Ромашковый лес
–Давай смотреть, что у нас здесь имеется.
–Что, прямо сейчас?
–Эдик, ты как в первый раз! Ей богу! Тааак. Косметичка: ну какая женская сумочка без косметички? Влажные салфетки, зеркальце, блокноты какие-то, ежедневник, телефонка…меня все это не интересует…книги тоже не интересуют. Хотя я любил когда-то. Помнишь, Эд?
–Помню, конечно! Кто за меня зарубежку на третьей сессии сдавал?
–Даа…были времена…Так, мы отвлеклись. Поехали дальше.
И ребята продолжали тщательно копаться в сумочке. Им ведь не нужно было всё, они же воровали не со зла, а по необходимости. Их интересовали только деньги. Остальное они возвращали владельцу. Им даже телефон был не нужен: на кой черт он им? Что с ним делать? Перепродавать – лишние заморочки, себе оставить – так есть ведь уже. Поэтому искали они только деньги. И, да, воровали только у тех, у кого было что своровать. Они как Робин Гуды: обворовывали богатых в пользу бедных. То есть себя.
–Давай скорей! Она сейчас закончит трещать, потянется за кошельком счет оплатить, заметит, что сумка пропала, и такой кипиш тут поднимет!
–Да, Эдик. Ты прав. Надо торопиться. Это что еще за ерунда? Таблетки какие-то, пилюли…Фигня короче.
И он случайно кинул лекарства прямо Эдику в лицо.
–Эй! Поаккуратней можно!
–Прости, дружище! Давай сюда.
–Подожди. – Эдик открыл полиэтиленовый пакетик, в котором лежало сразу несколько упаковок разных таблеток, капсул, ампул, шприцев. Открыл и застыл.
–Эээ, чувачок! Ты чего там замер?
–Это лекарства от рака.
–Чего ты там бормочешь?
–Я говорю, эти лекарства. Они нужны для того, чтобы вылечить рак.
–Откуда ты знаешь?
–Смотри: вот для печени таблетки, ампулы для лейкоцитов, а вот, похоже, она…
–Кто она?
–Химия…
–Слушай, не заморачивайся. Может это и не от рака совсем.
–Я знаю. У меня бабушка болела. Умерла. Но это бабушка, понимаешь? А тут…Да ей не больше 30 лет! Совсем девчонка!
Он глянул на девушку за соседним столиком, которая продолжала болтать по телефону, весело смеяться и что-то эмоционально рассказывать, размахивая свободной рукой.
–Эд! Так она, может, бабушке и несет. Мы ей всё вернем. Одолжим только денег из кошелька, как всегда, и отдадим ей всю сумку вместе с этими её роковыми раковыми лекарствами.
Но Эд не спускал глаз с девушки. «Боже мой! – думал он, – Боже мой, как мы не справедливы к окружающим! Как любим мы осуждать за видимость. Как мы вообще любим осуждать. За что мы так?»
–Ура! А вот он наш кошелечек! Ооо! Да тут всё более чем прилично! Подфортило нам, друган!
–Верни деньги и дай сюда сумку.
–Чего? Эд, ты рехнулся?!
–Деньги вернул, я тебе сказал! И сумку быстро мне отдал!
Друг всегда очень боялся разъяряющегося Эда. Эд злился очень редко, но так, что лучше бы он злился часто, но не так по-хищнически дико. Его глаза покрывались кровавой сеточкой, зубы сжимались так сильно, что его и без того выразительные скулы казались еще более острыми, а взгляд был настолько уничтожающим, что объект, сумевший его разозлить, готов был испепелиться сам, лишь бы не стать жертвой этого взгляда.
Эд резко вырвал сумку из рук своего старого друга и пошел с ней к девушке за соседним столиком. Она как раз прощалась со своей собеседницей.
–Приятного вам вечера! – обратился к ней Эд.
