Записки офис-менеджера, или Приключения Шапки. Любовный роман

Моя злость сдувалась, как подбитый воздушный шарик, от ее подлинности и сердечности, а когда она в очередной раз, смеясь, верещала в трубку: «Белла, Беллочка, алло! Делаем монтаж?! Монтаж?! Слышишь?! Помнишь?! Ничего этого не было… Я отрезаю здесь и там. Делаю монтаж! Теперь все хорошо. И каждый день моей жизни становится лучше, чем предыдущий…»

Это меня настолько умиляло и восхищало, что и я начинала делать монтаж своей жизни, вырезая беспричинную злость за свою никчемность, с которой ничего не могла поделать.

И вот однажды Шапка завалилась на работу не такая, как обычно… Все было на месте: гипюровая короткая юбка, обтягивающая атомы пятьдесят второго размера, прямостоящая грудь, маленькие плечики, прямые отутюженные каштановые волосы, рот в красной помаде, роговая оправа и бегающий взгляд, горящий по-новому. Она шепнула мне в курилке то, что я и ожидала услышать: «Беллочка, я влюбилась». И пушистые накрашенные ресницы томно опустились. Я могла только фыркнуть в ответ, ведь мы виделись лишь вчера, и это лицо еще не светилось благодушием и влюбленностью. Или, может…

А после обеда Раиса пошла в бухгалтерию и написала заявление по собственному желанию и скрылась навсегда, исчезнув в никуда. Она удалилась из всех социальных сетей, которые только появились в жизни городских трудяг, чтобы хоть как-то скрасить их будни, изменила номер телефона, в конце концов, поменяла почтовый адрес. Лишь на прощание как лучшей подруге позвонила мне обалдевшей и вкратце рассказала, что обрела любовь всей своей жизни, настоящего грузинского князя, который хочет сделать ее счастливой: жениться и нарожать большую добрую семейку таких же шапочек. И она уезжает по месту его жительства, чтобы сказку сделать былью. У нее все хорошо, и, может быть, мы когда-нибудь увидимся.

Периодически по какой-то глупой привычке в поисковом поле социальных порталов я пишу ее фамилию и имя, в надежде найти свою лучшую подругу на просторах бездонного интернета, но Рая, судя по всему, в пятый раз сменив фамилию, обрела-таки вселенское счастье, о котором мечтала каждый раз, уходя в свои небывалые головокружительные плавания.

***

Я очень скучаю по Шапке, по ее свободе духа, чувству юмора, интеллигентности, начитанности, принципиальности и развязности, ее счастливому мироустройству, в котором помещался праздник жизни всего издательства, а теперь незаслуженно перекочевавший к какому-то неизвестному грузинскому князю. И хотя всегда ей завидовала, а она добродушно всегда этого не замечала, мне хочется написать о ней в моем дневнике, как о настоящей героине того невидимого мира серых будней, раскрашивающей его одним лишь своим существованием в радужные переливы счастья.

И пусть я не имею право поднять тот монтаж, канувший в лету с веселой Шапкой из недр забвения на суд лицемерной публики, которая одновременно завидует и мечтает все это иметь, являясь лишь простой свидетельницей, констатирующей необычные приключения обычной одинокой души, которая просто хотела любить и быть любимой. Но уверена, если бы было позволено (приписано: и мир услышал-таки мои молитвы) и у меня имелся бы талант переводить воспоминания в прозу, вышел бы настоящий бестселлер, окрыляющий и вдохновляющий брать пример с русских женщин, умеющих жить и любить всей своей безмерной, бездонной, мятежной душой.

В памяти со временем угаснут все те десятки любовных и сексуальных историй, затеянных Раей ради поиска синей птицы, журавля и заодно синицы с фламинго… но что поделаешь – таковы будни, если их не вырубать топором по древу, посыпая волшебными блестками фантазий, они остаются в памяти, искривляясь через узкую внутреннюю призму, словно через слепые стекла роговых очков Раисы Шапкиной, через которые мы вглядываемся в этот мир, находя его скучным, тоскливым, а кто-то – бульварным, вульгарным, балаганным, недостойным… Лишь прошу: если по какой-то счастливой случайности у вас ходят в друзьях такие Раи, берегите этих невероятных инопланетян с неизвестной планеты безусловной любви, которые дарят нам надежду наполнить хоть каким-то смыслом свое бестолковое существование.

