Шакалы поют в полдень

– У вас ангельское терпение, шериф, – не стала скрывать Уля своих мыслей.

Ди усмехнулся.

– Наверное, поэтому меня так восхищает ваш дьявольский нрав. – Ему пришлось приложить усилие, чтоб не перемахнуть через перила и не прижать к себе эту несносную вдову вместе с ее сногсшибательным запахом, широко распахнутыми возмущенными глазами и полными, нежными губами. У ее острого язычка теперь должен был быть вкус кофе.

Прежде чем шакалка нашлась с ответом, Ди широко улыбнулся ей и отсалютовал шляпой.

– Мэм…

– Сэ-э-эр, – язвительно протянула дьяволица в ответ.

Впрочем, иной реакции Ди и не ждал, и даже не пытался задержаться, чтобы услышать эту колкость в свой адрес. Только рассмеялся, взлетая по ступеням на веранду.

– Женя, я хочу в точности то же, что пьет Вебер! Ну, и этот твой фирменный завтрак, – пребывая в прекрасном расположении духа, Ди проигнорировал насмешливые взгляды завсегдатаев «Святого Моисея».

Его абсолютно не смущало, что городок давно в курсе его нежного отношения к шакалке. Серьезно. Народ колкости не отпускал лишь потому, что уважал Ди похлеще пастора и Святого Духа вместе взятых!

– Шериф! – окликнул Кроу Весельчак Гарри. – Когда вы уже проводите Генрику к мисс Питти?

Собравшиеся на завтрак шахтеры дружно засмеялись и загалдели.

Ди развернулся на стуле спиной к стойке:

– Когда ты, Гарри, в одиночку срежешь гору Уйкка, ну, или бригадиром станешь.

Смех зазвучал громче. Ребята из второй дневной смены заулюлюкали. Кто-то закричал: «Да это после второго пришествия!» Старая Марта, механик и куратор юного Гарри, ласково, по-матерински, взлохматила ему волосы на макушке.

– Шериф, – заговорила бригадирша Ли, когда общее веселье улеглось, – Тут звезды поют, что у нас проблемы намечаются. Что-то в компании нечисто.

– Какие у вас певучие звезды, Ли, – мягко улыбнулся шериф. – Слухи слухами, а я привык доверять фактам.

– Значит, столичных гостей в пиджаках на станции не намечается?

Кроу пожал плечами:

– Ли, ты знаешь, я здесь, чтобы защищать интересы жителей и шахтеров, а не заигрывать с политикой. Если что-то появится, я сообщу.

– Ди, ты отличный мужик! – выкрикнул Стан Подлески. – Я влюблен в тебя давно и надолго! За первого стоящего шерифа нашей благословенной дыры, господа!

Он поднял кружку с кофе. Народ вновь засмеялся и дружно поддержал тост.

– Может, мне тогда проводить Генрику? – Не унялся Гарри. – Был бы в курсе всех тайн старикана Кошки. Я ж отличный шпион! Кто владеет информацией, тот владеет миром…

Договорить ему не дали, загудели, загалдели, склоняя на разные лады новую нелепую шутку Весельчака. В итоге сошлись на том, что ежели юный Гарри все-таки отважится высказать свое предложение почтенному семейству Кошек вслух, то Генрика в обморок шлепнется, а ее благочестивая маман лопнет от возмущения и злобы.

Ди, посмеявшись со всеми, развернулся к стойке и приступил к своему завтраку. Начал, понятное дело, с кофе. Закрыл глаза, опер локти о столешницу и сделал первый глоток. Что ж… Губы дьяволицы имели терпкий горьковатый вкус жареных зерен, оттененных нежностью молочных сливок.

– Потрясный кофе, – протянул он, не открывая глаз.

– Или потрясная женщина? – усмехнулась тихо я и ушла в подсобку, оставив улыбающегося Ди поглощать его яичницу с беконом и упиваться фантазиями о шакалке.

Глава вторая

Здесь я продолжу знакомить вас с действующими лицами и добавлю пару событий.

