Девочка и пёс

– У вас так все замечательно устроено, миссис Хаг, – сказала девочка.

Глория вопросительно поглядела на мужа, никогда она еще не слышала подобного обращения. Тот опять сделал большие страшные глаза, хотя уже и сам не знал о чем он собственно сигнализирует.

– Такие чудесные занавески на окнах, они создают удивительно мягкое освещение залы, уютное и теплое. И ваши гобелены подобраны с таким отменным вкусом. Они вроде как привносят дополнительный простор в помещение и в тоже время так умиротворены и созерцательны, – продолжила Элен.

Глория улыбнулась странному ребенку.

– Благодарю вас, госпожа, – сказала женщина и в самом деле польщенная, но все же немного озадаченная, что слышит подобные речи от такой крохи.

– Ну вы даете, госпожа, – восхитилась Роза, совершенно не замечая мечущего молнии взгляда хозяина постоялого двора. – Вы такая красавица, что у вас должно быть женихов целая армия, а вы успеваете гобелены разглядывать.

– Какие еще женихи, клуша ты твердолобая! – Гневно воскликнул Громми. – Не видишь что ли дитя перед тобой?

И затем елейно и торопливо, склонившись к девочке:

– Не обращайте внимания, моя госпожа. Это Роза, в свои двадцать два, она еще не замужем, а потому женихи это единственное о чем она может думать и говорить. Прошу, вот сюда, вот умывальник. – И затем снова обращаясь к Розе. – Ступай сервируй стол господина судьи.

– Что стол? – Не поняла девушка.

«Дура», – одними губами произнес Хаг, пока Элен приближалась к умывальнику.

– Иди на стол накрывай, – сказала он уже вслух. – Мелиг подай полотенце. Да не это, дурак, им со стола вытирают. Чистое возьми в шкафу наверху.

Роза удалилась, яростно виляя бедрами.

Девочка вымыла руки и взяла чистое белое полотенце из рук мальчика.

– Спасибо, – сказала она Мелигу и улыбнулась. Тот ничего не ответил.

Элен Акари заметила странное напряжение в ауре невысокой полной светловолосой девушки, стоявшей возле стола и резавшей редис. Девочка без труда расшифровала, что незнакомка испытывает неприязнь или даже почти ненависть к ней. Это конечно озадачило ребенка. Она вернула полотенце Мелигу и приблизилась к Сесилии. Та прекратила шинковать овощи и замерев с ножом в руке, посмотрела на девочку.

– По какой-то причине я вам неприятна? – Спросила Элен напрямик.

– А что ты должна всем нравиться? – Сказала Сесилия и лицо трактирщика вытянулось от такой неучтивости.

Он было бросился вперед, чтобы как-то сгладить столь резкий ответ, но также как Сойвин, был остановлен царственным, властным жестом маленькой ручки, означавшим только одно: «Не вмешивайся». Девочка делала это неосознанно и уж точно без всякого высокомерия внутри себя. У Валентина Акари, увидь он этот жест своей дочери, екнуло бы сердце и вздрогнула бы душа. Ибо точно таким же движением прекрасная Линда Рейлих останавливала его самого, когда она хотела с чем-нибудь справиться без его помощи.

– Конечно же нет, – ответила девочка, спокойно глядя в серые глаза девушки. – Просто мне непонятна ваша неприязнь. Ведь мы же впервые сейчас с вами встретились и ничего не знаем друг о друге. Мне кажется при первом знакомстве люди должны быть настроены дружелюбно друг к другу.

– С какой стати мне быть дружелюбной с племянницей королевского судьи? – Негромко, но очень отчетливо произнесла Сесилия и если до этого она стояла к девочке левым боком, то сейчас повернулась к ней грудью. При этом продолжая держать в правой руке длинный кухонный нож.

Почти полгода прошло со дня смерти ее брата и кто знает какие мысли за это время посетили голову этой тихой сероглазой деревенской девушки.

– Сесилия, я думаю…, – начала было Глория, но девочка остановила и ее.

– Прошу вас, миссис Хаг, не надо, – сказала Элен. – Я уже привыкла к тому, что как только люди узнают что я племянница судьи, их отношение ко мне резко меняется и не в лучшую сторону. – Девочка снова обратилась к кухарке. – Вы пострадали от произвола Судебной Палаты?

В кухне повисла напряженная тишина. Громми Хаг окаменел. Он представил на миг, как Сесилия, не стесняясь в выражениях, сообщает девчонке все что она на самом деле думает о Палате и судьях, и синеглазый ребенок, прелестно улыбаясь, идет и всё в подробностях передает своему дядюшке. Когда в Доме Ронга умирал кто-нибудь из заключенных, в башенке на самом верху здания один раз били в тяжелый черный колокол. Хаг бывал не раз в Акануране и лично слышал этот жуткий звон, якобы призванный напоминать всем, что за всякое преступление рано или поздно приходит возмездие. Открой Сесилия рот и может статься что вскоре Черный колокол ударит и в его честь.