Глава 1. Все по порядку

Итак, начав писать (и тут же бросив) про мою подругу Раису Шапкину, повстречавшуюся на короткий срок, словно попутчица, и оставившую неизгладимый след, я сама не предполагала, что заметки в дневнике о ней и о жизни вокруг так займут мой ум, что, несмотря на данный обет молчания, продолжу-таки повествовать дальше, иронично назвав их «Записками офис-менеджера». На «рассказы и повести» замахнуться не позволила совесть, редкое в наши дни качество или даже атрофировавшийся орган, особенно у писателей, заполонивших книжные магазины своими порой нездоровыми фантазиями.

Почему именно «Записки офис-менеджера», спросите вы (приписано: вы сами ответите на этот вопрос, поговорив с Раисой…). Можно было бы подобрать еще какое-нибудь глупое название, одно из тех, что прибило к нашему северному берегу из стран бездушного запада (приписано: где мне удалось пожить продолжительное время, но об этом чуть позже), в лексиконе которых отсутствует понятие «совесть», именно этим лично я объясняю возникновение бессмысленных профессий и под стать им – бессмысленных людей текущей эпохи, в которой мы почти потеряли себя, если бы не классика и советские мультики, приправленные бабушкиной морковкой с чернозема нашей необъятной и богатой на природные ресурсы и красивых женщин страны, которую из зависти обзывают «варварской» на Западе. Поэтому не было смысла искать название тому, что взяло в плен нашу родину, да и весь мир, и скрыло под масками мерчандайзеров, пиарщиков, айчи и айти-директоров, а также офис-менеджеров – людей, оставшихся человеками, про которых в прошлые времена писали романы… Такой была и остается Раиса Шапкина, и еще очень много героев, повлиявших на мою жизнь, начинающуюся так обыденно и серо, как сотни тысяч других, где из простого офис-менеджера, то есть дырки от бублика, выросла жизнь, достойная написания книги, которая (возможно?) и не займет первых мест среди модных трудов про либеральную толерантность, что бы это ни означало…

Что же во мне такого особенного? И что же такого уникального в Рае? Вы узнаете это уже скоро, а история начнется по порядку, как это было на самом деле, чтобы вы, дорогой читатель, будто сидя со мною (приписано: и с Раей…) за чашечкой душистого чая с чабрецом в одном из московских кафе, внимательно, шаг за шагом, проделали тот же самый путь в этом сложном, невероятно глубоком, потрясающе интересном, полном чудес, мире…

Глава 2. Вадик

После ухода Раисы из издательства мои карьерные ожидания не оправдались, хотя амбиции подталкивали дорасти до ставки менеджера по продажам, следующей не существующей профессии, которой вменялось умение продавать все и даже воздух. Кстати, это не шутка! Более того, торговать воздухом в эти весенние коммерческие, охмуренные первыми социальными сетями будни разрешалось далеко не всем. Нужно было еще дорасти до продаж рекламных пространств: пройти многоступенчатые курсы сетевых менеджеров, получить бонусы, не забывая, подняв дружно лапки вверх, восхвалять спонсоров и золотых директоров, приглашающих продать душу и все движимое и недвижимое имущество, войдя в высший эшелон бизнес-круга, отобедав и отзавтракав с ними, как с родными, на специальных бизнес-ланчах. В которые, мне думается, подмешивали какой-то наркотик, начисто меняющий личности, потому что возвращались оттуда сотрудники издательства другими людьми, отныне днем и ночью помышляющими лишь о продажах, золотых горах и побеге за границу, чтобы приобрести там домик у моря.

Одним словом, исчезнув из реальности, Раиса забрала с собой душу нашего пыльного издательства (приписано: как оказалось, ненадолго в Грузию), на ходу переобувшегося в медиа-холдинг журнально-рекламных услуг, а по сути, медленно превращающегося в соковыжимательный центр человеческих ресурсов, от которого вскорости разбогатевшей гурьбой: исполнительные, технические, генеральные и вице бежали в Таиланд и на Гоа курить бамбук, ежедневно выкладывая солнечные фотографии с искусственными улыбками от наркоты в социальные сети на наше завистливое придирчивое разглядывание под тенью сизых облаков столичного смога. Но меня все это не касалось. Бог одарил не только совестью и смазливой внешностью, но и адекватностью, чтобы понять, что с моим характером, нерасторопностью и ленью, а также с полным отсутствием финансовой базы для первых капитальных вложений я вряд ли когда-нибудь смогла бы войти в стаю к этим акулам, способным впарить несуществующий, безводный и бездушный товар этого века, рекламу. К тому же я совсем не умела врать, а это было основным требованием к принятию на работу и к дальнейшему карьерному росту.

