Сила и ярость Юга
Ясмин напряжённо выдохнула:
– Как мы уйдём, Риан?! Мы уже пробовали – он нашёл меня в два счёта, словно точно знал, где искать. Ты в кандалах!.. А он маг с особой силой, и я не знаю, как ему противостоять. Он… он… – голос сорвался, и слёзы подступили к горлу.
Проклятье, она не плакала много лет, всегда считала, что слишком сильна для этого. Что никто, даже отец, не сможет заставить её пролить слёзы, но то, что делал с ней Вальдер, разрушало что-то внутри. Навсегда.
– Похоже, и я недооценил этого ублюдка, – медленно произнёс Риан. – Впрочем… и он меня.
Он вдруг отбросил мачете и взял лицо Ясмин в свои руки так, что она впервые за долгое время почувствовала себя… хрупкой.
И от одного этого касания нахлынуло всё снова: и унизительная первая брачная ночь, и колдовская власть Вальдера над кредиторами, а после снова разговоры о делах, издевательские насмешки, что чередовались с искренней похвалой, даже восхищением во взгляде и даже будто толика нежности, а после… после снова его ласки, ненавистные прикосновения, в которых она растеряла свою гордость и суть.
И попытка убить того, кто совсем недавно заставлял её кричать уже не от боли… Нож у его горла, кровавый порез и тёплая кожа под холодным лезвием. Его взгляд.
Ненависть, страсть, ярость, унижение и что-то ещё – всё это смешалось в такой огромный ком в груди, что, казалось, жглось огнём изнутри. И Ясмин едва удержалась, чтобы не закричать, стиснула руки Риана на своём лице, не в силах это остановить.
Зачем он заставил пережить всё это заново?!
– Я с тобой, Ясмин. Слышишь, слышишь меня? – В тихом рокочущем голосе Риана слышалась ненависть и такая же ярость, как у неё самой. И ещё невероятная теплота. Настоящий жар. Огонь, способный высушить слёзы. – Я вытащу тебя отсюда, только реши.
Он прижал к себе так тесно, так крепко, что не вздохнуть. Ясмин содрогнулась в рыданиях, повисла в его объятиях, цепляясь как за последнюю точку опоры в своём кошмаре. Сейчас ей было плевать, очнётся ли страж и сделает ли что-нибудь. Пусть даже явится сам Вальдер и приговорит к чему хуже…
Может ли вообще быть что-то хуже, чем уже случилось?!
– Прости меня, – быстро забормотала Ясмин, бессильно прижавшись лбом к его груди, вцепившись за одежду. – Прости, Риан, что предала, что заставила бежать, а потом признала, что он мой супруг. Я больше не знаю, что делать! Я не имею права всё потерять, отец… никогда бы не простил этого.
– Отец? – Риан выдохнул, и Ясмин вспомнила слова его матери про то, что ей пришлось пережить в хозяйском доме. – Ты говоришь мне про своего отца? После всего, что сейчас происходит тут? Это твоя жизнь, Ясмин, а не его. Он…
– Ты не понимаешь!
Ясмин отстранилась, снова повысив голос, и тут же вздрогнула, когда услышала собачий лай. И отпрянула от Риана, схватив свой мачете.
В редких просветах между стеблями она заметила, как Гаррет всё-таки очнулся, поднялся со своего места и заозирался в поисках Ясмин.
– Уходи, чтобы тебе не сделали ещё хуже. Я и так перед тобой виновата!
– Хотел бы уйти – давно бы ушел, Ясмин, – неожиданно сорвался Риан, и горькая усмешка пробежала на лице. – Думаешь, даже такой, как этот Вальдер, может со мной справиться?! Я был готов его убить, тогда, когда он был по другую сторону моего меча, если бы не угроза твоей жизни. Самую малость – и он был бы мёртв, слышишь? Лучше подумай… почему я ещё здесь. Почему сейчас здесь.
Он сжал кулаки и был готов уйти обратно к своим.
– Риан… – прошептала Ясмин растерянно.
– Всё зависит только от тебя. Скажи только слово – и я заберу тебя из этой бездны… – Голос Риана звучал так просто и уверенно, словно он ни мгновения не сомневался, что это возможно. – Мы заберём всё то, что принадлежит тебе по праву. Если ты захочешь.
Его взгляд прожигал насквозь, впервые такой откровенный, искренний. Впервые с такой болью, которую она в нём не подозревала раньше.
Пёс рванул в их сторону, и разговор пришлось резко прервать.