Но неожиданно заговорила сама племянница судьи.

– Прошу простите меня за этот вопрос, – тихо произнесла она. Элен действительно была недовольна собой. Просто ей стало интересно, что случилось с Сесилией, но конечна она должна была сдержать свое любопытство и не ставить людей в неудобное положение. Но все-таки девочка испытывала некую неясную обиду. Тоже самое она недавно пыталась объяснить Талгаро. Тот относился с предубеждением к кирмианской девушке только потому что она кирмианка, и вот сейчас к Элен относились с неприязнью только за то что она родственница человека служащего в Судебной Палате. Дочь Валентина Акари вдруг подумала о том что она слишком уж глубоко вошла в образ и даже испытывает эмоции, которые могла бы переживать настоящая племянница судьи. Это было немного забавно. Может я будущая актриса, мелькнула у нее мысль.

– Ну что вы, госпожа, – заговорил наконец Громми Хаг, – это вы простите нас.

– Нет-нет, не говорите так, мне не за что вас прощать, – быстро сказала Элен. – А вы Сесилия, если вам так легче, продолжайте ненавидеть меня только за то что брат моего отца служит в Судебной Палате.

Девочка повернулась к трактирщику.

– Благодарю вас за то что вы предоставили мне возможность умыть руки. Я возвращаюсь к дяде. Нет, провожать меня не надо. Лучше поторопите наш завтрак. – И улыбнувшись она, добавила: – Зловещая племянница судьи очень проголодалась.

Элен вышла из кухни. Хаг проводил ее глазами, затем повернулся к молодой кухарке и задумчиво посмотрел на нее. Та снова стояла опустив глаза и с окаменевшим лицом.

– Громми, сейчас не нужно ничего говорить, – мягко произнесла Глория.

– А я думаю кое-что сказать нужно, – медленно проговорил трактирщик. – Сесилия, мне очень жаль что твой брат погиб, я соболезную твоей потери, но как бы ни было глубоко твое горе, пойми, что ты сама и люди вокруг тебя все еще живые. А ты сейчас, поддавшись скорби и гневу, десятком неосторожных слов, очень просто могла перечеркнуть наши жизни. Эта девчонка пойдет, наплетет своему дяде с три короба и привет, полный ататуй, панихида с танцами. Этот судья, Мастон Лург, тот еще поборник справедливости, – Громми Хаг покосился на своего отпрыска, наверно стоит быть поосторожней в выражениях, а то малый начнет болтать где-нибудь что ни попадя, – да и права эта девчонка, какой смысл на нее бочку катить, она-то тут причем. Давай тогда и Глорию будем ненавидеть, брат мужа ее сестры служит в Судебной гвардии, проклятый «красноголовый», – трактирщик снова посмотрел на сына и вздохнул. – В общем давайте впредь быть более осторожными.

Элен вышла из кухни в залу. Выход располагался почти возле самого камина, однако девочка даже не посмотрела в сторону наслаждающегося огнем Шоти. Сейчас она пребывала в несколько взвинченном состоянии, проказливо раздраженное настроение бурлило в ее душе, и она вполне могла сделать что-нибудь такое о чем впоследствии конечно пожалеет. В целом это было не характерное для нее поведение, но время от времени такое случалось, когда она, пропитавшись горькой смесью озорства и обиды, совершала поступки, за которые потом ей было стыдно.

Однажды, сосед по ее родной улице, мистер Тачер, сильно наорал на нее, за то что она, играя с Китом в войны трансформеров, повредила его чудесную цветочную изгородь. Какого же было удивление мистера Тачера, когда утром он обнаружил, что все цветы на его изгороди завяли, засохли и осыпались. Элен и Кит полночи усердно трудились, опрыскивая их убийственными химикалиями. Был грандиозный скандал. Даже приезжала полиция, но ничего доказать было невозможно, ибо странная дымовая завеса ночью накрыла двор соседа и внешние камеры ничего не зафиксировали. Потом Элен было очень стыдно. Отец спросил ее напрямую, ее ли это рук дело, и девочка во всем призналась, впрочем всячески отрицая участие Кита. Валентин Акари потратил кучу денег на восстановление изгороди, в которой было много очень редких цветов, а затем сказал дочери, что в наказание Кит будет на месяц отправлен обратно к дедушке. Но Элен так разревелась, что сердце отца не выдержало и он отменил свое решение. Однако предупредил, что раз уж она и Кит теперь составляют преступное сообщество, надзор за ним будет усилен.

