Оправдание Острова

Этот роман конечно же хуже "Лавра", хотя и хочет он быть не хуже, а в идеале даже лучше онага (первопредшественника своего). Но.. Но так бывает, так случается иногда (часто)..
Внезапная слава (автора), она липнет и вяжет тебя, а ты, вроде как, хочешь оставаться честным и красивым красавцем (белой и пушистой, что-то бубнящей себе под нос лапой, лапулей, лапочкой, которого так и хотят потискать и погладить дамы пост-и-около-бальзаковского возраста)..
Хочешь, оглядываешься (а здесь как раз, к месту и более религиозным стал за одно, идучи-то, по пути своему, жизненному).. Оглядываешься и, за Библию, например, цепляешься, даешь (в начале самом) и кое-какую статистически-полезную информацию (и это правильно, я всегда только "за", за любую полезность и практическую пользу (от чтения) за одно), сюжет примерный накидываешь, вроде всё должно заработать..
Должно. Но не зарабатывается..
Не знаю даже почему (вернее, кажется знаю, но не хочу расстраивать автора, он и так уже делает, кажется, всё, что может.. или.. или, быть может не всё?)..
Не знаю даже почему (хотя повторюсь.. но не буду), но не читается.. То есть, ты вроде понимаешь, что для упрощения (и для "художественности"), историю страны ты репрезентируешь, как некую "историю некоего Острова".. и размазываешь текст (этой "истории") во вкусную, как тебе кажется, "летописность"..
Понимаю. Но..
Не читается, хотя не знаю.. Может быть только мне.. (не читается)..

Скажу так, Евгений Германович меня очаровал уже давно и с каждой прочитанной книгой любовь к нему только крепнет. Это была уже четвертая, долгожданная, новая.Скажу честно, я испытала наслаждение, пока читала. Плотный, сложный на размышления текст, сначала с трудом поддается пониманию, зато потом... Как это говорят, - пленит!? Да, действительно пленит, окутывает и отправляет тебя в путешествие на Остров которого вроде как и нет. А читаешь, и понимаешь, что есть. И вот тут мне одной показалось, что Водолазкин переписал ход истории на свой лад? Очень стилизовано, с сарказмом, иронией и плавно уводя в антиутопию.Перед нами хроника того самого Острова, начало своё берёт аж 350 лет назад, описывая правления каждого за это время, при этом показывая, что менялось, как, чему верили и поклонялись люди, чем были недовольны, чего хотели, что получили и тд. Соответственно, вы представляете каким языком ведётся повествование.И ещё,  очень красиво древнерусский текст перемешивается с современным, да и не только текст, но и события, что позволяет видеть картинку словно в эффекте "3D".Тут как в Лавре, много рассуждений относительно веры, свободы, жизни, силы времени. Можно смело растащить на цитаты.Очень советую поклонникам творчества автора. Это эстетическое литературное наслаждение.

