Приключения ДД. Рубиновый след

Юный волхв осознал, что перед ним пританцовывает капризное дитя или сущность имеющая душу ребёнка: «Джина только выглядит по-взрослому. Она избалованная девчонка! Разговаривать как с взрослым нет смысла. С ней что-то случилось, но она тяготиться попросить помощи».

И тут Дима подошёл почти вплотную и ласково произнёс: – Ух ты, какое красивое ожерелье. Дашь, посмотреть?

Огненное пламя зависло как стоп-кадр. Аддитри охватило смятение, она невольно вскинула руки и погладила украшение на шее.

– Тебе на самом деле нравится? – голос джины стал по-детски трогательным.

– Да. Только я никак не могу разобрать орнамент. Что он обозначает? – Дима встал, рука об руку с Аддитри, повернувшись лицом к дозорной, как если бы они с джиной были старые приятели.

– Это, это я сама когда-то давно сделала, мне понравился узор в одной папиной книжке, – слёзы засверкали в её глазах и она запнулась.

– А кто твой папа? – спросил Дима.

Тут лицо Аддитри зачерствело: – Он наказал меня! Я не хочу о нём говорить!

Дима сочувствующе отозвался: – Когда меня родители наказывают, я тоже думаю, что это несправедливо. Но я не могу на них долго сердиться, знаю, что сам где-то был не прав.

Елизавета Леопольдовна стояла, затаив дыхание и переводя взгляд с одного на другую.

– Это потому, что тебя нестрого наказывали, – прерывисто вздохнула Аддитри.

– Неужели с тобой обошлись более сурово, чем ты того заслуживала? – Дима продолжал говорить с явной симпатией.

– Куда уж хуже? Он отказался от меня! Я только сплела ожерелье из жемчуга, который он мне подарил, одела и сразу пришла показать, а он?! – всхлипывания усилились. – Первое, что папа сказал, было «Теперь ты не моя дочь». Отец всегда ругался, если я брала его книги, но чтобы так. А потом появился джин и забрал меня с собой. Немного погодя я и сама стала служить джиной и застряла в этой сокровищнице, когда мой очаговый рубин Дивинус подарили королевской семье якши. Может они думали, что правители по-другому распорядятся этим камушком, Дивинус много таких магических камней тогда заказали у джинов. Но вышло, так как вышло.

Дима лихорадочно соображал, что делать дальше, он посмотрел на дозорную, и Елизавета Леопольдовна уловив просьбу о поддержке, заговорила с Аддитри.

– Я правильно предполагаю, что если снять с тебя ожерелье, то ты снова можешь оказаться дома? – осторожно спросила дозорная.

Последовал взгляд исподлобья: – Из рассказов отца, я знала, что коготь Жар-птицы может разрушить даже сильную магию. Ожерелье оказалось ошейником, и я хочу его снять, чтобы не скучать здесь. Но домой я не вернусь. Там меня никто не ждёт.

Соблюдая тактичный тон, Дима стал расспрашивать: – А если ты ошибаешься? Кто твой отец? Как я понял, он владеет магией, верно?

– Папа слыл искусным заклинателем. Но отказался от меня и потому не стал вызволять, хотя уже мог бы тысячу раз спасти единственную дочь, – совсем раскисла джина.

– А если он не настолько искусен, насколько ты думаешь? Если фраза «Теперь ты не моя дочь» обозначала другое? Может он знал, какая магия таится в этом украшении? Возможно, он просто сказал, таким образом, то, что ты сама себя отдала джинам? – воскликнул юный волхв.

Аддитри вытерла слёзы и недоумённо посмотрела на юношу: – Как ты сказал? А ну-ка повтори!

Елизавета Леопольдовна словно, между прочим, вмешалась: – Что произойдёт, если снять ожерелье когтем Жар-птицы?

– Раз королева якши заговорённая, то я наброшу его на тебя, и освобожусь от унылого рабства! Ой! – Аддитри в ужасе поняла, что проболталась и наговорила лишнего.

Джина страшно рассвирепела и снова закружилась в безумном огненном танце, выкрикивая проклятия и угрозы. Она ничего больше не хотела слушать и уже бормотала какие-то заклятия, но из-за досады сбивалась с ритма и забывала слова. Это дало фору юному волхву. Дима с помощью дощечки с самой большой свастикой призвал силы Вайю, чтобы остудить пламя. Подул леденящий ветер. По коже юноши пробежал колючий озноб, но он словно его не заметил. Пламя джины отчаянно заметалось. Несмотря на все попытки разгореться, оно стало затухать и почти угасая, заколыхалось, словно тусклый огонёк лампадки.

Тогда Аддитри запросила пощады: – Прекрати! Я отпущу королей якши, только прекрати это!

Дозорная достала из кармана Вишварупа и протрубила в рог. Дракон, запорхав как жёлтый мотылёк, стал увеличиваться. И вот он уже больше кита. Дима ошалело смотрел на существо, которое было хоть и с тремя головами, но в несколько раз больше двенадцатиголового Змея Горыныча. Вернув былые размеры, Вишваруп устремился в небо и почти сразу вернулся с бамбуковой клеткой в лапах, где томились правители якши. Он завис над сокровищницей, и насколько это было возможно, опустился, приблизившись к Елизавете Леопольдовне. Королева Нишитх плакала от счастья и сыпала словами благодарности. Её три брата радостно обнимались и махали руками.

