Стоять насмерть!

– Политрук, мы с тобой уже проговорили все сотню раз. Вот эти два хребта здесь делают небольшой поворот. Как только противник окажется между ними – жги первый танк. Если постараются его объехать – жги объезжающего. Бойцы с гранатами на той стороне остановят последний из тех, что успеют зайти в ущелье. Тогда в ущелье мы их и зажмем. Пока танков нет, что бы ни случилось, сорокопятки должны молчать. Пехоту мы к ним не подпустим. После этого подтягивай сорокопятки к нам. Места под них готовы. Пулеметчиков расположил как договаривались?

– Так точно!

– Забудь про штыковой бой и атаки в полный рост. У противника преимущество не только в численности, но и в опыте. Высотки наши. У него один вариант – обойти нас. Но там его тоже ждут. В лоб взять практически нереально. Ложбина перед высотками простреливается на километр. Если я погибну – командовать тебе. Без получения приказа из штаба, отход запрещаю.

– Сколько держаться надо, товарищ капитан?

– Столько, сколько потребуется. У противника, по нашим данным, до батальона пехоты и до десятка танков. Через нас они пойдут, или через соседние заставы – неизвестно. Сведения проверял и через перебежчиков, и через местных. Батальон мы, всяк, удержим составом отряда и с господствующих высот часа полтора-два. А к тому времени и подкрепление должно подойти.

Когда заместитель убежал к артиллеристам, Середа взобрался на позицию пулеметного расчета.

– Лукичев, не спишь?

– Никак нет, товарищ капитан!

– Твои готовы?

– Уже давно. Все прекрасно понимают к чему все идет.

Посидели молча. Середа постоянно гонял в мыслях, какие подарки может преподнести противник. Немец – зверь хитрый, изворотливый. Недаром с ним в Империалистическую пол-Европы намучилось. Да и сейчас за два года всех соседей к ногтю прижал.

– Товарищ капитан, сколько времени, не подскажите?

– Пол четвертого.

– Скоро рассветать уже начнет.

Бойцы в комендатуре были опытные. Большинство сами раньше служили пограничниками. И бандитов ловили, и стрелять приходилось, и в рукопашной многим фору дадут, но больше всего Середа переживал за противостояние с танками. С этим зверем они не сталкивались практически. То, что пару раз полежали в окопе под проезжающим над ними легким БТ, еще не говорит, что не побегут, когда лоб в лоб сойдутся. Поднять комендатуру по тревоге проблем не составило – командир отряда убыл вечером из расположения, а начальник штаба, прекрасно понимая, чем может грозить бездействие, пошел на поводу у коменданта и поднял отряд по тревоге. Уж слишком много данных поступало о переходе границы именно сегодня.

Где-то вдалеке раздался гул самолетов. Ели слышно, буквально, на пределе человеческих возможностей. Середа посмотрел на часы – 3.45. Вроде, в нашу сторону полетели. В дзоте один из бойцов обернулся и посмотрел на него, видимо, тоже услышал. Прошептал что-то соседу на ухо. Тот тоже обернулся.

– Товарищ капитан, вроде, самолеты пролетели?

– Мне тоже показалось. Это кто там у нас такой ушастый? Ковалев, ты что ли?

– Так точно, товарищ капитан!

– А больше ничего не слышишь?

– Тарахтит что-то. Далеко.

Середа достал бинокль и стал вглядываться в сторону границы. Рассмотреть что-либо было практически невозможно – низина перед их высотками практически не просматривалось. Тьма только-только начала отдавать свои права рассвету, да еще от травы поднималась легкая дымка тумана.

Прошло еще минут двадцать и со стороны границы ударили залпы орудий. Где-то далеко за спиной потянулись раскаты взрывов. Бойцы начали переглядываться, смотреть на коменданта, но он молчал. Вглядывался вдаль и молчал. Разрывы продолжались. Далеко, со стороны заставы. Снова гул самолетов, теперь его слышали все. Много. Севернее от их местоположения. Уходили на восток. А гул разрывов стал слышен в нескольких местах. Артиллерия работала, казалось, неустанно. Разрывы практически не смолкали. Да, далеко, но слышно было отчетливо.

– Горбатенко, связь, живо! – крикнул Середа, будто отойдя от оцепенения

– Товарищ капитан, началось?

– Сам же видишь, Лукичев, чего спрашивать? Без моего приказа ни шороха!

Со стороны границы раздалось несколько винтовочных выстрелов. Пограничники будто внутренне напряглись и уставились в сторону низины. Но там тишина. Видно было уже достаточно хорошо, лишь густая дымка тумана тянулась по земле. А за спиной продолжали грохотать раскаты разрывов.

– Горбатенко! – окликнул Середа, – что там со связью?

– Пытаюсь связаться, никто не отвечает, товарищ капитан!

– Дай мне связь! Как хочешь!