Евгений Водолазкин крайне религиозный, верующий человек, поэтому роман, проговаривающий библию, был вопросом времени. В самом начале я удивилась, неужели это еще один Каин - Жозе Сарамаго , хотя такое невозможно, Каин во много сатира на происходящее, он ругает поведение «героев библии», что Евгению Германовичу уж точно не свойственно, он скорее будет библию защищать (как, к примеру, в Брисбене ). Но вскоре все прояснилось.Все книги Водолазкина выглядят совершенно разными по сюжетам, эпохам, жанрам. Но, на самом деле, абсолютно все они об одном и том же – о времени. Наверное, странно в этом моменте вспомнить фильм «Прибытие» или же оригинал - Тед Чан - История твоей жизни (хотя ситуация с ножом вполне в духе этой истории), но они достаточно доходчиво передают ощущение четвертого измерения – плоскость времени. Именно плоскость, когда нахождение в любой точке, это нахождение во всех точках одномоментно. И, дело даже не в том, что «нет ничего нового под солнцем», а в том, что с возрастом, с жизненным опытом, с огромным читательским опытом, который есть суть концентрированного вида бесконечного числа человеческих жизней, вполне вероятно к 56 годам увидеть эту плоскость, ее закономерности, ее волны.
«Некоторые вещи прекращают свое существование не потому, что они плохи: просто их время вышло. И начинают свое существование не потому, что хороши: их время, наоборот, пришло. Время собирать камни, и время разбрасывать их. Может быть, ответ - время? Время и ритм.»В своих предыдущих книга чувство времени автор пытался изобразить исходя из срока человеческой жизни, но
«Чему учит долголетие?
Поверх его ладони Ксения кладет свою. Три уровня взаимной симпатии.
– Учит тому, что всё повторяется – в том или ином виде. – Она задумывается на минуту. – Учит ждать бед – их так много… В юности этого не понимаешь. А в какой-то момент становится страшно жить.
– И чем дальше, – замечаю, – тем страшнее. Старческое слабоумие – не защита ли это? Не милость ли?»Для изображения нового пространства понадобилась протяженность. Поэтому сюжет истории начинается от сотворения мира и приходит к нашим дням. Но, поколения забывчивы, сменяясь они не перенимают опыт своих предков, а вновь и вновь повторяют его. Для того, чтобы бы это «увидеть» в сюжет вплетаются двое бессмертных, что живут уже несколько сотен лет и их глазами мы наконец начинаем разглядывать новое для нас пространство.Помимо времени, есть еще один важный момент - человек всегда поступает исходя из обстоятельств. Все мы отражение нашего окружения. Мы не придумываем ничего с нуля, мы потребляем информацию извне и выдаем ее обратно, соотнеся с уже имеющейся информацией. Поэтому мы все такие одинаковые и такие разные, и нет в этом противоречия.
«Я не собираюсь ни с кем спорить, ибо в споре рождается не истина, но гнев и томление духа.»
«– У меня очень простой вопрос. В Средневековье комету принимали за змея? Принимали ведь? Вы же не будете этого отрицать?
– Я не могу отрицать очевидное.
– А сейчас?
– А сейчас змея принимают за комету.»Начиная с революции начала двадцатого века и доходя до наших дней, аллюзии на нашу страну считываются все точнее, сатира становится все зубастее. Мне нравится, что в правители были назначены и праведные люди, и реакция на их правление более чем узнаваема.Неудивительно, что книга вошла в Длинный список восьмого сезона Литературной премии имени Александра Пятигорского (2020-2021). Премия учреждена с целью поддержки интереса к философствованию за пределами профессионального философского сообщества, присуждается за лучшее философическое сочинение. И, на мой взгляд, «Оправдание острова», действительно будоражит, привлекает внимание к темам не простым, располагающим к философствованию.
«...выборы определяют имя Президента, но не его решения».Отдельное «браво» хочу сказать главам про пчел. Это было мистически прекрасно и поражающе. Впрочем, мистического, сатирического, поражающего и цепляющего здесь и без пчел много. Во многом благодаря стилистике языка произведения:
"В первое лето Евстафия некие мореходы привезли в подарок князю невиданных рыб. Евстафий, желая на них посмотреть, пришел к мраморному водоему у Дворца, упал в воду и утонул. Общее же время его правления – три дня."

