Ловушка для осьминогов

– Вообще-то она Елена Лопухова. Евдокия Лопухина – это псевдоним. Фамилию она умудрилась сменить. А имя почему-то не удосужилась.

– Я Мишу никогда с ней не ассоциировала. Он Лопухов – она Лопухина.

У ворот кладбища расстались. Издательские грузились в два заказных автобуса, Лопухова-старшая, крепко держа внука за руку, мотала головой, отказываясь от приглашения Баринова на поминки, Лариса Александровна что-то шептала на ухо Мише, он всхлипывал.

На работе навалилась обычная рутина. Надо было оформлять два дела в суд, запрашивать экспертизы, распределять поручения. А вечером Толя попросил до 12 не появляться. «Да ладно, я сегодня в кабинете заночую!» Сходил в аптеку, заодно затоварился в гастрономе. Умял полбатона колбасы, заглотил таблетку аспирина, надул матрац и улёгся. Проснулся весь мокрый, видно, температура всё же была. Глянул на часы и пошёл за водой.

В кабинете заливался сотовый.

– Дмитрий Сергеевич, вы далеко?

– В кабинете.

– Как я вас пропустил, – это был дежурный. – На вашем объекте, ну, в издательстве, ещё один труп.

– Парашютистка? Женщина?

– Не-е, мужик. Подробностей не знаю. Полиция уже там.

Глава третья, в которой все переезжают.

Лара тоже не хотела идти на поминки. Но Нина Васильевна сказала:

– Не по-людски это. Похоронили – помяните. Да и без обеда мы. Не бойся, в рядовую пьянку это не перейдёт. Баринов велел не в банкетном зале, а в буфете накрыть.

Баринов засёк их при входе и вышел встретить. Затащил вглубь и усадил на низкий подоконник. Подсунул тарелки и побежал дальше, кинув на ходу: «Закусывайте!» Лара откусила от бутерброда и огляделась.

Опытный Баринов продумал всё, исключив возможность для штатных выпивох задержаться и ужраться. Стулья из буфета были убраны самым решительным образом. При входе поминающим вручались столовые приборы, тарелка с закуской и стакан. Приткнуться можно было только к буфетной стойке или буфетным же столикам, предназначенным для стоячего перекуса. Между поминающими курсировали с бутылками завхоз Юрий Дмитриевич и секретарша Анна Николаевна, оба трезвенники, сурового нрава и с отличной памятью. Налить второй – пожалуйста! А далее – никак. Поэтому поминающие говорили: «Царствие небесное!», быстренько перекусывали, совали посуду в окошечко – и на выход.

Лара не заметила, как проглотила и оба бутерброда, и куриный рулетик. А Нина Васильевна уже скидывала ей на тарелку сосиску в тесте: «Ешь, ешь, наверное, уже забыла, когда последний раз ела!» Увы, это так! Лара стала вспоминать, что в день гибели Дуни обедали они чаем с бутербродами, которые по-быстрому соорудила Нина Васильевна. Это она обхаживала следователя Дмитрия Сергеевича, лысоватого, кривоногого, пузатенького, шмыгающего носом, небольшого росточком мужичка. А услышав, о чём шла речь, с трудом удержалась от смеха, несмотря на трагические обстоятельства: Нина Васильевна впаривала ему свою квартиру!

В конце рабочего дня Лара ещё раз попила чая, на этот раз с печенинкой. И полетела в бассейн. Дежурство на этот раз затянулось до четверти двенадцатого. Домой попала только в первом часу. Есть хотелось страшно, но ничего съестного ей не оставили, только горы грязной посуды на столе и в мойке. Пошарила в холодильнике, обнаружила одинокое треснувшее яйцо, прилипшее к ячейке. Разболтала его в стакане из-под сметаны с парой ложек сыворотки на дне. Хватило на несколько блинков. Запила чаем «Белые ночи» (заварка тоже кончилась). Вытащила из морозилки заиндевевший куриный хребет, залила водой и поставила на плиту. Пока перемыла всю посуду, бульон закипел. Убавила газ, взялась мыть пол. Потом закинула в кастрюлю вермишель и задремала над ней с открытыми глазами. Потом выключила газ и завела будильник. Всё, наконец-то можно отдохнуть!

Утром разогрела себе пару ложек куриного супа в эмалированной кружке. Уже обувалась, когда из зала выглянул заспанный Славик:

– Мам, денежку не подкинешь?

Открыла бумажник. Там сиротливо морщились две сотни, да перекатывалась ещё кой-какая мелочь. Отдала одну бумажку сыну. Подхватила пакет с мусором и полетела на работу.

Здесь её настиг звонок мамы. С истерикой в голосе требовала немедленного приезда. Ответила, что сегодня никак, работа до одиннадцати. Нет, поменяться никак. Накопились долги, отрабатываю за сменщика. Выслушала обычную порцию упрёков. Остановила её только, когда сказала:

– Завтра зарплата. Ну что толку сегодня приезжать, если утром последнюю сотню Славке отдала?