– Вы можете выбраться? – крикнула дозорная, подбросив рог королеве.

– Да! Мы свободны! Мчимся во дворец! – ответила Нишитх и затрубила.

Вишваруп с хозяевами рванул в поднебесье.

Дима свернул силы Вайю и убрал дощечки, обессиленная Аддитри упала на песок, свернулось в позу зародыша и громко разрыдалась. Юный волхв присел рядом, в его голове упорядочилось всё то, о чём учил Прабхакар и то, о чём он рассуждал с друзьями и мудрыми нунтиусами.

Поглаживая по волосам Аддитри, юноша по-дружески тепло произнёс: – Я уверен, что отец тебя любит. Вернись домой. Прояви волю. Выбор быть хорошим или плохим, добрым или злым каждый делает сам. Скажи отцу, что хочешь домой, раскрой ему сердце о том, как скучаешь, поделись, как любишь его. Сила вашей любви разрушит оковы и не нужно будет кого-то другого подвергать опасности. Не передавай зло дальше. Останови его и будь свободна.

Кулачками, протерев заплаканные глаза, джина как бездомный щенок проскулила: – Это так давно было. Может, его уже и в живых нет.

Дозорная снова выручила озадаченного Диму: – Мы же в коридорах времени. Ты вольна прибыть в то время, откуда тебя изъяли Дивинус или джины, перед тем как отправить в эти пространственные параллели. Да, какой-то срок после твоего отбытия из дома прошёл, но я не думаю, что он настолько длительный, чтобы ты не смогла отыскать родных.

– Я могу пользоваться магией, только если мне грозит опасность или я исполняю чьё-то желание, – пробормотала Аддитри.

– Мы желать ничего не будем, – сразу предупредила Елизавета Леопольдовна, – Так, так, так. А ты считай, то тебе угрожает опасность!

Аддитри попыталась переместиться домой, но у неё ничего не вышло, и она в очередной раз расплакалась.

– Тогда так, расскажи мне, где твой дом. Я же нунтиус, и возможно мой перстень тебе поможет. Но мне нужно в деталях представить то место, куда мы направляемся. Поэтому постарайся, – подарила надежду дозорная.

– А перстень здесь разве не имеет ограничений? – тихонечко уточнил Дима.

– Пока ты болтал с друзьями, нам почтенный пандит немного расширил уровень доступа, – подмигнула Елизавета Леопольдовна.

Какое-то время ушло на выслушивание описания родного жилища Аддитри. Словесная обрисовка была весьма достоверной, дозорная смогла доставить джину в пункт назначения. Дима настоял сопроводить женщин и, оказавшись на новом месте, больше с тревогой, нежели с любопытством разглядывал какой-то азиатского типа частный дом, где внутри стояли низкие столы и вместо диванов лежали циновки. Чёрно-белая гамма полупрозрачных перегородок и отполированный деревянный пол, красные светильники наподобие бумажных фонариков, типичная японская или китайская живопись без рамок с вертикальными столбиками иероглифов по бокам плакатов подсказывали, что они находятся где-то в восточной части света. Неожиданно в проёме двери показался престарелый круглолицый мужчина с узким разрезом глаз. Его чёрное кимоно было потёртым. Он с отрешённым видом зашёл в комнату, и остановился в изумлении, увидев тройку гостей.

Аддитри невольно вскрикнула: – Папочка!

Увидев родную дочь, старик-отец упал на колени, стал молиться и причитать: – Вернулась моя доченька! Как же я счастлив!

Дима приметил в траурной рамке фотографию рыжеволосой женщины с европейской внешностью: «Вот оно что, дочка пошла в маму. Фух, значит, джина не приготовила нам новую западню неизвестно где».

Аддитри изумилась: – Папа, а где же твоя библиотека?

– Доченька, ни один заклинатель с джином не совладает. С тех пор как тебя у меня забрали, я больше к магии не прибегал и все книги выбросил. Не нужно мне всё это, коль я потерял самое дорогое, что у меня есть. Избаловал я тебя без матери, вот и не уберёг. Теперь всё по-другому будет!

– Папа, я тебе дороже твоих книг? Значит, ты на меня не сердишься? – слёзы хлынули из глаз джины.

Отец бросился к дочери, шепча слова любви. Ожило вдруг ожерелье, затрепыхалось. Порвались нити, посыпались жемчужины по полу.

– Вот и разрушилось заклятие. Нам пора, – подытожила дозорная, приобняв Диму и взявшись за перстень.

– Как мне вас отблагодарить? – воскликнул отец Аддитри.

Дима покачал головой, и перед тем как исчезнуть, успел сказать: – Благодарите вашу дочь.

Когда юный волхв с дозорной вернулись в сокровищницу, там уже присутствовали правители якши. Переодетые и накрахмаленные, три брата и сестра снова выглядели подобающе королевским особам.