В конце концов, от жизни остается только история.Автор, впечатления от очередной книги которого не стоит и пытаться предсказать, покуда не прочтешь - таков мой Евгений Водолазкин. Признанный шедевр "Лавр" не только оставил равнодушной, но до сих пор потряхивает при воспоминании о разлагающемся трупе возлюбленной, с которым герой два месяца делил комнату. В "Авиатора" влюбилась с первых строк, а на сцене пресс-конференции разрыдалась прямо на улице (слушала аудиокнигой). "Брисбен" возненавидела, поспешив исправить впечатление "Соловьевым и Ларионовым", а с "Сестрой четырех" полюбила снова.И опять "да". Не щенячья восторженность "Авиатором", но сдержанно-уважительное признание: "Таки да, он Мастер". Писатель Водолазкин в первую очередь историк, и всякий его текст - роман с историей (даже когда речь идет о пьесе). "Оправдание острова" в этом смысле превосходит все, читаное прежде. Концентрированная история в количествах, почти несовместимых с жизнью: древнего мира, средних веков, новая, новейшая. Всякая часть изящно стилизована лексическими конструкциями, которые ассоциируются у читателя с описываемым временем: от "Повести временных лет" до новояза новостной ленты интернет-агентств.Еще несколько слов о языке и стиле книги, прежде, чем начать говорить о содержании. Он роскошен и словно бы специально создан для разбора на цитаты. И освещен сдержанным умным юмором, который у нас зовут английским, на самом деле, более интернациональным, чем одноименный гимн, хотя сильно не для всех. Так смешно все время, что с определенного момента просто перестаешь реагировать, принимая как должное потоковый режим того, крохам чего при других обстоятельствах радовалась бы."Оправдание острова"- это история части суши (да-да, со всех сторон окруженной водой), по которой можно составить представление об истории человечества, как по капле воды об океане. Разумеется, наиболее четкая привязка к родине, да ведь и у других все это не сильно отличалось. Что касается литературных источников, кто-то отметит несомненную связь с "Историей одного города" Салтыкова-Щедрина , кто-то с "Историей мира в 10 1/2 главах" Барнса, "Островом пингвинов" Франса еще кто-то из особо продвинутых - с "Возможностью острова" Уэльбека (даром ли такое название?) И всякий будет прав, мир стоит на плечах гигантов. И всякий неправ, потому что такого еще не было.Смотрите, в чем дело: здесь исторические хроники в изложении череды летописцев перемежаются комментариями светлейшей княжеской четы Парфения и Ксении, которым триста сорок восемь лет, а потому были они непосредственными свидетелями значительной части описываемы событий. То есть, как треть тысячелетия? Столько не живут. То есть, так. А в Библии такой возраст для патриархов и праведников вполне себе норма. Они и есть праведники, для которых время течет иначе, чем для остальных.Одна из основных мыслей романа, его красная нить - предание о Содоме и Гоморре, в которых не сыскалось ни одного праведника, чтобы уберечь от огненного дождя. Так вот, у Острова их двое, светлых святых стариков, несущих на хрупких плечах груз мировых грехов. Фрагменты романа от лица Парфения и Ксении - чистое читательское наслаждение и то, за что обожаю Водолазкина стилиста. Понимаю, будь таким языком написан весь роман, это вскоре пресытило бы, но боже, как хорошо!И да, это о людях, в которых при любых обстоятельствах остается что-то человеческое. Надо читать, это хорошо. Или слушать, потому что есть аудиокнига в исполнении Ивана Литвинова и Геннадия Смирнова: первый в представлении не нуждается, второй составляет ему достойную партию. Завершая, не могу удержаться от цитаты об одном из хронистов, совершенно меня очаровавшей:
В ту часть потустороннего мира (здесь возможны варианты), где он сейчас находится, посылаю ему мой искренний привет.

Читая книгу, вспомнила разговор Водолазкина с Познером в 2016-ом году, где Водолазкин высказывался против революций (позиция смелая своей непопулярностью, но при этом, конечно, удобная и безопасная). Мне кажется важным предварительно этот разговор послушать, потому что в интервью приводятся аргументы не бесспорные, но разумные, в то время как в книге глупый народ традиционно сам не знает чего хочет и всё, на что способен, так это сменить плохую власть на ещё худшую.
Я к Водолазкину-писателю отношусь хорошо (возможно, потому что читала его «Лавр» и «Авиатор», а «Брисбен», на волне гневных рецензий, благоразумно отложила), и книга мне понравилась. В некотором роде «Оправдание острова» похоже на руководство для подготовки к экзамену по истории Беларуси (подставь свою страну): сжатый пересказ событий со времен князей и льющейся с крепости смолы через короткий период величия к упадку-социализму-репрессиям-капитализму, и в этом смысле ничего нового в книге нет (и так известно больше, чем нужно, для здорового сна). Но были две вещи для меня заманчивые.
Первое – авторское интеллигентное,но беспощадное чувство юмора, зашитое в невинных выражениях вроде «Народный Совет обладал неограниченными правами одобрять указы Председателя Острова». Таких формулировок в книге полк, так что я не очень понимаю, почему книгу продают как продолжение традиций «Лавра» (на который она, по-моему, совсем не похожа), а не как политическую сатиру.
Второе – размышления двух жителей Острова, по непонятной причине не умирающих столетиями, когда остальные жители проживают обычный свой человеческий срок. Веками наблюдая историческую вакханалию, эти двое долгожителей нет-нет да выдают любопытные замечания, вроде:
- Основной вопрос только один, - Парфений поднес чашку к губам, - и касается обстоятельств создания мира. Средневековье отвечало: мир создан Богом. Что говорит об этом современность?
- Ну, во-первых...
- Современность говорит: не знаю, - подсказал Парфений. – И отчего-то мне кажется, что другого объяснения у науки никогда не будет.
Отдельно стоит отметить язык, состаренный не за счет выбывших из употребления, непонятных слов, но за счет конструкций, и от того воздушный, лёгкий и плавный. Не хочется лишаться Водолазкина-писателя, но миру определённо не помешал бы Водолазкин-переводчик: с удовольствием почитала б, например, его переводы Эко («Имя Розы» лежит в отложенном уже который год, но тяжеловесность языка продолжает пугать).