Ясмин осталась одна, глядя на колыхающийся тростник. В обвинении Риана она услышала то, что когда-то хотела узнать.
Она нужна ему, нужна не просто как подруга детства. Его прикосновения, его искренняя тяга, ярость и злость на тех, кто посмел обидеть. Риан здесь ради неё?!.
И не верит, что она хочет избавиться от Вальдера. Считает, что она в его власти? И не способна сама решить, чего хочет. Если он действительно здесь ради неё, как же вытерпел то, в каком положении она оказалась… Боги!
Но он уже исчез в зарослях, будто его и не было. На миг Ясмин даже подумала, не привиделось ли ей его присутствие: быть может, от жары и изнурения у неё помутился рассудок и она придумала себе эту встречу.
Но пальцы ещё хранили его заботливые касания, а перед глазами так и остался тот первый взгляд, когда он увидел её в зарослях, от которого пробрало до глубины души. И стало ужасно больно, что он так разозлился её упрямству.
Ладно. Пусть пока у Вальдера не будет никаких подозрений. Лучше ей обдумать всё во время этой изматывающей монотонной работы, чем снова сорваться и рвануть сгоряча, а потом попасться Вальдеру и… от мысли, какое ещё наказание он сможет выдумать, сердце громко забилось в груди.
Ясмин облизнула пересохшие губы и снова взялась за рубку.
19. Пустота
К концу дня, проведя два самых жарких часа в забытьи в тени, она едва могла пошевелиться. Движения стали механическими, мыслей не осталось. Жгла в руках рукоять мачете из ненавистной слоновой кости – это не украшение, а пыточное средство.
И хотя никто не требовал от Ясмин определённого результата, она взялась за работу так, словно от этого зависела её судьба. Словно за то, насколько хорошо она выполнит указание, она получит освобождение и похвалу.
Чью, Вальдера? Или отца, который, как призрак, по-прежнему присутствовал в её жизни, перед которым она продолжала по привычке мысленно отчитываться за всё сделанное и несделанное.
В конце дня, когда раскалённое солнце наконец скрылось за кромкой густого леса, а вдалеке, под склоном, на котором она трудилась, показались нагруженные тяжёлыми копнами урожая женщины – рубщики заканчивали работу, – Ясмин вдруг резко позвали.
– Госпожа, – с толикой издёвки произнёс Гаррет.
– Что? – Она с трудом выпрямилась, только сейчас ощутив, как сильно усталость сковала все мышцы, точно кандалы, как у Риана, мешали двигаться.
– Рабочий день окончен, – широко улыбнулся страж и потрепал своего лохматого пса по загривку. – Пойдёмте, провожу вас в ваши покои.
Ясмин нахмурилась. Он явно говорил не про дом, а значит, стоило ждать очередного издевательства от «любимого» супруга.
Гаррет повёл её в сторону хижин – наскоро сколоченных несколько лет назад домиков для наёмных рабочих из окрестных деревень. В сезоны сбора урожая там ночевали рубщики, укрываясь от змей и прочих гадов, а в остальное время хранили всякий инвентарь.
Ясмин медленно шла за широкой спиной стража и гадала, отправит ли её Вальдер ночевать вместе с десятком пропахших потом мужиков или всё-таки не настолько жесток? Может, даже благороден, каким считает его Гаррет? Ведь и правда держал своё слово…
Но проклятье, благородные мужчины не принуждают женщин силой и шантажом! Не издеваются над ними и не заставляют испытывать то стыд, то унижение, то ярость. Ясмин сжала задрожавшие губы и мотнула головой. Ещё немного, и она совсем запутается в собственных чувствах!
Гаррет отвёл её в самую старую и дальнюю хижину, скрытую парой густых эвкалиптов. Распахнул рассохшуюся дверь и пригласил Ясмин внутрь. Едва поднимая гудящие ноги от усталости, она переступила порог и огляделась. Прекрасно. На полу перекатывался свалявшийся птичий пух, комья пыли лежали по углам, и больше на дощатом со щелями полу не было ничего.
И пахло внутри соответствующе. Ясмин уткнулась носом в собственное запястье. Да уж. Вот в таких местах ей точно не приходилось прежде ночевать. Что ж, Вальдер вволю издевается над ней, вынуждая признать вину и вернуться, покаявшись, в прохладный и уютный дом. Пусть идёт ко всем демонам!
По ступеньке поднялся Гаррет, вручил Ясмин сверток, пахнущий чем-то вкусным, скомканный старый плед и немного воды для умывания. И, не став ждать её возражений или отказа взять подачки, попросту захлопнул дверь. Со скрежетом повернулся в старом замке ключ, и наступила тишина.