Таким образом, я оставила претензии на экзотический загар в баснословно дорогих очках, кричащих брендами и марками, довольствуясь восьмичасовым рабочим днем и средним московским окладом – и тут же была вознаграждена судьбой – Вадиком. Симпатичным парнем, трудившимся продавцом в магазине техники, находящимся по соседству с нашим офисом, куда я как-то забрела за новыми батарейками к весам. Весы, к слову, стояли без использования ровно столько, сколько пропала без вести Раиса. Ведь именно она подталкивала меня садиться на разнообразные диеты, детоксы, медитации каждый раз после недельных загулов, корпоративных выездов или чьих-то нескончаемых дней рождений, сервированных набитыми до упора столами оливье и трехъярусными наполеонами.

Благодаря услужливому приему, после батареек мне понадобился переходник к музыкальному центру и на следующей неделе еще один провод к телевизору, после чего мы решили с Вадиком сблизить не только траектории движения наших тел, но и жилплощади. И оставив две холостяцкие комнатки в Москве, мы сняли за общую сумму потрепанную, но двухкомнатную квартирку в моем родном Зеленограде, предпочтя добираться до работы дольше, на электричках, но вместе, отныне нежно держась за руки.

Чуть о Вадиме. Сближение с этим молодым человеком открыло мне глаза на забавную ситуацию, что после пропажи Раи ее место заняла я, став предметом пристального внимания, а в паре с Вадиком – так и вовсе объектом открытой зависти. Оказывается, моему скромному счастью завидовали все: от бухгалтеров нашего предприятия с красным аттестатом сверху и тремя высшими академическими снизу (по шкале завхоза) до поплывших в груди и губах (мода вложить первые заработанные деньги непосредственно в себя: свои члены и органы) длинноногих акул из отдела продаж. К моему удивлению и незнанию, Вадим – обычный продавец техники, являлся долгожданным лакомым куском всего женского персонала холдинга, который уже давно и часто не безрезультатно навострял лыжи то за проводами, то за жгутами, то за кабелями в магазин напротив. Не гнушались заигрывать с моим молодым человеком ни высшие чины, ни низшие. Открывали роток и стар, и млад. Все это узналось как бы между прочим в первый год жизни с Вадиком, когда женское влечение в магазин техники и пристальное внимание к услужливому приятному продавцу не заканчивались звонками и приглашениями починить что-то уже в частном порядке, а так и продолжались даже в нашу с ним бытность.

Однажды финансовый директор, пышная дама с огромными бриллиантами в ушах и на крепкой, словно у быка, шее, проходя мимо в коридоре, нечаянно выразилась мне вслед, что надолго запомнилось и странным образом определило мою будущую судьбу с Вадиком: «Классный милый симпатяга у тебя завелся: на месте не сидит, в руках все горит, не олигарх, конечно, зато какой шустрый, небось, зацелует так – забудешь, как звали. А уж в постели, верно, так и вовсе Буратино?! Везучая ты! Отпуск надо брать, чтоб с таким загулять, милочка, иначе без хмеля пьяная на работу будешь ходить – толку не будет от тебя. И имей в виду, такие не женятся! А будешь впадать в депрессию и брать отгулы – окончательно лишишься работы». И косо посмотрев, многозначительно подмигнула мне, тем самым не одобрив выбор общего любимца, обронившего интерес на какого-то офис-менеджера, когда вокруг летают финдиры.

