Ромашковый лес

–Как это не знаешь? – недоумевал голубок. Он пытался найти поддержку в ком-то из тех, кто окружал перо, но они были деревянными. – Как это не знаешь… – повторил он, потом последний раз глянул на пёрышко, которое отвернулось и продолжало любоваться собой во льду озера и, расстроенный, еле взмахивая крыльями, стал медленно исчезать в межветочных пространствах.

–Уф! – выдохнуло перо. – Итак, продолжим. Я такое прекрасное, что…

–Ты – отвратительное! – прервала его берёза. – Никакое ты не ангельское перо! Ангельское перо бы так никогда не поступило!

–Да, – подхватили сосны, – ты – жестокое, злое и самовлюбленное перьеобразное существо! И совсем ты не красивое! Обычное самое.

Пёрышко сделало вид, что обиделось, но деревья это только рассмешило.

–Брось! Ты нам противно! Ты можешь остаться у нас, но больше мы не будем помогать тебе! Делай, как знаешь! Ты отвергло того, кто жил тобой многие годы. А почему? Потому что ты решило, что ты – прекрасно! Да ты прекрасно было только потому, что голубь любил тебя! Без него ты не будешь больше таким прекрасным никогда! Ты придумало себе глупость про то, что ты – ангельское перо! Чепуха какая! Надо же было так соврать! Надо же было в эту чушь поверить!

–Но я помню ангела! Я помню его! Я помню его прикосновения, а потом раз! И ничего! А потом земля, потом вы. Я очнулось здесь, я не помню, что было со мной…

–Мы не верим тебе!

И деревья раздвинули свои ветви, дав возможность снегу осыпать собой перо.

Пёрышко стало замерзать, но не показывало деревьям виду. Оно все промокло и пушинки стали жиденькими, а стебелек стал сгибаться, поддаваясь холодному воздуху. Перо стало понимать, почему у деревьев голые ветки и мощные кривые столбы. Им пришлось пережить столько зим, а оно было к ним так несправедливо! И как они правы, что отвернулись от него! Оно понимало это, но ему всё равно хотелось, чтобы они согрели его своим куполом из веток. Вдруг резко дунул ветер, и пёрышко не смогло удержаться на месте. Оно чувствовало, что сейчас его унесет куда-то далеко-далеко, и тогда оно уже никогда не увидит своего голубя. Было жаль, ведь за несколько холодных зимних минут оно столько всего осознало…

Оно проснулось от скрипа старой ветки.

–Сосна! Не шуми! Разбудишь! – доносилось до пера. И оно окончательно пробудилось.

Пёрышко обернулось и увидело, что находившиеся вокруг, не спуская взгляда, ловили каждое его движение. Рядом стояли деревья. Те самые, которые оберегали его и охраняли от зимы. Ведь оно было таким хрупким и беспомощным.

Перо ничего не понимало. Ведь оно обидело их всех, оно оскорбило голубя.

–Зачем? – желая, чтобы вопрос докрикнулся до каждого дерева, громко спросило оно.

Ёлочка опять взяла на себя самые важные слова:

–Мы не могли тебя оставить. Мы слишком много для тебя уже сделали.

–Но ведь я…но вы и правда и так для меня много сделали…зачем вы не дали мне улететь?

–А ты хотело?

–Нет, но…

–Не спрашивай больше ничего.

Вопросы и правда излишни. Пёрышко было так благодарно деревьям и ощущало себя настолько счастливым от того, что они не поступили с ним так же, как оно поступило с голубем. Да, с голубем…где теперь его искать?

Послышалось гудение ветра, но казалось, будто какое-то препятствием мешает ему разогнаться на полную мощность. Со скоростью страусиного бега кто-то мчался по воздуху сквозь толпу лесных великанов.

–Голубь! – воскликнуло перо, – Голубь, я здесь!

Но птица его даже не заметила и, не снижая стремительности полёта, промчалось мимо.

Пёрышко еще долго вглядывалось в небо, надеясь, что голубь вернётся, но он не возвращался.

Оно взглянуло на деревья. И сосны, и ели, и берёзы попытались поддержать его, но ощущение того, как сильно оно виновато, не давало перу покоя.

Оно не знало как и где искать свою птицу, ведь оно такое маленькое…оно пропадет. Теперь оно понимало, что в одиночку оно – ничто. Красивая ерунда, никчемная и ненужная.

–Эй! – прервала его мысли берёза, – не так уж всё плохо.

Перо ответило молчанием.

Тогда берёза взяла его на ветки и подняла на свою верхушку.

Оказавшись на самой высокой точке в лесу, перо сначала сжалось, но потом почувствовало как-то свет и раскрылось.

Ангел…Прямо на него летел ангел. С точно такими же перьями, как оно само: с пушинками, подрагивающими от суетившегося воздуха, со стебельком, на котором держались, плотно прижимаясь друг к другу, шёлковые ниточки, с формой, напоминающей березовый листок, с цветом настолько завораживающим, что невозможно было оторваться, поймав лишь один из его оттенков. И хотя казалось, что перья – исснеженно-белые, они были каким-то перламутровыми и постоянно меняющими свои цвета. Неужели, правда? Неужели оно – ангельское перо? А как же голубь?

Ангел приблизился к нему, взял его в ладошку и молча куда-то понес. Перу не хотелось оставлять деревья, но обернувшись, оно увидело в их глазах восхищение им, и радость, что, наконец-то, оно себя найдет. Они махали вслед ему ветками и дотрагивались до него на прощанье потоком ветра.