За весь день во рту не было ни крошки, только спасительная вода в маленькой фляге и пару раз – очищенный от коры тростник, сладкий, истекающий соком, который оставлял только невыносимое сладкое, приторное послевкусие. Ясмин почувствовала, как живот прилип к ребрам. Она раскрыла сверток и, не глядя, в полумраке, съела ещё тёплый пирог с куропаткой.
Такой хорошо знакомый с детства вкус – и впервые она ест вот так, впотьмах, сидя на пледе на грязном полу. И ещё никогда он не был такой вкусный! Главное, набраться сил, чтобы не броситься Вальдеру в ноги, потеряв разум от голода и изнеможения.
Кое-как устроившись на жёстком полу, Ясмин укрылась вторым концом пледа и провалилась в сон.
– Подъём, – гаркнул кто-то за дверью, и Ясмин резко поднялась. А потом тут же рухнула обратно: от сна на жёстком полу затекло всё так, будто её целую ночь били и наставили тысячу синяков.
Ясмин мучительно промычала, пытаясь подняться снова. Болела каждая мышца, каждая клеточка тела, даже жгло огнём суставы на пальцах.
Дверь распахнулась, и предрассветный туман заклубился в полумраке.
– Пора на работу, – довольно потянувшись, доложил Гаррет. – Надеюсь, вы спали спокойно, госпожа.
Ясмин поднялась и, пошатываясь, подошла к двери.
– Дайте мне руку, – чуть хрипло попросила она, кашлянула и повторила гораздо мелодичней: – Пожалуйста. Я же знаю, вы настоящий мужчина.
Она с недавних пор заметила, что большинство мужчин особенно любят её голос. И этот Гаррет вряд ли будет исключением, она сможет найти к нему подход и избавиться наконец от насмешек.
Гаррет поддался ей и сменил грубость на милость. Она крепко оперлась на его ладонь, чтобы перешагнуть через неудобный высокий порог. Похоже, у стража появились проблески уважения, когда она молча отработала на плантации целый день, не пытаясь давить на жалость.
Этот день она провела так же, да только поговорить ей ни с кем не удалось. Ясмин работала одна до самого рассвета, молча сделала перерыв, чтобы поесть, и снова вернулась к работе. Подзажившие за ночь мозоли снова саднили, но Ясмин не думала об этом. Шаг, удар, очистить от листьев, отбросить в сторону. Самое сложное – не путать эти стороны между собой.
Урожай наконец-то был хорош. Продать тростник, отправить кораблями в Энарию и Иввар, как раньше, до войны, – и можно будет расплатиться с долгами. Наверняка сейчас продолжается торговля. И может быть, более того, именно сейчас продовольствие, сахар и даже тростниковый ром будут стоить ещё дороже…
День прошёл как в жарком тумане, единственное, что радовало: Ясмин шла вперёд и с тихим удовлетворением отмечала, как созревшие ряды тростника под её руками превращаются в ровные кучки срубленных стеблей и листьев. Словно только это её сейчас и волновало.
В какой-то момент она поняла, что потеряла все мысли. Кто она такая, что в самом деле хочет и о чём мечтает. Время слилось в одну бесконечную рубку, в одни и те же движения. В голове была звенящая пустота. Лениво переваливались изредка мысли о том, что надо придумать новый план, как вернуть себе власть, силу. Саму себя! Нидейла ведь говорила про ритуал по объединению сил, про приношение жертвы…
Но уставшее тело не давало думать, а солнце ослепляло, и в мыслях Ясмин царила звенящая, выжженная пустыня. Апатия. Как ни странно, это даже приносило облегчение. После всего, что пришлось пережить, такая пустота казалась чистой и освобождающей.
Нет желаний. Нет мечты. Нет тревог. Ничего нет больше.
Когда в третий день поднялось солнце, Гаррет отдал ей свою шляпу, чтобы перестало печь голову, и Ясмин не стала спорить.
К вечеру Ясмин снова приблизилась к рубщикам, но сама оставалась выше по склону. Сначала, судя по мерным голосам, она думала, что это наёмные рабочие. Но вскоре услышала вдалеке знакомый голос, и от него снова дрогнуло сердце. Ясмин осторожно приблизилась и разглядела вдалеке сидящих на привале.
– Давай… не спи, – сказал Риан кому-то. – А то совсем свалишься.