В другой раз, в супермаркете, один очень хорошо одетый господин обидел Элен, наговорив ей кучу гадостей, о том что она якобы и некультурная, и невоспитанная, и вообще дикарка, и все за то, что она, оседлав товарную тележку, устроила гонки со своим роботом по проходам магазина. Девочка молча выслушала поток незаслуженных с ее точки зрения обвинений, развернулась и ушла. Однако какого же было удивление хорошо одетого господина, когда на выходе из супермаркета его блокировала система безопасности магазина. Взвыла сирена и его окружили парящие роботы-охранники. Господин принялся было громко скандалить, заявляя что он известный адвокат, но вдруг увидел черноволосую девочку с большим синими глазами, которая смотрела на него, осуждающе качала головой и что-то говорила стоявшей рядом женщине, и смолк, догадавшись откуда дует ветер. Как выяснилось недобросовестный покупатель пытался вынести в кармане брюк маленькую упаковку пилюль от газов в кишечнике, за которую он не пожелал расплатиться. С запоздалым раскаяньем адвокат вспомнил как удивленно глядел на собакообразного робота, танцующего нечто вроде джиги. Видимо в этот момент коробочка и перекочевала из рук маленькой негодницы в его карман. Впрочем, за тот случай Элен не особо переживала, ибо считала что этот человек получил то что заслуживал.

Гораздо больше ее расстроила собственная выходка на вечеринке, которую папа устроил у них дома. Вообще это был очень редкий случай, когда отец приглашал к ним гостей. Пришли его коллеги по полицейскому департаменту, отмечали десятилетний юбилей службы Валентина Акари. Девочка нарядилась в красивое платье и даже одела сережки, чего практически никогда еще не делала. В начале было очень весело, Элен была в центре внимания, все говорили ей кучу комплиментов и девочка просто сияла от счастья. Однако потом отец заявил что ей пора идти спать и попросил ее удалиться наверх в спальню. Это было абсолютно нечестно. Элен пыталась протестовать, но тщетно, отец был неумолим, настаивая на том что маленькие дети должны рано ложиться спать. У девочки на глазах навернулись слезы, и в сердцах она выпалила, что если она уж такая помеха для него, то он мог бы так это прямо и сказать. Она поднялась к себе в спальню и выключила свет. Вечеринка продолжилась. Час спустя, Валентин Акари поднялся наверх, чтобы проверить как там почивает его ребенок. Какого же было его удивление, когда вместо мирно спящего дитя он обнаружил на ее постели записку: «Я ушла. Не пытайся искать меня. Живи в свое удовольствие. Элен». Вечеринка была безнадежно испорчена. Отец и его гости бросились на поиски девочки. Но это оказалось не так-то просто. Выяснилось, что из гаража пропал миниховер, а за час Элен могла на нем уехать на порядочное расстояние. Это еще было до Кита, и потому девочка теперь была абсолютно одна. Коллеги Валентина в поисках девочки разъехались на своих машинах в разные стороны, сам он помчался в полицейский участок чтобы организовать более масштабное прочесывание местности. И лишь Ирина Вольганг поднялась в комнату Элен и некоторое время провела там, привычно анализируя доступную ей информацию. Впрочем, на это раз для получения вероятной версии ей не понадобилось много времени. Она нашла чрезвычайно красочную карту местности, на которой были обозначены самой Элен некоторые маршруты. После недолгого размышления она остановилась на том что вел в пустыню Ахаш, место довольно живописное, но вместе с тем таящее в себе опасные сюрпризы. Хотя в целом планета Макора и считалась не представляющей угрозы для человека, все же это было конечно довольно относительно, ибо дикая природа даже самых райских уголков Вселенной порою могла причинить вред неопытным путешественникам. Ирина спустилась вниз вместе с картой, завела свой мощный флайер «Хайтер 10», стоивший огромную кучу денег и ради которого приходилось себе во многом отказывать, поднялась в воздух и направилась в сторону пустыни. Дочь своего друга она обнаружила довольно быстро. Спустилась вниз, осторожно перегородив ей дорогу. Элен конечно узнала машину мисс Вольганг и тоже остановилась, понимая что побег закончен. Ирина вышла из флайера, открыла багажник и поглядела на девочку. Та покорно сложила свой миниховер и втолкнула его в багажник.

– Садись вперед, – сказала Ирина.

Заняв водительское место, коллега Валентина Акари внимательно посмотрела на его дочь. Та сидела, опустив глаза.

– Хочешь печеных гребешков с толикайским соусом? – Спросила Ирина.

Это было невероятное лакомство. Элен несмело подняла глаза на молодую женщину.

– Мисс Вольганг…, – начала девочка.

– Ну-ну, – перебила маленькую беглянку, хозяйка флайера, – никаких мисс Вольганг, я для тебя тетя Ира. Или нет, что еще за тетя, я молодая привлекательная интересная женщина, не так ли?

– Конечно, – улыбнулась девочка.

– Так что так и быть зови меня Ира, договорились?

– Договорились.

– Ну так что насчет гребешков?

– Вы серьезно?

– Конечно. Сейчас только позвоним твоему папе, чтобы успокоить его, а то он просто с ума там сходит.