Она удивленно глянула на него, улыбнулась и ответила взаимным приветствием. А пока она это делала, Эд заметил, что у нее совсем нет ресниц и бровей, что глаза и дуги над ними были нарисованы на совершенно голой коже. А из-под парика (теперь он абсолютно отчетливо видел, что это парик, хоть и очень качественный) выглядывал пушок спаленных лечебными процедурами волос. Нет, ей не было и 25, но казалось, что она была гораздо старше. Она старалась быть привлекательной, хотела выглядеть хорошо, но эта мука в глазах – и как он ее сразу не заметил? Впервые в жизни Эд понял, какая же он сволочь, и как умело люди иногда скрывают настоящие страдания.
–У вас сумка упала.
Девушка с ужасом посмотрела на него – взгляд ножом в сердце насквозь.
–Вы только не волнуйтесь! Всё в порядке. Я поднял её. Вот.
Девушка схватилась за свою сумку и поблагодарила Эда за его доброту. Сколько нежности было в этом голосе, сколько мягкости в этом взгляде!
Эд предложил проводить ее – уж очень с девушкой ему расставаться не хотелось – но она сказала, что собирается встретиться с подружкой и поэтому провожать ее не надо. Эд всё понял и поцеловал ей на прощание руку. Она немного засмущалась. Да и он руки девушкам не целовал давно. Может быть поэтому он вышел из кафе так, будто только что вынырнул из бодрящей морской воды, в которую попал после того, как выбрался живым из кратера извергающегося вулкана.
С того дня прошло не больше, но и не меньше трех лет. Эд восстановился в институте (не сразу, правда, но восстановился). Он пытался уговорить своего друга сделать то же самое, но друг как-то не вдохновился этой идеей. На том и разошлись: друг потропинил по своей тропке, а Эд побрел по своей дороге.
Как-то раз он наткнулся на то самое место, где встретил своего судьбоносного ангела. Ведь именно та девушка заставила Эдика понять, что в жизни бывают разные трудности, и что никто в этом не виноват. Трудности надо преодолевать, а не наказывать остальных за то, что случилось с тобой. Потому что, откуда тебе знать, достоин ли кто-то из них этого наказания, которое ты для них приготовил, или нет. Кто ты такой, чтобы судить? Ты просто человек, и он просто человек. Так что живите своей жизнью и вмешивайтесь в чужую жизнь только тогда, когда вас об этом просят. Или когда вы чувствуете, что вы там нужны. А судить людей по их улыбке…Улыбка иногда может не только говорить, но и что-то скрывать. Он вспомнил тот вечер и не смог пройти мимо кафе.
Он заказал себя большой капучино и наслаждался обстановкой. Прямо мимо него весело хохоча и эмоционально размахивая руками прошла какая-то девушка. Она была не одна: с ней был мужчина, старше неё лет на 5, и ребенок лет двух с половиной. Они бурно что-то обсуждали и чему-то радовались. Эд не успел рассмотреть её лицо, но почему-то ему показалось, что это та самая девушка, которую он встретил в тот вечер за соседним столиком. Они шли к выходу, она повернулась чуть влево, и Эд заметил, как несколько волосинок из челки зацепились за её ресницы. Слишком короткие, чтобы быть накладными, но, тем не менее, натурально длинные и пышные. Ему стало интересно, а что же с волосами? Похоже, не парик: стрижка была по-прежнему короткой, но волосы очень живо двигались от каждого ее шага. Да, настоящие. Оставался только один вопрос: она или не она? Бывает ли так, что человек, изменивший твою жизнь, вдруг встретился тебе через несколько лет в том же месте, только совсем в другом образе? А впрочем, какая разница? Эд чувствовал, что он сделал всё правильно, и ему нравилось думать, что это – она.
Во благо
– Доброе утро! Я, конечно, не знаю, но, по-моему, ты опаздываешь на учебу, – слегка потрепывая плечо своей спящей дочери, нежно, но настойчиво мама пыталась ее разбудить
– Ммм… – кряхтя и лениво переворачиваясь на другой бок, выдавила из себя Ксюша, – а сколько сейчас времени?
