Любимая зверушка психа

Антон

– Хватит ржать, – делаю замечание своим халдеям, уже половина двенадцатого, как эта идиотка опаздывает.

– Царь, ты главное не придуши её в танце.

– Как смешно… Ха-ха. Если потом по универу, будут ходить эти дурацкие слухи, что я танцевал с изгоем, всем рожи разобью!

И тут входная дверь открывается и в раздевалку вбегает эта чертова Ада. Клянусь, я остолбенел. Снимает пальто и остаётся в блестящем голубом платье, которое показывало её совершенную фигуру. А когда она поправила свои роскошные локоны, я чуть не поперхнулся.

– Это Луговая? Упасть не встать, Царев, посмотри… – шепчет Рома, а я как голодный зверь рассматривал невинную овечку, которую с удовольствием бы проглотил. Она разговаривает с преподавателем, и смущается, и нервно поправляет бретельку, да я уже мысленно сорвал это платье, а потом распустил её локоны. У меня твердеет член, в крови проснулся страшный адреналин, думает, что сломает меня, ошибается…

– В этой уродине, нет ничего особенного, – иду в сторону кулис, как слышу её цоканье каблуков. Главное держать дистанцию и не показать свою слабую сторону.

– Да не думал, что буду танцевать с чучелом, – специально её оскорбил.

– Что прости? – округляет свои глаза, вблизи они прекраснее, чёрт возьми.

– Ты себя в зеркало видела? Это платье оно же словно из Секод-хенда, – хотел сделать ей больнее, не стану же ей говорить, что она слово звезда, спустившаяся с небес.

– Это мамино… Какая же ты сволочь, Царев! – подходит к зеркалу, а мои глаза уставились на её хрупкую задницу, так бы и нагнул её здесь, и всё то время пока насиловал, вдыхал эти пряди, сука решила окончательно меня добить.

– Ты ещё заплачь… А макияж! – как нашкодившего котёнка подвожу к зеркалу, где в отражении вижу эти глаза цвета топаза, помню, как они блестели, когда она кончала. – Смывай с себя всю эту штукатурку. Возомнила себя красавицей. Запомни, ни одна косметика не скроет это уродливое личико!

Мои пальцы впивается в её скулы, от страха она стала кусать свои губы, да что она творит, это же настолько сильно заводит.

– Мне больно. Убери свои руки… – стонет, а я уже на пределе, хочу её ударить лишь за то, что она слишком красива, а потом трахать как беспощадный преступник. Благо голос преподавателя, спас эту мерзавку, ничего потом с ней расправлюсь.

– А сейчас выступит страстная пара Антона и Ады! – говорит ректор, а я ущипнул её за задницу.

– Перепутаешь хоть одно движение, я твоему зайцу уши оторву.

– А я слабительное тебе подсыплю. Представляю, как король будет носиться по университету с туалетной бумагой.

– Клянусь, как только это выступление закончится, я быстро заткну твой рот, – был я на пределе.

– Испугал, – фыркает, будто почувствовала волю.

Выходим на сцену. Всячески стараюсь на неё не смотреть, но это чертовски сложно, учитывая её слишком соблазнительное платье. Музыка будто специально разжигает костёр между нами, моя рука властно располагается на её спине, а потом я прижимаю её к себе и чувствую, как соски касаются моей груди. Сейчас начнётся война, серые глаза атакуют лазурно-голубые. Ноги сплетаются в страшном ритме, я решил заколдовать её в этом танце. Она дрожит, жду, когда же она ошибется, но стерва блистательно работает своими ножками. Ещё движение, и её платье задирается, и я вижу её гипюровые трусики, она что издевается? Посмотрим, кто кого. Насильно разворачиваю ее к себе спиной и стараюсь прямо на людях проникнуть под её платье, мой член сейчас не выдержит я слишком сильно желаю эту дрянь.

– Царев, перестань.

– Сейчас, я всем покажу, какая ты шлюха, – проникаю в её трусики и нахожу бутон, который мать твою влажный.

– Нет… На нас смотрят, – закатывает глаза, не знаю, как мы смогли закончить этот танец. Но потом, когда оказались за кулисами, я повёл её в свободную аудиторию и запер дверь на ключ.

– Царев, что на тебя нашло? Я же не перепутала ничего. Открой дверь.