– Чего стараться-то? – отозвался один. – Нам за это не заплатят…
– Жив будешь зато, – усмехнулся со знакомыми нотками Риан и пихнул собрата по несчастью. – Вставай, говорю, потом хуже станет.
– Ладно, дружище. Помоги только.
После пары фраз послышался вдруг отдалённый весёлый смех, и так стало горько и одиноко одной. Риан даже у закованных в кандалы умудрился поднять боевой дух.
Как сейчас захотелось его света! Того щекотного ощущения внутри, когда он мягко и заботливо касался её пальцев, когда обнимал, держа вместе с ней мачете.
Ясмин заметила краем глаза неспящего Гаррета и сделала вид, что устала работать, а сама пристально вгляделась вперёд, точно надеялась, что Риан увидит её и…
Что и?
Не может же он разочароваться в ней потому, что она не решилась сбежать?
Но она не может бросить плантацию и сдаться. Так она проиграет всё. Ясмин понимала точно: больше ждать помощи неоткуда, никто больше не придёт спасать поместье от захватчиков. Ни отец, ни люди из деревень – она отлично показала им свою «благодарность» за эту помощь. Разве что Риан в следующий раз приведёт целую армию…
Но от этой мысли стало тяжело. Снова могут погибнуть люди, те, кто ей доверился. Она обещала сделать всё, чтобы позаботиться о них и об их семьях.
Сейчас может повлиять на происходящее и она сама. Может, это в самом деле только её война? Снова сойтись с Вальдером, получить власть над ним и вернуть свою. Пока она рабыня на плантации – она никто. Надо вернуться в дом на правах хозяйки. А после… она что-нибудь придумает… Да ведь?
Однако что-то тянуло её подойти к Риану или хоть позвать его. Ясмин несколько раз бросала работу и хотела приблизиться к осуждённым, но каждый раз останавливала себя. Они все увидят её, и что будет? Да и Риан. Он явно разозлился на её упрямство и, может, встретит сейчас равнодушным взглядом, мол, что ещё ей от него нужно?
Ясмин наконец решилась дойти до него, благо их разделяло всего три или четыре ряда тростника. Но именно в этот момент вдруг вскочил и залаял пёс.
Она обернулась: он прыгал возле хозяина и глядел назад, в сторону уже срубленных рядов тростника и мерцающего вдали океана. Пришлось сощуриться, чтобы что-то разглядеть. И вскоре там, на фоне ослепительного сияния солнца, нарисовались силуэты всадников. Сначала они двигались вдоль побережья, но потом свернули к плантациям, и Ясмин похолодела.
Не прошло и пяти минут, как всадники приблизились, и теперь она ясно видела впереди раздетого до пояса Вальдера. Слышались весёлые голоса и резкие понукания лошадей. Встречая хозяина, вскочил на ноги Гаррет, спешно делая вид, что он вовсю бдит.
Ясмин же, наоборот, захотела затеряться в зарослях или исчезнуть, лишь бы не видеть сейчас довольных физиономий чужаков и явно насмешливое выражение лица своего супруга.
Но Вальдер, как назло, ехал прямо в её сторону. Ясмин досадливо сжала мачете. Как можно надеяться сбежать от мага, если он будто чувствует её за версту?
– Как работается? – громко спросил Вальдер, подъезжая ближе к ней и торопливо вставшему Гаррету. – Вижу, дело двигается неплохо!
Ясмин первый раз видела его таким: явно после купания в освежающих океанских волнах, Вальдер довольно улыбался и подставлял горячему солнцу покрытое каплями лицо. Северный оттенок его кожи за эти дни будто потемнел, подчеркнув грудь. Мокрые, длинные на макушке волосы он зачесал назад, открыв лоб. Зато взгляд остался как всегда: цепкий и пронзительный.
Вальдер остановил свою Кару прямо перед Ясмин, но остался сидеть в седле.
– Ты выглядишь уставшей, дорогая, – сказал он сочувственно и чуть склонился к шее кобылы.
Ясмин повела плечами, не разжимая рукоять мачете, и назло ему улыбнулась.
– Самую малость.
– Эй, Гаррет, забери-ка у госпожи эту страшную штуку, – приказал он стражу, кивнув на мачете. – А то кто-нибудь снова может порезаться.
Ясмин смерила его взглядом и зацепилась за тонкий, хоть и длинный, след от пореза на груди. Такой тонкий, будто ничего и не было, хотя ощущения тёплой крови под пальцами она не забыла.