– Восемь двадцать пять, – совершенно спокойно направляясь к выходу из комнаты, небрежно произнесла мама.
– Сколько? – криком обезумевшего самца, который перестарался и случайно отпугнул свою самку, завопила дочь. – Ты зачем меня так рано разбудила? Я еще целых полтора часа могла спать себе преспокойненько!
– Должна была уже выспаться. Ты вчера рано легла. Я думала, может ты утром пыль в своей комнате протрешь.
– Мам! Ну сколько можно! Это – моя комната! Когда захочу, тогда и протру.
– Как знаешь. Ладно, спи.
– Разбуди меня через час.
И ровно через десять секунд двадцатилетняя малышка уснула так крепко, что не услышала, как мама ушла на работу, случайно хлопнув дверью.
Прошло часа полтора, когда на всю квартиру раздался громогласный ор Bon Jovi с песней о жизни. Мобильник кричал так вызывающе дико, что даже неподъемная Ксюша практически сразу проснулась.
– Алло.
– Ты встала? – раздался знакомый мамин голос.
– А что, уже пора?
– Уже полчаса как пора!
– Опять шутишь?
– Боюсь, на этот раз я серьезно.
Ксюша молниеносно отодвинула телефон от уха и глянула на часы.
– Черт! – услышала мама в телефонную трубку, – а чего ты раньше не позвонила?
– Работала. Появилась минутка – я позвонила.
– Слушай, мам, я не пойду сегодня в универ.
– Это еще почему?
– Ну…я себя как-то не очень хорошо чувствую… – растягивая каждое слово стала говорить Ксюша, – да и потом, я всё равно проспала.
– Ты проспала совсем немного. Если поторопишься – всё успеешь.
– Но у меня голова как-то болит сегодня.
– Взрослая девочка – делай, как знаешь.
И короткие частые гудки прервали разговор.
Когда мама пришла домой, Ксюша сидела перед телевизором и смотрела какую-то дурацкую передачу, укутавшись в плед, попивая чаек и заедая свою боль и печаль шоколадкой.
– Как ты чувствуешь себя? – заботливо поинтересовалась мама.
– Мне так плохо! У меня все болит, а еще мне грустно почему-то.
– От безделья тебе грустно – хотела сказать мама, но потом представила себе укоряюще-жалостливый взгляд дочери, которым та обязательно ее наградит, и промолчала. Только вздохнула грустно и как-то безнадежно.
Мама вообще в последнее время всё больше вздыхала и молчала. Зачем говорить что-то тому, кто все равно ничего не слышит, и слышать не собирается. Маму очень расстраивало, что последние несколько десятков месяцев – да какой там несколько! Лет пять уже скоро будет, – как ее дочь совершенно потеряла интерес к жизни. Она постоянно ничего не делала и всегда ходила уставшая. Ксюша училась на дневном на филфаке. В универе на лекциях она жаловалась подругам на то, что невероятно устает дома, дома – на то, что ее мучают в универе и задают нереальное количество домашних заданий! Поэтому после учебы она приходила домой, заваливалась на диван, брала большую кружку горячего чая и наслаждалась озвученной картинкой по тиви.
Жизнь проходила так:
– Ксюха, пошли на роликах кататься!
– Ой, нет, прости. Сегодня не могу.
Или:
– Ксюша, сегодня такой концерт обалденный будет! Тут недалеко. Пойдем?
– Давай как-нибудь в другой раз. Сегодня я что-то не в настроении.
Так что как-то мимо Ксюши жизнь проходила.
Зато поесть и поспать у нее настроение было всегда, и только этого она всегда желала. И еще ей нравилось грустить и чувствовать себя вечно замученной. Чем она была замучена, она и сама не знала, но это ощущение не отпускало ее ни на секунду.
