Я их себе заберу.

Даррес снова уселся и хмуро посмотрел на Ильзира. Тот равнодушно пожал плечами.

А Хальфар, исполняя обещанное, принялся сдирать большой кусок кожи с левой груди бригана, там, где были с невероятным талантом изображены соколы, вороны и орлы. Пленник, низко свесив голову, уже почти не издавал звуков.

Хальфар вернулся к костру со своим страшным трофеем. Он заботливо вытер кусок кожи и растянул её, придавив камнями.

– Подсохнет, пришью себе на плащ, – сообщил он своим товарищам.

Страдания молодого бригана на этом не закончились. Докучливый гнус, привлеченный обилием крови, облепил пленника, при этом с особенным усердием терзая его открытые, лишенные кожи, участки тела. Бриган дергался, вздрагивал и иногда казалось, что всхлипывал. Но все трое норманов, не обращая на него вниамние, спокойно заснули.

Ранним утром, зевая, Хальфар подошел к бригану, всмотрелся в его лицо и равнодушно объявил:

– Подох, мразь.

После чего занялся пришивание кожи убитого человека к шерстяной ткани своего плаща.

3

День уже клонился к вечеру, когда Далира и её дети столкнулись с Хальфаром и его товарищами. Это случилось на каменистом плоскогорье, с одной стороны ограниченном скалами с другой крутым обрывом, переходящим в склон, поросший дремучим лесом. Бородатые воины прятались в расщелинах скал и за камнями и как только маленький отряд приблизился, молча атаковали его. Они беззвучно устремились вперед, даже не вытащив оружия. Видимо они посчитали что перед ними какие-то дети-бродяги и они просто возьмут их голыми руками. Ильзир шел к Далире, Даррес к Синни, а Хальфар к Анвеллу.

Юноша с невероятным для его лет хладнокровием отпрыгнул прочь от громадного Хальфара, одновременно вытащив меч. И тут же развернулся и, защищая сестру, по широкой дуге ударил в сторону Дарреса. Клинок распорол тому левое плечо. Даррес весь вздрогнул и словно бы с удивлением поглядел на юношу. В этот момент легконогая Далира, сбросив с себя плащ и перехватив копьё обеими руками, бросилась вперед, мимо замешкавшегося Ильзира, и в глубоком выпаде ударила копьем целясь в шею воина, возле её дочери. Железный заточенный листовидный наконечник рассек шею Дарреса. Тот окончательно замер и на его лице застыло еще большее удивление. Он прижал правую ладонь к шее, пытаясь то ли остановить обильный поток крови, то ли всё ещё не веря в произошедшее и проверяя рукой что рана действительно есть.

Всё резко изменилось. Ильзир и Хальфар осознали свою ошибку и кляня свою легкомысленность вытащили оружие: первый меч, второй два боевых топора.

– Беги! – Сказала Далира дочери и кивнула в сторону обрыва и леса.

И тут же обернулась к уже наступающему на неё краснолицему мужчине. Анвелл вынужден был еще раз отпрыгнуть прочь, уходя от Хальфара и тем самым отдалившись от сестры.

Синни, парализованная страхом, не двинулась с места. Всё это молчаливое неожиданное нападение совершенно ошеломило её.