– Прошу вас, госпожа, – протянул Вальдер ей руку, когда Гаррет забрал мачете.
– Благодарю, но мне вполне по душе покои, которые вы мне выделили здесь, кириос.
– Я не спрашиваю, – хмыкнул Вальдер. По его короткому жесту Гаррет, стоявший по-прежнему рядом, ловко подхватил Ясмин под бедра и поднял вверх, а Вальдер ловко перехватил и усадил боком перед собой на седло. – Не дергайся, дорогая, а то свалишься под копыта, – приказал маг и направил Кару в сторону дома.
Ясмин и хотела было отбиться, но Вальдер удержал её одной рукой довольно осторожно, но крепко – не вырваться. Пришлось остаться и перекинуть согнутую в колене ногу через переднюю луку, которая больно впивалась в бедро.
А по сути Ясмин оказалась вынуждена прижаться к Вальдеру так, что чувствовала запах соли и мокрой после купания кожи. Отвернувшись в сторону плантации, поверх его плеча, Ясмин глянула назад и в последний момент заметила силуэт Риана, стоящего на открытом участке среди срубленного тростника.
Он видел. И сейчас, верно, презирает её за эту слабость. Ясмин опустила лицо к плечу Вальдера, чтобы маг не заметил выражение её лица. Хотя он наверняка легко может почувствовать снова эту ненавистную смесь стыда, унижения и слабости. Случилось всё, чего она не хотела, и она сама в этом виновата.
20. Не воюем?
– Тебе стоит искупаться. Пахнешь, надо сказать, не очень.
Вальдер прошёлся по комнате и вытащил из её шкафа полотенце.
– А тебе стоит поработать самому на плантации, а то ты пахнешь… бездельем!
Ясмин осталась неподвижно стоять возле входа в комнату.
– Ну уж нет. Для этого у меня есть более подходящие люди. – Он обернулся и посмотрел, будто подзадоривая: снова провоцировал, чтобы Ясмин сорвалась и набросилась на него. – И нет, это не ты, – продолжил он с улыбкой. – Результат твоих трудов не так уж велик, а вот наши мятежники под надзором очень даже неплохо справляются. Даже подумываю, не оставить ли их доработать до конца года.
– Ты обещал! Я… я обещала им свободу, как мы договаривались!
– Твоя правда, – легко согласился Вальдер и подошёл к ней, передавая полотенце. – Я попросил сделать для тебя горячую ванну. Держи. Вечером у нас гости, так что будь добра, приведи себя в порядок. Сегодня особенный вечер.
– Чем же?
– К нам едут гости со всех ближайших окрестностей. Знатные гости, которые ждут знакомства с новым хозяином плантации Джосси.
Брови Ясмин поднялись, но она постаралась не показать на лице всё своё негодование. Ведь именно этого Вальдер и ждёт – её эмоций. Страсти.
– Прекрасно. Мне снова сыграть роль твоей супруги?
– Это ведь давно уже не роль, дорогая. – Он серьёзно притянул её к себе. Скользнул рукой под волосы, провёл по шее и сжал мочку уха, заставляя чуть склонить голову к себе. – Всё так и есть, – выдохнул он ей на ухо, и мурашки пробежали по коже.
– Нет, – выдохнула Ясмин, яростно противясь одной мысли, что она уже сдалась.
Уже проиграла этому чужаку.
Резко отшатнувшись от него, она схватила полотенце и отправилась в ванную комнату, чувствуя на себе его вечно пронзающий и снисходительный взгляд. И смыть с себя грязь и комья земли она хочет вовсе не для того, чтобы ему угодить!
В коридоре она столкнулась с Иртой, и та, выдержав прямой взгляд хозяйки, спокойно поклонилась. Вид исцарапанных рук Ясмин и грязной кожи, похоже, даже вызвал у неё настоящее сочувствие. Ясмин посмотрела ей в глаза, чуть сощурилась, но молча кивнула, разрешая помочь.
С наслаждением погрузившись в тёплую воду и ощутив пушистые пузырьки пены, она на мгновения забыла обо всём происходящем. Гудящие мышцы и ободранная местами кожа горели огнём, ну и пусть. Проведя три дня на плантации под палящим солнцем, Ясмин, несмотря ни на что, вздохнула свободно – по крайней мере, она хоть на время избавилась от внимания Вальдера: изнуряющего, медленно сводящего с ума, когда всё, что совсем недавно казалось простым и понятным, спутывалось в мутный комок.
Ей нужна была эта передышка.
Ирта принялась расчёсывать мокрые волосы, осторожно и очень деликатно.