Вернувшись домой, я по-новому взглянула на Вадима, теперь уже вожделеющими глазами других женщин, осознавать его ценность таким образом было приятно, иначе простота, заурядность и даже примитивность моего молодого человека слишком ярко проступали наружу. Хотя не могу ни отнять, ни прибавить лишнего к вышесказанному высоко летающего финдира. Жарко и по-юношески страстно прошла та ночь, а также все последующие милые, симпатичные будни в двушке в Зеленограде, которую я постаралась обустроить в настоящее теплое семейное гнездышко. Пока через два года мою светлую голову не стали посещать разнообразные мысли, ставшие парить далеко от лежащих на диване дум моего милого симпатяги, не интересующегося ни поиском смысла жизни, ни туманными перспективами бытия, ни пониманием себя и других. Вадик был доволен сегодняшним днем и не замечал необходимость перемен, проскальзывающую ярким зеленоглазым блеском в моем нетерпеливом взгляде. Но он не понимал, чего от него ждут, даже тогда, когда я прямо намекнула на развитие отношений. Наверное, его счастье состояло в проживании «здесь и сейчас», как уговаривают нас жить психологи. Или как в той притче про садовника и мудреца, когда одному Бог послал неомраченную радость копошения в земле, и в этом состояло его счастье, а другому разум, но вместе с ним вечную муку и одновременно счастье поиска и познания истины. Из нас двоих Вадик выбрал садоводство и бытовую технику, меня интересовали далекие миры и осознание себя в них, хотя начинала я тоже с садоводства. Таким образом, поняв ситуацию и взяв власть в свои руки, я предложила нежному другу: если нет желания жениться и обзаводиться потомством, хотя бы сдать внаем одну из двух комнат, а на вырученные деньги отправиться в отпуск, более далекий, чем домик матери в Калужской области, где Вадику очень нравилось проводить время в постройке чего-либо и гуляньях со старыми товарищами и товарками. Таким образом, мы подготовили комнату для будущего постояльца, дали объявление в местную газету, а уже на следующий день в нашей жизни появилась Аннушка.

Глава 3. Аннушка

Ее приход в мою жизнь осветился знаком, что миссия офис-менеджера и гнездышко страсти в Зеленограде – вовсе не островок спокойствия и тем более не предел желаний всей жизни, а настоящая тюрьма для просыпающегося разума.

И однажды отворив дверь нашей двушки в старой хрущевке, мы обнаружили на пороге стокилограммовую барышню с розовым добродушным лицом, обрамленным длинными по пояс черными локонами, окрашенными на концах в розовый цвет и красиво уложенными на бесформенной, но стильной одежде по аппетитным формам. По одну сторону от нее стоял потрепанный временем или частыми переездами кожаный чемодан, по другую – огромная клетка с гигантским попугаем.

– Я Аннушка, – открыла рот будущая квартирантка, и из него лучезарными потоками маняще полились харизма, магнетизм и необыкновенная обаятельность. Аннушка тут же перестала быть странной девицей с украинским говором, а превратилась в милейшую особу с южным акцентом и добрыми причудами в виде своего крылатого сопровождающего по имени Купидон. И даже тот факт, что наша первая, собственно и последняя, квартирантка действительно прибыла из Киева утренним поездом и являлась по специальности дипломированным сексопатологом (теперь легко объяснялось имя питомца) в поисках высокооплачиваемой работы на профессиональном поприще, только сблизили меня с ней. И я уже была готова без доплаты ухаживать за Купидоном, ведь, по словам его хозяйки, она не собиралась много времени проводить в съемной комнате – ее работа была связана с частыми командировками. Мы с Вадиком лишь непонимающе переглянулись, пытаясь представить охват должностных инструкций этой интересной, но непонятной среднестатистическому человеку специальности. В тот первый день знакомства Аннушка напомнила мне Раю Шапкину своей неординарностью, несуразностью, самобытностью, граничащей с дикой привлекательностью и притягательностью, которые удивительным образом вписывались в любую обстановку и пространство, на ходу становящимися дружественными и открытыми к ним.

– Мне много не надо, – вещала за чашкой душистого чая с чабрецом Аннушка, – собственно я только за Купидона волнуюсь, так как не всегда могу брать его с собой. Работа есть работа. У многих пациентов аллергия на птиц. И потом, во время полового акта ничего не должно отвлекать, а Купидончик очень разговорчивый… – и она самозабвенно стала поить его водой изо рта, курлыкая и подпевая горластому разговорчивому монстру.

Мне хотелось усадить ее в те удобные кресла, что использовали гестаповцы, направить яркую лампу прямо в глаза и часов двадцать расспрашивать, кто она такая и с какой планеты прибыла. Но этого не понадобилось… Аннушка обожала говорить без умолку, причем ночи и дни напролет, лишь бы имелись свободные уши… А мои как раз были свободны, ибо интереснее и мудрее персонажа в моей жизни пока не наблюдалось… А уж всякие философские и эзотерические (не с первого раза выговоренное слово) и жизненные советы, которая давала мадам сексопатолог, консультируясь с картами, возимые всегда с собой, – были бесценны.

