Все целовались с Мишей

– Не может быть, – шепнул он над ее ухом и осторожно вытянул из ее ладони бокал. Он сделал два глотка и вернул. Да, подумал он, давай, напейся еще вина, чтобы совсем размотало. Он долил ей из бутылки. – Пей.

Его дыхание обожгло кожу; Кира поежилась и спряталась за глотком. Она повела плечами, стряхивая подкатившую волну исступления. Наверное, поэтому он ей подливал и подливал – чем больше она пила, тем больше вела себя так, будто он ей нравится.

Кира фыркнула. Нравится. Смешно.

– Меня никто еще не называл мерзким, подлым и гадким, – твердо сказал Миша, и Кира обернулась к нему; она скользнула по нему придирчивым взглядом.

– Ты в зеркало-то смотрел?

Он помолчал; он уже настолько опьянел, что не сразу понял, что она что-то спросила. Он просто как парализованный глядел в ее глаза несколько секунд, а потом ответил, медленно кивнув:

– Да, смотрел.

Он говорил тихо, боясь спугнуть ее. Кира едва заметно приблизилась, чтобы лучше слышать, и носа Миши снова коснулся запах ее духов – весенние цветы на зеленом лугу.

– И что ты там увидел? – так же тихо спросила Кира. Ее голос зазвучал непривычно игриво, и она прокашлялась. Она отвернулась и спряталась за вином.

– Что я там увидел? – Миша наклонился еще ближе к ней. Его, казалось, вообще не заботит, что Кира о нем подумает. Кроме, разумеется, того, что он мерзкий, подлый и гадкий. – Красавчика и прекрасного парня.

Кира не удержалась и фыркнула, едва не подавившись вином.

– Ты-то? Красавчик и прекрасный парень?

Миша самодовольно кивнул. Уголки его губ приподнялись. Даже этот сарказм звучал кокетливо и игриво, и Кира не могла ничего с этим сделать.

– Ты когда напьешься, всегда себе льстишь?

– Может, – Миша облизнул губы, – тогда заткнешь меня?

– Может и заткну.

Кира обернулась к нему, а он был слишком близко. Она стушевалась и спряталась за глотком.

– Ну? – он приблизился. – Заткни меня.

Кира встретила его испытующий взгляд и замерла. Миша качнул головой. Он приблизился и уперся лбом в ее лоб, но она все не отворачивалась; они смотрели друг на друга, как два упертых барана. Кира не моргала, а Миша уже едва мог держать глаза открытыми. Он приподнял ее лицо за подбородок и медленно, нарочно растягивая приятный момент, поцеловал ее губы – раз, другой, одновременно желая и припугнуть ее, мол в такие игры с ним не играют, и сделать поцелуй более смелым и требовательным. Он хотел усадить ее на колени, сжимать ее пухлые бедра, хотел зарыться носом в ее волосы и обнимать ее маленькое тело.

Миша опустил голову, оставив последний поцелуй смазанным, и уперся лбом в ее плечо. Одной рукой он крепко сжимал подушку, а второй – край одеяла по ту сторону от Киры; пока целовал ее, он даже не заметил, как потянулся взять ее за ногу. И она не заметила. Миша резко отстранился, избегая теперь смотреть ей в глаза, повалился на бок, накрылся одеялом по самую шею и погасил светильник на прикроватной тумбе.

– Ладно, – затараторил он. – Давай, увидимся. Сладких снов.

Свет погас, комната погрузилась в темноту. Кира так и сидела, смотря в одну точку. Она моргнула, и взгляд ее уперся в Мишину спину, которую она видела очень условно. Из незашторенного окна светили луна и звезды. Кира допила остатки вина в бокале, осторожно поставила его на пол и улеглась на бок. Луна светила в глаза, и Кира перевернулась на другой бок.

Она хотела попросить Мишу поменяться местами, но постеснялась. Она спрятала нос в шуршащем одеяле и прикрыла глаза, пытаясь скорее заснуть.