– Ты спишь с ним? – спросила Ясмин, бездумно глядя в потолок.
Руки служанки замерли, и Ясмин ощутила тихий, но тяжёлый выдох. Гребень снова коснулся волос и прошёлся на этот раз сильнее, дёрнув за спутанные пряди.
– Нет, госпожа, – произнесла Ирта, пытаясь сделать голос размеренным и даже раздосадованным от такого подозрения. Не очень-то вышло.
– И как он тебе в постели? Нравится чувствовать его власть? Опасность? – Ясмин решилась вдруг пойти до конца, приподнялась в ванне и обернулась на служанку.
А может, ей бы и хотелось, но до сих пор не удалось затащить перспективного и опытного красавца в постель? На хорошеньком круглом личике Ирты было смятение.
Ясмин не смогла удержаться от выворачивающих душу эмоций. Она уже и не пыталась разобраться, что именно кипит внутри, была ли там только ненависть или что-то ещё. Как будто то, что Вальдер в её отсутствие развлекается с другой, задевает её гордость. Как так получилось, что он переворачивает всё в её жизни с ног на голову?!
– Я всегда была служанкой, – заговорила наконец Ирта заметно дрогнувшим голосом. – Что вас удивляет? Что служанка, что рабыня – я не человек, вольный распоряжаться своей жизнью. Вам не понять, госпожа!
Ещё как понять. И куда больше, чем самой Ирте, потому что Ясмин заложница своего положения ничуть не меньше и редко вольна была распоряжаться своей жизнью. А для Ирты… Конечно, тут такая прекрасная возможность выслужиться перед красавцем-господином и, быть может, завоевать для себя долю получше, чем простая служанка.
– Не переживай. – Ясмин сползла обратно в остывающую уже воду. – Я не буду бороться с тобой за его внимание…
Одевались молча, Ясмин стояла безучастно, пока Ирта затягивала короткую шнуровку позади на юбке и поправляла пышные складки. По особым поводам местные дамы любили одеваться по столичной моде, привезённой с того самого далёкого Аркетара.
Ясмин всегда относилась к ней критично: может, по тому климату оно и было уместно, все эти широкие многослойные юбки, а сверху плотно облегающий грудь корсет с квадратным вырезом, но здесь, на Корсакийских, это смотрелось по меньшей мере некстати. Такими тканями только мести жёлтые от сухой пыли дороги и задыхаться в жаркий полдень.
Но Ясмин сегодня решила не спорить с платьем, которое принёс Вальдер. Повторять эпизод со свадебным нарядом не хотелось совершенно…
Закончив с наведением красоты, Ирта поклонилась, замерла на миг, будто хотела что-то сказать, но не решилась и скрылась за дверью.
Ясмин медленно вздохнула, глядя на себя в зеркало. Будто и не было трёх дней работы на плантации: Ирта тщательно расчесала волосы, и они легли шелковистыми кудрями, прядь к пряди, равномерно и гладко, невесомо. Слава богам, аркетарская мода собирать волосы в тяжеленные причёски с кучей украшений не прижилась на островах – слишком уж непокорными были жёсткие чёрные волосы, напитанные местным солнцем, да и носить подобные башни на голове – сомнительное удовольствие.
Ну а исцарапанные руки и уставший вид…
Помедлив, прежде чем покинуть комнату, Ясмин всё же присела на край стула и взяла немного бронзовой пудры, чтобы скрыть мелкие ссадины на скулах и на костяшках пальцев. Коротко махнула пушистой кисточкой по щекам и лбу, мазнула по губам, притушив их яркость. Только глаза, наоборот, подвела густой чёрной линией – и теперь в зеркале отражались горящие, как у Риана, ярко-чёрные радужки, слившиеся с расширенными зрачками. Взгляд получился колдовской и пугающий её саму.
Вот и хорошо. Она, в конце концов, отныне жена мага.
Может, это вообще заразно?..
Когда внизу послышались первые голоса прибывающих гостей, Ясмин вышла на лестницу и медленно спустилась вниз. Вальдер уже ждал её. Коротко пробежав взглядом по наряду, он кивнул, а потом задержался на её лице.
Ясмин почувствовала вдруг себя защищённой от его силы, будто нарисованная на лице краска и впрямь обладала особой магией. Не моргнув, она встретила взгляд мужа и улыбнулась. Приняв предложенную руку, она мягко ступила на пол с лестницы и, по-прежнему ничего не говоря, развернулась к первым гостям.