– Сейчас я сотру эту милую улыбочку с твоего лица – сорвал с неё это платье, и чуть не обомлел, когда увидел её соски. Она прикрывает их своими ладонями, и подходит к первой парте… Едва не спотыкается об вторую…

– За что? Я же ничего не сделала, – плачет, а я как припадочный повалил её на парту и стал кусать соски, оставляя кровожадные засосы. Она вырывалась, а я облизал свои два пальца и проник в её трусики, она стала кричать…

– Я накажу тебя за всё…

– Помогите! – Она так громко кричала, а я совсем озверел, опускаюсь ниже, отодвигаю трусики и впиваюсь в этот бугорок, а другой рукой массирую её соски. – Животное, ненавижу. Ненавижу!

Испытала оргазм, а мой язык, словно не хотел расставаться с этим сладким бугорком.

– Это я тебя презираю, особенно глаза этого поганого оттенка. Кончай, сука! – я щекотал её клитор, и она едва не охрипла от крика.

– А – а! – выгибается, не знаю, что на меня нашло, ещё секунда я бы точно её изнасиловал. Но дверь в аудиторию открылась, и я вовремя остановился.

– Ты разорвал мамино платье… Психопат!

– Радуйся, что тебя не поимели, как грязную потаскуху. Так бы удавил, выскочку! – подхожу к двери, где встречаюсь с тревожным взглядом учителей, а также студентов, которые ещё долго будут обсуждать то, что произошло.

ГЛАВА 12

Ада

Утром бабушка устроила самый настоящий скандал, а всё из-за этого выродка Царева.

– Я думала тебе дорога памяти твоей мамы. Знаешь, сколько она копила, чтобы его купить.

– Бабушка, это не я…

– А кто? Давай скажи, что это Антон. Мы видели, какой он порядочный парень, и он бы никогда не пошёл на такой низкий поступок, – полностью за него заступилась.

– Ты совсем его не знаешь… Это при вас он такой белый и пушистый, а на самом деле он человек, который постоянно отравляет мне жизнь, – сорвалась, не стоило бедным старикам знать правду.

– Как тебе не стыдно наговаривать на бедного парня и это после того, как он потратил столько денег на твоё лечение? Всё, Ада. Не думала, что ты будешь лгать своей собственной бабушке, – уходит из кухни, а я швыряю ложку на пол, ненавижу этого самодовольного козла. Хоть бы раз оказался в моей шкуре… Натягиваю на себя джинсы и сверху белый вязаный свитер, сегодня под конец октября выпал первый снег, и это далеко не редкость для такого северного городка, как наш. Закутываюсь в свою куртку и гадаю, что же выдаст сегодняшний день. Наверное, посыпятся обсуждения, что Царев изнасиловал изгоя. Да и чихать я хотела на мнение все этих шестёрок, одно радует, я немного сдружилась с Лерой, той девушкой, которая занималась декорациями во время нашего выступления. С ней то, я и встречаюсь на первом этаже, как раз перед парой по химии.

– Кретин! Он вчера не сильно тебе навредил? – поинтересовалась она.

– Даже не хочу вспоминать про этого говнюка, – говорю на одном дыхании, а дальше будто окаменела, когда увидела Царёва в обнимку с какой-то блондинкой, ледяной мороз проходится по коже, и даже теплый свитер не помог избавиться от этого мандража. Он что-то шепчет ей на ухо, и она смеётся, она далеко не похожа на зверушку. Позади них идет его вечная свита шестерок, так и боятся пропустить приказания своего короля.

– Кто это? – спрашиваю у Леры, а у самой колотится сердце от обиды за вчерашний испорченный наряд, за то насилие, которое он практически совершил, за вечные его унижения, за ревность, которая пронзает, словно острые иголки.

– Ты про Янину? – оборачивается, и так же как и я, смотрит на эту вылитую куклу Барби.

– Янина… – еле выдавливаю из себя.

– Девушка Царёва, она отдыхала в Париже месяц, и вот сейчас как раз вернулась. Теперь король и королева вместе, – произносит так, будто это всё в порядке вещей. А ведь их смех доносится так близко, и самое ужасное он ей улыбается… Конечно, она красивая роскошная блондинка с ногами от ушей, не то что я. Почему-то в этот момент мне захотелось скрыться от этой ужасной толпы.

– Как же они подходят друг к другу. И она терпит все его измены?

– Она такая же повернутая, как и Антон. Встречаются уже два года. Ещё со школы, там такая любовь прям до гроба, – не перестаёт их обсуждать, как я замечаю пристальный взгляд этого кукловода. На моих глазах он оставляет засос на её шее, показывая, что я просто его очередная игрушка.

– Знакомься, любимая, это новый изгой! – говорит и подмигивает своим шестёркам, которые подлетели ко мне и схватили за волосы. А затем поставили на колени перед этой стервой.