Мама сразу замолчала. Понятно, Лопахиным того же надо.

В обед чай с крекерами. Вечером чай с крекерами. В бассейне её отловил Петрович:

– Лара, за уборку не возьмёшься? Раздевалки, сауна и кабинеты.

Сил нет. Но кивнула.

Чтобы ночью меньше задерживаться, умудрялась оттирать по кабинету в пересменки. Сауну и раздевалки протёрла минут за сорок. Домой! А дома, естественно, то же самое. А вот драный пакет из-под крекеров. На дне какой-то мусор. Высыпала прямо в рот. Тьфу, живая соль! Запила водой из-под крана. Чёрт с ней, с посудой! Спать!

Утром проспала. Есть всё равно нечего, но не успела прибраться на кухне. С утра ещё успела закинуть документы в налоговую. Потом похороны. И вот он, обед. А вот Нина Васильевна суёт ей какой-то пирожок:

– Нина Васильевна, хватит уже!

– Ешь, Ларочка, тебе же вечером в деревню.

Ох, правда! Утром мама перезвонила: «Володя приехал, ждём обязательно!» Вика в трубку шумит: «Тётя Лара, пельмешек привези!»

Так что после поминок в гастроном. И вечером бегом на автобус до вокзала. Успела на электричку. Сорок минут – Липки. Десять минут пешком: «Здравствуйте!»

Встретили с повышенной агрессией. Растерялась: «Что ещё случилось?» Вика выскочила вперёд всех: «Мы переезжаем в город!»

Мысли заметались: в чём провинилась? Дров не привезла. В принципе договорилась с соседом, но не напоминала, потому что расплачиваться нечем. Пока раздумывала, мама пояснила, что Володя продал дом.

– Ну, понятно. Только зачем меня сюда звали? Могли бы и по телефону сказать.

– Ты ключ привезла? – отрывисто спросил Володя.

– Какой ключ?

– От гаража. Надо ведь припасы перевозить.

– Какой гараж? Мы его ещё год назад продали и проели!

– Куда же мы теперь картошку… банки, – заплакала мама.

– Какое ты имела право продавать без согласия других собственников, – загремел Володя.

– Володя, у этого дома нет других собственников, кроме тебя. Захотел – продал. И никто на тебя не орёт. А у гаража не было других собственников, кроме меня. И нечего на меня орать. Припасы перевезёте в подвал под домом. Сами когда, послезавтра? Ключи у вас есть. Нет, дома я не останусь, незачем. Таскать вещи не могу, рука после перелома не восстановилась. И мне ещё квартиру искать. Как какую квартиру? У меня сын взрослый, с девушкой живёт. Не могу же я с ними в одной комнате.

Закинула рюкзачок на плечи, выбежала из дома. Что-то кричала вслед Вика. Не остановилась. Пролетела мимо соседского автомобиля. Тот окликнул:

– Лара, ты в город? Садись, подвезу. Только придётся выйти в центре. Ну что, дом продали?

– Это Володин дом…

– Да-а. Хреново тебе, Ларка, придётся.

– Да уж.

Дальше ехали молча. И что тут скажешь?

В этот дом они переехали лет восемь назад, Вика ещё в школу не ходила. До этого все ютились в квартире, которая после смерти отца перешла в равных долях маме, Ларе и Вите. А Володя – от первого брака мамы, и этот дом он унаследовал после смерти своего отца. Эта развалюшка много лет стояла пустая, а потом Витя по дощечке восстановил дом. Сначала мама с сыном и внучкой на лето туда выехала, а потом решила не возвращаться. Домик ничего не стоил, посёлок совсем зачах после того, как здесь ликвидировали воинскую часть. Так бы и жили они, но было принято решение на этом месте отстроить суворовское училище. Сразу жильё резко подорожало, и Володя прилетел его продать. Больше всего обидно было, наверное, Вите. Он эту развалину из руин поднял, а его пинком! А мама всю жизнь пляшет перед старшеньким, как же, с отчимом рос! Никогда его папа не обижал, всё у них в семье было поровну. А вот с гаражом… что-то предугадал папа, что оформлял на Лару гараж. И пригодилось!

Наверное, она задремала. Очнулась от оклика водителя. Взяла рюкзачок и вылезла на остановке. За те полчаса, что они ехали, погода резко изменилась. Подморозило, дул ветер, и даже снежинки иногда падали. Было начало десятого, не поздно ещё, но автобусы ходили редко. После тёплого салона машины она сразу замёрзла. А ещё через пятнадцать минут её уже колотило в ознобе. Тачку взять? Но зарплату сегодня не дали. Пара сотен осталась из тех, что за уборку Петрович заплатил. Но тогда что делать, если и завтра зарплата не пройдёт? Нет, надо потерпеть.