Мама чего только не перепробовала, чтобы растормошить свою дочь! Уже и уговаривала, и ультиматумы предъявляла, и скандалы устраивала, и с друзьями заговоры организовывала – хоть бы «хны»! Ксюша только отвечала: «Мама, ну куда ты меня всё гонишь! Я еще такая молодая! У меня всё впереди!»
Ксюша жить совсем не торопилась и мама переживала, что дочке и пятьдесят стукнет, а она всё будет ждать подходящего момента, когда придет время превращать «впереди» в «сейчас». Так ведь совсем всё пропустить можно! Но об этом волновалась мама. Ксюша – нет.
Была пятница и мама пришла с работы чуть пораньше и, конечно же, застала свою дочь дома.
– У тебя что, не было учебы? – поинтересовалась она у дочери, которую не ожидала увидеть раньше восьми часов вечера. – У вас же сегодня длинный день.
– Да, длинный, – отреагировала Ксюша, – только я ушла пораньше.
– Почему?
– Однокурсники решили все одновременно уйти с пар, и пошли в бар.
– А ты почему с ними не пошла?
– Да не хотелось как-то…
– Ксюш, а у тебя парень есть?
– Зачем он мне?
– Что значит «зачем»? А как же цветочки, киношки, поцелуйчики?
– Да ну, мам! Не интересно.
– Ксюш, а что тебе интересно? – стараясь не показаться грубой, грубо спросила ее мама.
– В смысле? – не ожидавшая такого напора, переспросила Ксюша.
– Ты так и будешь всю жизнь спать, да чай под телевизор пить?
Ксюша так тяжело вздохнула в ответ, и вложила в этот вздох столько души, что душа чуть не вылетела наружу.
– Опять ты начинаешь! Мама! Да я же еще совсем молодая! Всё у меня будет! Дай сил набраться! И вообще, от всех этих ссор у меня голова разболелась.
– Ладно, больше не буду. Пойдем есть.
Ксюша уселась за стол и стала ждать, пока мама приготовит еду.
– Чайник поставь, пожалуйста, – попросила мама.
– Я только села, – завозмущалась Ксюша.
– А я еще даже не садилась.
Закатив глазки, Ксюша выполнила мамину просьбу.
Приговорив свой ужин к неотвратимой смерти, Ксюша поставила испачканную, но тщательно вылизанную посуду, в раковину.
– Дочурка, может помоешь за собой?
– Ну маам! У меня голова болит.
– Если болит голова, значит надо идти к врачу! – разом выплеснула накопившиеся эмоции мама.
Дочь промолчала. Врачей она не любила, но раз уж в последнее время она стала замечать за собой непроходящее чувство усталости, может быть и правда стоит провериться у какого-нибудь доктора.
На следующий день Ксюша с мамой уже сидели в приемной врача-терапевта, который совершенно искренне не понимал, как можно объяснить вечный упадок сил, хроническую усталость из-за ничего и нежелание делать хоть что-нибудь. Но он выписал Ксюше направления на сдачу всевозможных анализов и сказал, что будет ждать ее снова через неделю, когда он по каким-то из анализов сможет что-то да понять.
Через неделю у Ксюши было обострение депрессии. Она говорила маме, что слишком много думает и слишком много понимает, и от этого ей невероятно грустно. Мама в очередной раз предложила ей занять себя чем-нибудь, а Ксюша в очередной раз сказала, что у нее на это нет ни сил, ни времени.
К врачу за результатами анализов и медицинским объяснением лени дочери мама пошла одна. Она и не подозревала, насколько кардинально всё изменится прямо сейчас.
Мама зашла домой как кошка, нападающая на прыгающего по песочку воробышка: бесшумно и предельно осторожно. Ей хотелось, чтобы сегодня дочь задержалась в университете подольше, чтобы отложить разговор, но…
– Мам, это ты? Я не слышала, как ты вошла, – дочка вышла навстречу маме из своей комнаты и дежурно чмокнула ее в щеку. – Что врач сказал? – поинтересовалась своим здоровьем Ксюша.