Так недолгое общение с ней определило дальнейший ход моей жизни…

Глава 4. Истории Аннушки

Если Раиса не оставила мне письменного завещания вскрыть монтаж тех фантастических приключений, что канули вместе с ней в Грузию, то Аннушка являла собой пример полной открытости… При этом оговариваясь, что не боится ничего, ибо у нее сильные ангелы-хранители, которые спасут от порчи, сглаза и наговора. Я верила…

Ее рассказы, пусть и казавшиеся на первый взгляд какими-то сказками, оставили незабываемый след на моей картине мира, поэтому, пересказывая их, заново убеждаюсь, как, с одной стороны, сложно, многогранно, мудро мироустройство и как, с другой, ограничено наше восприятие его.

***

Аннушка происходила из какого-то древнего ведьмовского рода, поэтому одинаково хорошо ведала не только сексологию, патологию, психологию, но и гадание на картах, рунах, кофе. В чем мне много раз пришлось убеждаться, сидя на собственной кухне, отпивая горький кофеек из маленькой чашки, также привезенной и хранимой в старом кожаном чемодане.

Из тщательного рассматривания расплескавшегося остатка кофеинок по стенкам следовало многое: скорое расставание с Вадиком, сильный недуг, сближение с очень влиятельным человеком и долгая жизнь за пределами родины… В этот момент Аннушка умильно, как могла только она, улыбалась и, чтобы как-то скрасить шок, всегда прибавляла: «А также огромное светлое будущее». Все это представлялось таким нереальным, что даже Вадик не смущался, слушая о расставании, и добродушно подливал кипяток в огромную кружку квартирантки, дымившую чабрецом.

Вперемешку с гаданием Аннушка делилась впечатлениями о проделанной за день работе… А работа ее выходила за грани тогдашнего понимания действительности. Ибо секс присутствовал в моей жизни во всей своей юношеской полноте, которой не требовались ни советы докторов, ни резиновые игрушки, хранившиеся в волшебном чемодане квартирантки, ни какие-либо другие подсобные чудные предметы и средства. Однако все они в огромном количестве требовались москвичам, особенно тем, кто готов был платить неимоверные, несуразные деньги, чтобы Аннушка одним глазом взглянула на процесс их совокупления или попрактиковала на них знания фармацевтики, физиологии, психологии и… магии.

Мы с Вадиком четырежды переспросили и получили однозначный розовощекий кивок: да, иногда помогали привороты и заговоры, зелья, переданные по наследству бабкой.

Пережевывать пищу во время рассказов Аннушки являлось непосильным занятием, и вскоре мы поднаторели с Вадиком ужинать до прихода квартирантки, чтобы уже со свободными ртами и ушами слушать в четыре уха и два разинутых рта эти удивительные истории. К слову сказать, их было не много. Ибо из-за высоких гонораров Аннушка съехала от нас, как уже говорилось выше, через месяц в неизвестном направлении, но с огромным желанием покорить столицу в области сексопатологии и заработать на квартиру и прочие нужды занятого человека.

Итак, обычно ей звонили поутру, и уже к вечеру она выезжала со своим чемоданчиком на дом, где ей следовало отсмотреть процесс соития своих больных (уместное слово, выбирайте смысл самостоятельно) и дать профессиональные рекомендации по улучшению этого действа. Возвращалась, стало быть, она уже ближе к ночи, уставшая, но довольная, как и ее пациенты, множившиеся (во всех смыслах) день ото дня сарафанным радио, так что скоро наша квартирантка, как и обещала в начале, по многу дней не возвращалась домой, лишь названивала из разных городов расспросить о здоровье Купидона.

Аннушка была не сильно удивлена таким наплывом клиентуры, ибо еще в Киеве получила широкую известность, сослужившую добрую рекламу и в Москве. А вскоре она нам поведала, что решила сузить круг работы, при этом повысив ценник до суммы, которую мы с Вадиком проглотили не сразу… Она составляла два наших оклада. Боже, кто же были ее пациенты?