Тем же ранним утром, пока младший Ван-Ю проявлял чудеса настойчивости и изобретательности в отношении предмета своих романтических страстей, папаша Ван-Ю – хотя я, пожалуй, назову его Старым Пердуном Ван-Ю, дабы в полной мере отразить впечатляющий нрав этого беззубого козла – инспектировал свои угодья. И инспекция удовлетворения ему, увы, не принесла. Сначала он потерял часть денег на бирже из-за полетевшей камеры на дроне – перекупщиков ж хлебом не корми, дай только воспользоваться любой ерундой и сбить цену на товар. Потом выяснилось, что младший сын не явился на работу, в доме Юджина мать тоже не обнаружила, а когда все же удалось с ним связаться, оказалось, что пацан время тратит на шакалку и намерен делать это впредь. Никогда Ван-Ю еще не пребывал в таком бешенстве: Кровавая Тварь старшему сыну жизнь чуть не запорола, за младшего взялась, а шериф, как обычно, от вразумительного ответа уходит!

Ван-Ю на правах крупного землевладельца каждый год против Дэниела Кроу голосовал на городском собрании, но чертов шериф так засел в душу пастору, шахтерам и местным клушам, мечтающим женить слащавого вдовца, что все попытки избавиться от Кроу заканчивались полным провалом. Конечно, Ван-Ю на этом не останавливался, он писал и в управление горнодобывающей компании, и отправлял заявки в Совет Федерации, даже в Парламент Союза прошения оформлял, но кто-то сверху очевидно прикрывал Кроу. Во всяком случае, старикан в это верил так же страстно, как в свою прибыль.

Около десяти утра Ван-Ю, припадая на левую ногу, поднялся по ступеням родового поместья и направился прямиком в кабинет. Дела так не делаются! Деньги идут к деньгам, а не к благочестивым святошам, готовым последнюю шляпу заложить ради никчемного нищего. Ван-Ю верил в Иисуса, но только воскресным утром до обеда, в остальные часы старый козел поклонялся своему банковскому счету. С шерифом нужно было заканчивать, и с Вебер тоже. Да и мэру пора бы уже честь знать, засиделся книжный червь не на своем месте.

Примерно такие мысли крутились в голове Ван-Ю, пока он разыскивал в памяти компьютера нужный контакт. Старик все еще был раздражен, а потому обломанный ноготь указательного пальца то и дело глухо постукивал по экрану, прокручивая список имен вниз. Наконец папаша победно хрюкнул… Ну, знаете, этот низкий вибрирующий звук, когда дед с дивана встает. Так вот, нашел он контакт, установил параметры защищенного звонка и развернул поле видеосвязи.

На том конце ему ответили не сразу, с полминуты Ван-Ю точно ждал.

– Питер, дорого-ой, – протянул низкий женский голос. – Давно тебя не слышно было.

– Здравствуй, Глория, – вполне искренне и как-то неожиданно тепло поприветствовал собеседницу Ван-Ю. Морщинистое его лицо преобразилось, помолодело, стало добрее. – Не хотел напоминать о себе лишний раз.

– Да, это было бы некстати…

Пожилая женщина расположилась на фоне незашторенного окна, и оттого черты лица ее казались затемненными, смазанными. Однако ж, и так можно было различить отпечаток увядшей красоты: густые прямые волосы, уложенные в замысловатую прическу, черные миндалевидные глаза, крошечный нос, высокие скулы и кукольный рот.

– Так что же ты хочешь? – Она мягко улыбнулась.

– Услугу.

Глория изобразила удивление:

– Даже так? И чем я могу тебе помочь?

– Ульяна Вебер, Дэниел Кроу, Арун Кулкарни.

Мелодичный женский смех с нотками стали наполнил кабинет Ван-Ю.

– Это целых три услуги, дорогой!

– Я не останусь в долгу.

– Что ж… – Она кивнула. – Только для тебя, сладкий, и только по старой памяти.

Мадам Ван-Ю, что все время короткого диалога стояла за дверью кабинета мужа, поморщилась. Вот так алчность и ярость лишают людей осмотрительности: идешь раздраженный, дверь плотно за собой не закрываешь, и все, добро пожаловать, в новую реальность.

Питер помолчал, окунувшись в давно утерянные ощущения, а после тихо, все так же опрометчиво, на эмоциях выдохнул:

– Нет женщины прекраснее тебя, и никогда не было!

А вот так люди забивают последний гвоздь в крышку своего гроба. Мы это легко сможем понять, заглянув в ледяные глаза мадам Ван-Ю, которая отлично расслышала мужа, и в тот же самый момент приняла судьбоносное решение.