И продолжил всматриваться туда, за ложбину. Да, определенно, в той стороне была слышна работа моторов, достаточно далеко, да и разрывы на востоке перекрывали этот шум, но техника с той стороны подходила.

Из-за тумана показалось два мотоцикла. Фары выключены, да они уже и ни к чему. Видимость была достаточной. Тут же, следом, выехал небольшой бронетранспортер. Середа попытался вспомнить, как он назывался, но название упрямо не шло. Они неспешно перекатывались по ухабистой дороге и двигались в их сторону. Больше из-за ложбины никто не выезжал.

– Что делаем, товарищ капитан? – тихо спросил Лукичев

Середа быстро перебирал в голове варианты. Бить по ним сейчас с пулеметов – только выдадим засаду раньше времени. Пустить в ложбину – увидят спрятанные сорокопятки и весь план заманить танки в котел, псу под хвост.

– Товарищ капитан, может, гранатами закидать, как за склон заедут? – прервал его мысли один из бойцов

– Давай, Ковалев, действуй, пару бойцов с собой возьми, – тут же отозвался комендант.

Молодец боец, правильно сообразил. Ковалев с двумя пограничниками быстро устремился вниз, держась за склоном, чтоб не быть обнаруженным раньше времени.

Колонна медленно приближалась. Правильно немцы сделали – сначала разведку пустили. И почему он думал, что сразу в атаку ринутся? Вот уже мотоциклы заехали за склон. На обеих высотках никто не стреляет. Молодцы пограничники, понимают, что засада хороша до той поры, пока про нее никто не знает. Спустя пару минут раздался взрыв гранаты внизу, тут же еще один. И еще. Несколько винтовочных выстрелов и короткая пулеметная очередь. Снова винтовочные выстрелы. Граната. «Ганомаг, – неожиданно вспомнил Середа, – вот, как бронетранспортер называется.» Он выполз из дзота, скрылся за склоном и юркнул вниз, держа пистолет наготове. Спустя несколько минут Середа был внизу. Один из мотоциклов лежал на обочине, второй – горел на другой. Вокруг бронетранспортера лежало несколько солдат в серой форме.

– Ковалев, оттолкайте бронетранспортер с дороги. Потери есть?

– Никак нет, товарищ капитан! Троих пленных взяли, двое ранены.

– Допроси, узнай сколько их, каковы планы и бегом ко мне, я наверху буду.

– Есть!

И комендант быстро полез на склон. Разрывы гранат немцы, возможно, слышали, хотя раскаты от работающей артиллерии все не затихают. Это сколько ж они снарядов подвезли, что без устали бьют? Но гранаты есть и у патрулей. Тем более, после того шума, который они подняли, вряд ли посчитают засаду хоть сколь-нибудь значимой. Да и значимая ли она на самом деле?

Поднялся наверх.

– Идут, приготовиться – услышал Середа окрик Лукичева.

Стали явственно слышны моторы танков. Комендант быстро запрыгнул в дзот, достал бинокль. Раз, два, три… семь танков. Пехота. Три танка впереди, образуя треугольник и четыре позади, отстав метров на сто, а пехота уже за ними. Странно, у нас в танковой роте 10 танков… Тем временем танки приблизились к склонам и стали перестраиваться в одну колонну. Четыре танка, шедшие позади отстали, оставаясь в том положении, в котором передвигались. Первый танк скрылся между высотками, после этого оставшиеся четыре танка так же стали перестраиваться в колонну. Второй скрылся. Третий… Отставшие четыре танка были на расстоянии в 300-350 метров.

Позади ухнула сорокопятка. И тут же еще выстрел. Заревел мотор. Разрыв гранаты. Еще один. И еще. Снова сорокопятки, практически одновременно, будто сдвоенным выстрелом. Несколько ружейных выстрелов.

– Лукичев, давай!

Застрочил пулемет, выкашивая пехоту. Да, расстояние до нее еще большое, но подпускать ближе нельзя. Длинная очередь прошла по серым рядам. Залегли немцы. Со второй высотки так же заработал пулемет. Один из танков стал поворачивать башню в сторону пулемета. Середа повернулся к Лукичеву, но тот уже ушел со своего места и по окопу быстро перебегал на другую позицию. Над местом, где только что был пулеметчик громыхнуло и вверх взлетели комья земли с камнями. Чуть ниже еще один разрыв.

Немцы пытаются переползти за стоящие танки, огрызаются из карабинов в сторону работающих пулеметов. Новый разрыв. И еще один. По старой позиции бьет. Лукичев молчит. На другом склоне пулемет тоже затих. Середа повернулся в сторону пулеметчика – вроде, живой. Ждет. Правильно ждет. Пусть считают, что убит. На противоположном склоне ухнули еще несколько разрывов. Танки стоят. Хорошие мишени. Но нечем бить. Дорогу между склонами закрыл сожжённый танк. Понимают, что было чем его жечь и такой же судьбы удостаиваются не хотят. Бьют по склонам, туда, где работали пулеметчики.