– Присядь. Надо поговорить.
Ксюша всегда очень не любила, когда мама говорила с ней в такой манере и так серьезно, и сейчас ей это не понравилось особенно. Она присела и стала внимательно слушать, как аккуратно мама пытается рассказать ей, что она смертельно больна. Врач даже не прописал никаких лекарств, потому что болезнь уже в последней стадии своего развития и лечению не подлежит.
С той самой секунды, как мама закончила передавать слова врача, немного переделанные для того, чтобы диагноз звучал как можно обнадеживающей, и еще два дня после этого, Ксюша рыдала. Прерывалась она только на сон и еду, а потом снова принималась рыдать. Она причитала и говорила «за что мне это!», «почему именно я?» и «что же я в жизни такого плохого сделала?» Но больше всего ее тревожило то, что она не знала, сколько ей осталось жить. Мама сказала, что врач не может устанавливать временные рамки и что любой день может оказаться финишным.
– Любой день! А я уже два дня проплакала! – ругалась на себя Ксюша.
– Доченька, не плачь! Прошу тебя! Раз любой день может стать последним, постарайся каждый раз делать так, чтобы он был незабываемым.
– Мама, а я ведь всегда думала, что у меня всё впереди, а тут… – и она снова зарыдала.
А на следующее утро, когда до нее, видимо, дошла мысль, отправленная мамой с помощью слов, она встала пораньше и приготовила завтрак. Мама даже не поверила, что проснулась, и ущипнула себя за руку. А потом она увидела довольное лицо своей дочери и поняла, что Ксюшина жизнь началась.
Каждое обычное открывание глаз с утра стало настоящим чудом. Она всегда улыбалась, когда, просыпаясь, понимала, что живет. Ее день теперь был расписан по минутам.
– Ксюх, поехали на роликах кататься?
– Не, она не может.
– Почему не могу? Могу! Поехали!
Или:
– Ксюша, мы на концерт собираемся. Пойдешь?
– С радостью!
Она заметила, что стала совсем мало спать, зато много времени проводила с мамой, с друзьями. Она пошла на курсы по рисованию, начала учить итальянский язык, увлеклась горнолыжным и байдарочным спортом. Поразительно, но она совершенно перестала уставать. Чем больше успевала, тем больше ей хотелось успеть. Ей казалось, что дни такие короткие и что за один маленький денек так мало всего можно успеть.
– Доброе утро, доченька! Какие планы на сегодня?
– Ой, мамочка! Сегодня у меня столько всего!
Предвкушая смерть, Ксюша начала жить.
Так Ксюша прожила чуть больше шести лет. Как-то раз, когда в одном из ресторанчиков она сидела с подругой, к ней подошел один парнишка. Он был настолько хорош собой и настолько в ее вкусе, что Ксюша совершенно растерялась, заметив его приближение, а когда он еще и попросил продиктовать ему ее номер телефона – с перепугу его и продиктовала.
Вернулась домой она вся в слезах. Мама, конечно же, не могла не заметить.
Ксюша рассказала ей, что, похоже, она впервые за все годы с момента, когда узнала о своей болезни, влюбилась, и не знает, что теперь делать. Она ведь умирает. Подарит ему надежду, а потом внезапно умрет – это нечестно! Почему жизнь такая несправедливая!
– Присядь. Надо поговорить, – взяв дочь за руку и усадив рядом с собой сказала мама. – Тебе не нужно бояться любить. Тогда, в тот день, когда я пошла за результатами твоих анализов, я была совершенно разочарована в своих силах и в том, что хоть что-то сможет заставить тебя жить сегодняшним днем, что хоть как-то можно будет заинтересовать тебя хоть в чем-то! Я шла, и думала, что всё у тебя будет хорошо, что ты не болеешь и что слабость у тебя элементарно от того, что ты сама вогнала себя в такое состояние. А потом подумала: «а что, если нет? Что если ты и правда больна?» Но врач сказал, что ты здоровее быка. Я соврала тебе. Соврала специально, чтобы ты начала жизнь.