А оно вместе с ангелом куда-то летело. Вдруг ангел остановился, посадил перо на крышу какого-то дома и заговорил.

–Ветер сегодня какой-то не по-зимнему тёплый… Ты не ошиблось. Ты действительно ангельское перо. Но среди моих крылатых перьев ты жило совсем недолго. Ты было слишком своенравным и самолюбивым, я хотел проучить тебя, сделать обыкновенным пером самой обыкновенной птицы. Но кто ж знал, что этот голубь будет любить тебя так сильно, что ты, непримечательное и такое же, как миллионы других птичьих перышек, вновь обретёшь ангельское сияние. Всё потому, что голубь спас тебя, он дорожил тобой, и ты было ему очень нужно. Ты стало частью его. Он выронил тебя, потому что дрался за своих детей с другими голубями. Его не любят, потому что он – особенный, он белый. А белый он из-за тебя. Когда я думал, чьим же пером тебя сделать, я подумывал о лебедях. Но этот голубь убедил меня, что ты должно быть у него. Он пожертвовал своим сизым окрасом, он согласился быть не таким, как его братья, лишь бы ты было с ним. Ты не знал этого. Тебе же всё равно. Ты даже не помнишь его, потому что ты постаралось забыть, думая, что он тебя бросил, и у тебя получилось. А теперь посмотри на него, и вспомни.

На крыше вдруг появился голубь, нагрянувший откуда-то сверху. Перо обернулось – Ангел исчез.

Голубь сразу же заметил пёрышко, но почему-то не улетел, а просто отвернулся. Подхваченное ветром, перо оторвалось от крыши, подлетело к птице и спряталось у него прямо под левым крылом. Голубь почувствовал, как оно снова вернулось к нему, оно снова с ним. Оно вновь стало сиять своей исснеженно-белой перламутровостью. Он наклонился к нему и приятно почесал клювом. Выходит, что голубь был ему нужен даже больше, чем оно ему. Одному ведь ни летать, ни холода переживать – ничего невозможно. И разве не понять было этого раньше?

Ангел, скрывшийся в это время за ёлочкой, снова поднялся в небо.

– В искренности разочароваться невозможно. А если разочароваться всё же пришлось, значит искренность была не настоящей. Счастлив будет тот, кто никогда не разочаруется. Перо будет счастливо! – обратился он к деревьям и, взмахнув крыльями, исчез в заснежено-туманных облаках. Лесные великаны махали вслед ему ветками и дотрагивались до него на прощанье потоком ветра.

Про душу

Она лежала в одном пакете вместе с остальными. С первого взгляда – ничем не отличающаяся от них: такая же форма, такой же размер, только фантик другой. У всех конфет он был сияюще-глянцевым, а у нее – матово-просветленный. От этого она была еще более незаметной. Многие конфетки, благодаря своим блестящим нарядам, бросались в глаза, и их забирали первыми, а она никогда в жизни не вылезала из своего полиэтиленового домика.

У каждой сладости есть мечта: быть попробованной. Поэтому конфетка так переживала, что уже который месяц она лежит всё в том же пакете, и никто даже взглядом на ней не остановится! Она устала знакомиться со всё новыми и новыми конфетами, потому что надолго тут никто не задерживался. Пробовали всех, кроме нее. Ну чем она хуже? Она всегда сравнивала себя с другими конфетками. Разглядывала их пестрые фантики и недоумевала: почему первыми забирают тех, на ком яркая упаковка? Красивый фантик ведь не означает, что в него завернуто что-то действительно вкусное.

Ириска всматривалась в свою новую подругу: синее платье, золотые ободочки по краям и аккуратно выведенная надпись. Конечно, ей не пришлось долго ждать, пока ее заберут и попробуют.

Когда и ее не стало рядом, ириска загрустила еще отчаянней. Ей всегда казалось, что самое главное должно храниться в самом центре. Неужели никому не интересно попробовать ее начинку?

Вдруг она почувствовала легкое прикосновение. Наконец-то! Да! Свершилось! Она дождалась! Ее заметили! Она же говорила, что фантик – не главное! Она всегда верила в это. Ее заметили, даже несмотря на ее блёклую одёжку! Теперь самая заветная мечта сбудется! Ее попробуют! Ириска не знала, куда деть свой восторг, поэтому просто наслаждалась тем, как ее берут и медленно разворачивают. Она старалась помочь стянуть с себя фантик и очень суетилась.

И вот он – кульминационный момент в жизни всех сладостей! Ее пробуют! Кусают от нее маленький уголок и…резко бросают на стол.

Она очнулась от шума, заполнявшего всё ее существо. Что это было? Она попыталась вспомнить, что произошло с ней: пакет, прикосновение, укус…Нет! Ее попробовали, но не съели! Значит, она не понравилась…

Ириска почувствовала, что теперь у нее действительно нет одного уголка, и аккуратно прикрыла его отсутствие фантиком. Потом она вся полностью укуталась в своё матово-просветленное платье, спрятав в него каждый миллиметрик себя.

Как больно! Как больно понимать, что ты больше не нужна. Ириска готова была отдать себя всю, всю без остатка, но она даже предположить не могла, что может быть так: отгрызут кусок и выкинут, как ненужную вещь, как мусор. Теперь она навсегда останется надкусанной и бесполезной. Но никогда и никому она не покажет, своего шрама. Никому не расскажет, что ее кусали по живому.