***

Одна пара, прожившая в браке много лет, потеряла способности и сноровку к занятию любовью, при этом обычные, всеми известные, медикаментозные и порнографические методы не помогали. Со здоровьем все было в порядке – подтверждала традиционная медицина. Разводиться или ходить налево супруги не желали, однако были слишком молоды, чтобы ставить крест на такой значимой для каждого взрослого человека теме. Слух о чудо-сексопатологе дошел и до их случая, и оно, то есть чудо в виде стокилограммовой Аннушки, сотворило магию с первого же сеанса. По словам розовощекого специалиста, половой акт мало того что состоялся, так еще и продолжался около трех часов. А после нескольких сеансов чудесного доктора из Киева секс увеличился по времени, изменился по качеству, заставляя богатеньких пациентов «парить в небесах» и «испытывать райское блаженство» по десять часов в сутки. Одним словом, ощущения, которыми делились клиенты, могли бы сравниться лишь с описаниями от применения наркотических средств.

Поэтому после продолжительной паузы, прикрыв ротики и задышав, как обычно, мы с Вадиком задали один единственный вопрос: что же такого делала Аннушка?

Глава 5. Философия ведуньи

Оказывается, все было не так просто и связано с философией ведуньи, которую ей передала по наследству семья, всегда занимавшаяся врачеванием и колдовством. Философия утверждала, что все семейные проблемы тянутся из совместимости супругов. Причем эта совместимость не только физическая, но больше духовная, кармическая, данная свыше, определяющая общую судьбу. И не только в этой жизни. Современным языком говоря: существует пары, идеально подходящие друг другу, а бывает, что нет. Однако эти каноны, на самом деле, отрывки древних знаний, дошедшие до нас, до пользователей ПК, в лучшем случае в виде мифов и сказок, не воспринимаются всерьез: две половинки души, две капли воды или два сапога пара, инь и янь и т. д. И если кому-то посчастливилось встретить свой сапог, то вопрос о совместимости, сексуальной или душевной, просто не встает. Как не стоят вопросы об изменах, разводах. У таких пар тоже существуют неприятности, но другого порядка. Проблемы начинаются тогда, когда человек встречает не своего: полную противоположность или пусть похожего, даже очень смахивающего, но все же не своего. А в нынешнем житии-бытии, на самом деле, хаосе жизни, люди сходятся иногда по весьма странным причинам: пылкая влюбленность юности, ранняя беременность, бегство от родителей, уход от финансовых проблем, популярность или социальный статус одного из партнера, подходящий к браку возраст и т. д. Однако и сойдясь не с тем, остаются на долгие года вместе из-за привычки, набранных кредитов, общей жилищной площади, из-за детей, в конце концов, просто из вредности… И это своего рода тоже любовь, ибо «стерпится-слюбится» – давняя действенная формула, и часто браки держатся именно на этом: на уважении, взаимопомощи, дружбе… сильной ненависти.

Но то божественное чувство, соединяющее сердца и души на все жизни вперед и заодно назад, делающее брак главным источником жизненной силы, привносящим радость, любовь, здоровье, долголетие не только себе, но и всей семье, дающее проживание истинности бытия всеми фибрами души, развивая особое видение, чутье и понимание друг друга, почти на уровне телепатии, – называется обавь. А все остальные – лишь любови…

– Можно любить мороженое, родину, подругу, любить рассказывать анекдоты… – неторопливо вещала Аннушка под мое ошеломленное молчание.

Именно поэтому, по словам сексопатолога, первое, что она делала перед осмотром, это разглядывала руки, а также гадала на кофе и раскладывала карты, желая определить срок любови. Есть ли смысл ее спасать, если осталось пару месяцев? А любовь, по мнению гадалки, длилась максимум одну жизнь, и то это были редкие случаи… В основном чувства иссякали через год, семь, четырнадцать и так далее лет… Их хорошо посчитали психологи, назвав семейными кризисами, и лучшими лекарями, цементирующими отношения и спасающими браки, как ни странно, становились не дети, цветы жизни, а ипотеки, ремонты, долги, общие вредные привычки и т. д.

На этой минуте Вадик, томно зевнув, решил отправиться спать, устав от подробностей того, чего не понимал и даже не хотел вникать, впечатлившись суммами гонораров, которые выплачивают сумасшедшие богачи за то, чтобы Аннушка посмотрела рисунки на руках и поприсутствовала на половых актах.

Моим же порывом, как вы понимаете, стало немедленно протянуть квартирантке руки… Но этого не понадобилось. Она, как всегда, благодушно улыбнулась и покачала головой, вынося свой молчаливый вердикт любви к Вадику.

– Тут и смотреть не надо… все видно невооруженным взглядом, – просто сказала она.