Глаза Ксюши округлились, и в них одновременно читался шок, гнев, ужас и непонимание.
– Мама, скажи, что это неправда!
– Это правда.
– Правда? Ты соврала мне, что я умираю?
– Пойми, я всё испробовала! Мне просто хотелось, чтобы ты наконец начала наслаждаться жизнью.
– Наслаждаться жизнью, когда каждый день думаешь о том, что уже завтра ты можешь умереть? Мама, я столько проплакала!
– Зато за эти годы ты пережила столько хорошего, сколько не переживала со времен детства! Ты каждый день жила!
– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть такой жестокой…
– Я хотела, чтобы ты была счастлива…
– И поэтому заставила меня ждать собственной смерти? Каждый день
– Прости…
– Неизлечимая болезнь! Последняя стадия! Надо же придумать! А я, дура, поверила тебе! Да я знать тебя с этой минуты не хочу! Ты не мать мне!
– Ксюша вскочила с места и побежала в свою комнату. Мама рванула за ней.
– Ксюша, прошу тебя!..
– Просишь?! О чем?! Умереть поскорее?! – отвечала дочка, яростно упаковывая своим вещи в сумку.
– Зачем ты так?
– Это я-то зачем? Ну ты даешь, мам! Не перестаешь меня сегодня удивлять!
– Ксюша, прошу тебя: не уходи, – умоляла мама. Но делала она это с невероятным достоинством, не выжав из себя ни единой слезинки.
– Поздно. Никогда мне больше не звони и не пиши. Теперь у каждого из нас своя жизнь, – очередью, слово за словом, гневно бросила в лицо матери дочь.
– И ты оставишь меня совсем одну?
– Раньше об этом думать надо было!
– Ты же передумаешь, правда?
Ксюша усмехнулась в ответ и громко вышла из квартиры.
Ксюша не передумала, а мама, попытавшись связаться с дочерью несколько сотен раз, оставила эти совершенно бесперспективные попытки.
А жизнь не останавливалась. Ксюша вышла замуж за того самого парня из ресторана и родила ему сына. Мальчик уже пошел в первый класс, когда, спустя почти десятилетие Ксюша получила смс-ку от мамы: «Я не писала тебе и не звонила, как ты просила. Но теперь я умираю. Приди попрощаться со мной, я хочу извиниться».
– Что это ты там так внимательно читаешь? – обняв свою жену со спины и случайно прочитав смс, попавшее в поле взгляда через плечо, спросил муж.
– Это от мамы?
– Да, от нее, – нехотя ответила Ксюша.
– Неужели она вернулась из Германии? Мы сможем встретиться и я наконец-то с ней познакомлюсь!
– Видишь ли… – Ксюша вся превратилась в несгибаемый железный столб, – моя мама не совсем уезжала в Германию. То есть, совсем не уезжала.
И Ксюша решила, что пришло время ее мужу знать правдивую версию того, почему он до сих пор не знаком с собственной тещей.
– …И теперь она просит прийти к ней, чтобы она могла извиниться передо мной, – закончила свой рассказ Ксюша.
– Пойдешь? – находясь под впечатлением от истории дочки и матери, но совершенно спокойно спросил муж.
– Ты издеваешься? Ты что, не понял до сих пор, что это ее «фишечка»! Когда она не может чего-то добиться, она начинает придумывать «смертельные» истории. Тогда она не могла заинтересовать меня в жизни, сейчас она почувствовала, что потеряла меня и вновь пробует свой проверенный способ, чтобы меня вернуть. Она надеется, что во мне взыграет дочерняя совесть, и я примчусь. Да я более чем уверена, что она прекрасно себя чувствует, просто давно про смертельную болезнь никому не врала! – выдала Ксюша.