Глава 2

Кира проснулась от жары. Она вообще с трудом спала, когда жарко; что ее заставило до самого носа закутаться в одеяло? Кира потянулась и попыталась перевернуться на бок, чтобы стянуть с себя одеяло; не тут-то было. Сильные большие руки удерживали ее зажатой между подушкой с одной стороны и Мишей с другой. Кира тихо запищала, пытаясь выбраться, но каждое ее движение делало только хуже.

Когда она заерзала, Миша сильнее сомкнул вокруг нее руки, тихо забурчал позади, а после его нос уткнулся в ее шею. Он выдохнул, и кожу Киры ошпарило как паром; она пискнула и сжалась в комочек. По спине пробежали мурашки. Она еле как перевернулась на спину и толкнула Мишу в грудь. Он, еще не успев проснуться, отпустил ее и отвернулся. Его широкая спина приподнялась и опустилась в неглубоком вздохе, и он снова затих. Кира выпуталась из одеяла, в которое, оказывается, была заботливо завернута, и скинула ноги с постели. Солнце ярко светило в окно, и она поморщилась. Ни днем, ни ночью покоя нет от света. Поднявшаяся в воздух пыль сияла на свету; улица манила теплом и безоблачным небом.

Миша застонал у нее за спиной, и она обернулась. Он приподнялся на локте и сморщился, закрываясь рукой от солнца.

– Доброе утро, – неуверенно буркнула Кира, и Миша скосил на нее взгляд; вряд ли в таком ярком свете он вообще ее увидел, но губы его растянулись в улыбке. Кира скуксилась и отвернулась; не могла она смотреть, как он улыбается.

– Доброе, – протянул он, шлепнулся на подушку и потянулся с громким стоном. – Как спалось?

– Приемлемо, – буркнула Кира, и Миша тихо хмыкнул. Он сел и подполз к ней, нависая над ее плечом.

– А чего такая недовольная?

– Солнце в глаза светит, – сказала она и красноречиво закрылась ладонью. Миша сощурился, глядя на окно, и кивнул.

– Да, – выдохнул он, – надо было по трезвяку еще шторы повесить. Домой не торопишься?

Кира пожала плечами. Она вообще не была уверена, что ее кто-то ждет.

– Подождешь, пока шторы повешу? Отведу тебя домой, там и позавтракаем.

Кира снова пожала плечами, мол делай, что хочешь. Губ Миши коснулась улыбка, и он встал с постели. Он прошлепал по голому полу до шкафа и выудил оттуда свернутый тюль и тяжелые темные портьеры.

– Ты хоть выспалась? – снова спросил Миша. Он подвинул стул к прямоугольному окну и забрался на него. Кира тихо хрюкнула от смеха; можно было на стул и не вставать. Миша ей казался настолько огромным, что он, наверное, мог дотянуться до гардины. Он закинул портьеру на плечо и стал быстро вешать тюль на крючки.

– Ну так, – Кира качнула головой; хоть она и поспала, она вообще не выспалась. Наверное, по ее лицу это было заметно.

– Можем еще поспать, если хочешь.

Кира в ответ на это промолчала. Она сверлила взглядом Мишину спину. Он обернулся.

– Что? – спросил он. – Я-то усну, а ты?

Кира пожала плечами. Нет, она знала, что не уснет. У нее почти никогда не получалось заснуть еще раз. Из-за этого иногда приходилось вставать ночью и изображать какую-нибудь деятельность, чтобы не скучно было ждать утра.

Миша невозмутимо продолжил заниматься шторами.

– Скажи мне, – заговорил он, вешая портьеры. Он обернулся к ней и нашел ее взгляд. – Я правда тебя поцеловал вчера?

Кира скуксилась и отвернулась, обняв коленки. Мишу умилила эта реакция; он тихо хмыкнул, но выдох у него получился каким-то грустным.

– Мда, – протянул он. – Извини. Я… Надо было спросить, наверное, или типа того…

– Ничего, – буркнула она, чем еще сильнее его повеселила.

– Я же видел, что ты расстроилась. Прости, я был очень пьяным.

Кира промолчала в ответ и на это. Она все не поворачивалась к нему; спрятала нос в коленках и так и сидела, сжавшись в клубочек. Стало темнее – Миша повесил шторы.

– Я… – снова начал он и недолго помолчал. – Украл твой первый поцелуй?