Незабытая история

– Мальчики! – раздался требовательный голос Марии. – Быстро кушать! Слышите?

– Эх мама! – вздохнул Алекс, но покорно поплёлся за импровизированный обеденный стол.

***

Переночевав в палатке, их маленькая семья засобиралась спускаться с горы, и собирая вещи, никто не замечал, как маленький Алекс обнимал дерево… улыбаясь жмурился и шёпотом обещал обязательно сюда вернуться.

Этим же днём, но уже ближе к вечеру, собираясь в дорогу до своего дома, Стефан сидел рядом с отцом в столовой и тоже обещал вернуться.

– Пап, не грусти тут. Попробуем вырваться на следующей неделе.

– Да я за эти два дня так нагулялся с вами, что задора и сил мне надолго хватит! – успокаивал его Ромул. – Не переживай, доделывай свои дела, и не торопитесь к старику… – он подъехал к окну и на всякий случай, отодвинув шторку, посмотрел на улицу.

– Думаешь она в шесть вечера стоит перед домом на полянке?

– Нет, – Ромул поспешно задёрнул шторку. – привычка. Привычка всё время надеяться и ждать.

– Ты всё ещё её ждёшь…

– Я всегда её жду.

– Разве мама не дала тебе своей любви сполна? – Стефан не понимал, как можно всю жизнь кого-то ждать, и ревновал отца к той, что занимала все его чувства.

Ромул чувствовал себя виноватым:

– Это другое. Твою маму я любил. Очень сильно.

– Но её, сильнее.

– Неправда. Я любил твою маму, как её!

– Да… конечно. – устало пробурчал Стефан и обнял отца.

– Иди. У меня теперь есть интернет.

– Теперь у тебя есть весь мир, чтобы её найти.

Ромул развернул к себе ноутбук, включил его и закрыв глаза в ожидании загрузки, увидел арену.

Это была огромная гладиаторская арена, где-то в углублении под навесом сидели римские чиновники, и смеясь ели виноград, запивая его пьянящий сахар холодной водой. Он не ел и пил уже два дня, просидевший привязанным на солнцепёке. Сил не было даже рычать… тех десяти минут, что он провёл в переходах, пока его вели на арену, было катастрофически мало, он не успел остыть и набраться сил. Миска горячей, вонючей и грязной воды, была выхлебана им до последней капли, но и этого было мало.

Он снова под палящими лучами Рима, на обжигающем песке, прикованный цепью к столбу, с такими же изнеможёнными животными, как и он.

Царь зверей… теперь это была лишь тень могучего льва.

Его прайд был разбит людьми, которые пришли с севера, забрали львят, часть львиц беспощадно убили, нетяжело раненых пленили сетями и увезли в подвалы этой арены. Многих львов, сидящих рядом с ним на цепях он знал, они жили по соседству со своими прайдами и были прекрасными вожаками… а сейчас, как и он, хватали пастью раскалённый воздух.

Они отлично понимали, что это последний час их жизни… и столб, к которому были прикованы, и песок, на котором стояли, и даже сам воздух насквозь пропитаны свежей людской и звериной кровью.

Он не боялся умирать, он готов был собрать остатки своих сил чтобы порвать как можно больше этих двуногих. Он ждал смерти давно… вся его жизнь не приносила ему удовольствия с самого детства… даже будучи хозяином прайда, он был одинок в жизни. А чего стоит жизнь, несчастного кота?

Он стремился создать потомство и улучшить жизнь своих львиц, вот только все они, будучи прекрасными охотницами и матерями, не были тем, кого он хотел найти.

«Да это не характерно для кошачьих». – скажете вы, но я скажу другое – «Не исключения подтверждают правило, а существование исключений подтверждает существование правила!».

Ромул видел в этом льве – себя… не в силе и грации, а в бесполезности поисков.

Лев умер одним из последних зверей, и умер счастливым… ведь он точно знал – смерть это всего лишь ещё один шанс, для поиска любимой.

Где-то в подвалах арены, в одной из клеток, вдруг умерла прекрасная сильная и на вид здоровая львица.

– Надо было давать ей больше воды. – ругался на рабов, невысокий римский стражник, тыкая в мёртвое тело кошки остриём меча.

Глава 3. Ариа

«Какая же она красивая!» – думал самец археоптерикса, сидя на самой верхней ветке дерева.

Метрах в полутора под ним, сидела самка археоптерикса, грустно смотря в одну точку, периодически почесывая когтистой лапой порванный клюв.

«Не выжить ей с такой травмой». – Аарн тряхнул своей жёлтой головой и отвернулся.

Рядом мелькали десятки прекрасных самок, показывая свою готовность к семейной жизни, но его так и тянуло оглянуться.

Аккуратно поворачивая тело в её сторону, он как бы и не рассчитывал, что она ещё там.

«Если создам с ней гнездо, придется одному кормить потомство, она никудышный охотник». – продумывал варианты альфа-самец, а юродивая не смотрела на него, и вообще отвернулась от стаи чтоб не портить себе настроение. Трое суток без удачной охоты… если так дело пойдёт, то станет хуже… в то время, когда все будут делать места для кладки, она уже умрёт от голода.

Аарн ещё раз переступил с лапы на лапу, расправил крылья, и показал всем самкам какой он красавчик. С дерева где сидели девочки, раздались одобрительные крики.

Но она даже не моргнула.

Аарн взлетел и дал вокруг дерева круг почёта. Самки ещё раз гулом показали ему своё восхищение.

Она скривилась, и отвернулась.

Аарн вытянул правое крыло на крутом повороте, доказав, что отсутствие нескольких пальцев на правой кисти, только украшают боевой дух самца и нисколько не умаляют его охотничьих качеств.

«Отлично». – подумал Аарн и совершив головокружительное пике, схватил с земли ящерицу, вызвав ещё один шквал одобрительных криков. Порвав её на части, он выпятил грудь, и пошёл на всех четырёх лапках расправив крылья вокруг дерева, не успокаиваясь в своём желании впечатлить даму с разбитым клювом.

Она снова отвернулась.

Отверженный археоптерикс схватил остатки убитой ящерицы и подлетев к ней аккуратно положил рядом… Раненую и очень гордую самку это тоже не заинтересовало, но её желудок так уркнул, что супротив желания голова наклонилась к пище, недовольно косясь угрюмым взглядом на своего кормильца.

«Еда!» – эта мысль озарила Аарна. – «Она не может охотиться! Она очень хочет есть!».

Он разбежался и взлетев начал выискивать добычу… уже через час, около неё лежали две ящерицы и одна рыбка.

Гордый собой Аарн отвернулся, глядя на всю стаю и защищая полюбившуюся ему самку и её ужин.