– Взрослая девочка – делай, как знаешь, – сказал муж, поцеловал Ксюшу в лоб и вышел из комнаты.
– Черт! Так мама говорила! – вслух, но все же очень тихо пролепетала Ксюша.
К маме она приехала. Через год. К двери никто не подходил, и она позвонила соседке. Соседка, к счастью, была дома. Ксюша спросила, где можно найти маму и соседка отвела ее туда, где теперь жила мать. На кладбище. Ксюша посмотрела на дату смерти: следующий день после того, как ей пришла та самая смс-ка. Выходит, не врала. Соседка рассказала ей, что в последние дни жизни мама не могла ни двигаться, ни говорить. Она попросила женщину из смежной квартиры, которая в последние дни ухаживала за ней, написать Ксюше, потому что самым дорогим человеком в жизни она всегда считала свою дочь. Она не хотела и не могла умереть с чувством вины. Она заметила, что отчет о доставке сообщения пришел сразу же, и целые сутки ждала ответа. Но ровно через 24 часа после отправленного телефонного письма она сказала: «Она меня никогда не простит», и умерла.
Когда дошли до могилы, соседка поздоровалась с мамой Ксюши и оставила их наедине. Как только она ушла, Ксюше как будто дали волю на затопление кладбища. Она разревелась, как тогда, когда думала, что умирает. Только сейчас она поняла, как сильно любила ее мама. А ведь она знала, что, поступая так кардинально жестоко, она рискует никогда не получить прощения дочери. Но она пошла на это, осознавая, что это – единственный и последний выход. И ведь у нее получилось! Ксюша стала ценить жизнь, стала любить ее. Когда дочка в первый раз отреагировала на новость о своей возможной смерти, она смогла превратиться в счастливого человека. А на новость о возможной смерти ее матери она отреагировала по-другому, и теперь, она точно знает, будет несчастной от осознания собственной роковой ошибки. А ведь надо было просто понять, насколько сильно тебя любят и насколько сильно дорожат твоим прощением.
– Я прощаю тебя, мам. Прощаю. Я такая идиотка…Прости меня.
Ксюша не переставая гладила и обнимала памятник, пытаясь выжать из гранита хоть каплю тепла.
Вдохновение
Первой вещью, о которой он вспомнил, когда дорос до того возраста, когда самые важные детали бессознательного детства всплывают в памяти, был визит одного никому не известного родственника, который каким-то чуть ли ни чудесным образом оказался в роддоме вместе с самыми близкими людьми. Его никто не знал и никто никогда больше о нем не вспоминал. Его появление, так же, как и его исчезновение было каким-то мистическим. Он оказался в комнате, где встречали молодую маму, прямо как восьмая фея из сказки про Спящую красавицу: дверь отворилась, и он вошел. На этом сходства с феей заканчиваются, потому что мужчина, вроде бы, ничем обижен не был, и пакостить не планировал. Он вообще был очень незаметным. Почему же тогда именно его образ, который хранился в подсознательной памяти Григория, так неожиданно сейчас вдруг «всплыл»?
На самом деле, Григорий запомнил не его, а то, что странный незнакомец сказал. А он сказал что-то вроде: «У этого мальчонки невероятный талант! Вдохновение!» – да, кажется так. Точно! Только не невероятный, а необычный. Он сказал вот так: «У этого мальчонки необычный талант! Вдохновение!» Родителям настолько чертовски приятно было услышать, что их малыш родился особенным, что они даже не заметили, как полуреальный человек куда-то скоропостижно испарился. А остальные так были заинтригованы тем, как же гостю удалось в малыше разглядеть какой-то там талант, что тут же столпились вокруг мамаши с ребенком и стали его разглядывать, но так ничего и не разглядели.
