Клён и братья Гнева

Но вскоре дорога стала пустынной – ни пешеходов, ни экипажей. Странно, но, когда пригород со всеми этими чадящими заводами остался позади, надвинулось острое ощущение приближающейся осени. Сильно потянуло высохшей, умирающей листвой и прохладой прозрачно-голубого неба, и, если бы не плащ Тео, я бы точно замерзла, а, может, даже и заболела бы.

– Уже скоро, – произнес Тео, и это были первые слова, сказанные им почти за всю поездку. Гепаж свернул со слабо накатанной дороги в бесконечное поле, цепляясь колесами за длинные побеги неизвестной мне травы.

Кажется, в непосредственной близости от полуразваленного здания, которое Тео гордо назвал «загородной виллой», когда-то располагалось самое настоящее кладбище. Сейчас оно было заброшено, все поросло высокой нетронутой травой, из которой только кое-где торчали остатки осыпающихся плит.

– Жутковато, – нарушила я тишину. – Почему они выбрали это место для виллы?

Я имела в виду маму и папу, и Тео сразу это понял.

– Место, как место, – ответил он. – Лес недалеко. Природа и все такое. Отец приобрел эту землю, когда они ожидали Ранко и Юсу. Чтобы у детей был свежий воздух. К тому времени особняк Шиори, что всегда стоял наособицу, уже зажали другие Дома Гнева. Природы не осталось.

– Но это кладбище… Сомнительный свежий воздух.

– Какое кладбище? – удивился Тео.

Он что, ничего не видит?

– Вот эти надгробия, – я кивнула на вид за окном.

– Это не надгробья, – наконец-то улыбнулся брат. – Тут когда-то была старинная подземная крепость. Она, кажется, разрушилась давным-давно, и со временем останки ее крыши стали вылезать на поверхность. Папе как раз этим и понравилось место.

– Странно, – сказала я. – Обычно все бывает наоборот: заброшенные города заметает новыми слоями. Ну там почвы, лавы или другие культуры. А тут…

– С чего ты это взяла? Про заметает?

Я тоже удивилась.

– Вот знаю и все. А откуда? Разве у тебя не так? Когда знание о чем-то лежит глубоко в тебе, и в какой-то момент поднимается на поверхность? Вот как эти останки подземной крепости…

– Вовсе нет, – ответил Тео. – Все, что я знаю – это то, что я видел или кто-то мне об этом сказал.

Он вдруг словно спохватился:

– Не думай об этом. Ничего особенного. Просто, наверное, у твоей памяти такие последствия из-за того, что попала под самый удар волны Вторжения. Это, конечно, немного странно, но ничего такого…

Это «ничего такого» он повторил несколько раз. И явно обрадовался, когда впереди показалась уже запущенная, но все еще таящая в себе признаки былого ухода аллейка. Кустарники и невысокие деревья выстроились в рукотворный ряд, создавая тенистую арку, к которой и подъехал наш гепаж.

– Пройдемся? – Тео с облегчением остановил повозку.

Он устал, хотя и старался делать вид, что ему не составляет труда управлять своим Гневом.

– Конечно, – сказала я.

Плотнее закуталась в плащ и спустилась на прохладную траву, которая холодила ноги даже через высокие ботинки. Сквозь ветви деревьев проглядывали серые стены двухэтажного здания, к которому аллейка, и вела. И все это казалось мне смутно знакомым.

То, что Тео назвал загородной виллой, не очень впечатляло. Просто небольшой деревенский дом с пристроенной мансардой, явно не для постоянной жизни в нем. Судя по небрежности, которая сквозила во всем его облике, им и в лучшие-то времена не очень занимались, а теперь он казался совсем заброшенным. Изначально дешевая краска, наспех покрывшая серые монолитные плиты стен, облупилась, расшатанные крепежи в ставнях не сдерживали их, и створки пронзительно поскрипывали, бултыхаясь от самого слабого сквозняка.

– У отца руки так и не дошли, – Тео словно извинялся.

– Ты так все помнишь, – удивилась я. – Десятилетний мальчишка, вот кто ты тогда был. Откуда так хорошо знаешь планы отца?

– Не десятилетний, – хмыкнул Тео. – Мне было тринадцать, когда…

Мог и не договаривать. Столько ему стукнуло, когда произошло Вторжение. Когда погибли родители.

– Хорошо, хорошо, – поспешно кивнула я. – Давай зайдем. Ты же зачем-то меня сюда привез?

Входные двери оказались не закрыты. Просто примотаны толстым куском проволоки. Кажется, никто так и не посягнул на нашу загородную виллу: нетронутая проволока проржавела и стала осыпаться, только Тео взялся за нее. Дверь скрипнула, вплетая этот выворачивающий душу звук в монотонное похлопывания створок на окнах.

Я оглянулась. Поле, утыканное белыми плитами, окружало нас со всех сторон, заканчиваясь лесом, который стоял пугающей стеной. Мне и в самом деле стало страшно, когда я посмотрела туда, хотя никаких абсолютно причин для этого не было. Тень, всего лишь какая-то тень промелькнула в моей голове и тут же исчезла. Но этого оказалось достаточно, чтобы ввести меня в замешательство.

В голове словно пронеслось мгновение моей прошлой жизни. Той, что оказалась отрезанной по ту сторону бункера памяти. И это было совсем не радужное мгновение. Наоборот. Ничего тоскливей и ужасней я в жизни не испытывала. В этой жизни.

– Почему мне все тут кажется смутно знакомым? – спросила я, невольно вздрагивая.

– Ладно, расскажу… На самом деле мы все выехали на виллу, когда произошло Вторжение. А как только ты немного пришла в себя, отправились обратно в Дом Шиори. Это воспоминания о твоих первых днях после того, как ты попала в бункер времени. Наверное, поэтому помнишь не точно, а на уровне подсознания…

– Ну, надо же, – удивилась я. – То-то у меня в голове все время возникает какой-то страшный лес. Какого нет в Ронге. Значит, была здесь, уже после того, как меня контузило. И ты ничего не…

– Пошли, – Тео взял меня за плечи и легонько подтолкнул вперед.

В доме, как и следовало ожидать, скопилось много пыли. Она плотно покрыла слежавшимся налетом серую мешковину, накинутую на старую мебель. Обманчиво маскировалась под нее. Та, что ровно покоилась на полу, взлетала под ногами, обнажая каждый оставленный след.

– Осторожно, – предупредил Тео. – Некоторые половицы прогнили.

Он подошел к одной из куч, прикрытых мешковиной, потянул за тряпку. Она поехала за его рукой, взметая пылевой вихрь.

И я вскрикнула. Передо мной, наваленные одна на другую, валялись копии… Тео. Но только с более детским или… женским? лицом.

– Почему… – спросила я, затаив дыхание. – Почему они такие?

– Ты не помнишь… – покачал головой Тео. – Они заменяли слуг в доме. Еще до Вторжения.

– Но что с ними сейчас? Они… мертвы?

Он улыбнулся:

– Они не были живыми изначально. Это куклы, Ле. Просто куклы, которыми увлекался отец. Он вливал в них свой гнев, оживляя. В детстве мне казалось, что так происходило у всех. А сейчас понимаю, как это талантливо: двух зайцев одним ударом.

– Что ты имеешь в виду? – я не могла оторвать взгляда от этой ужасающей кучи. Трупов… Брошенных игрушек?

Лица у них всех казались живыми. Очень нежными даже под слоем пыли. С легким румянцем на высоких скулах. Точеные подбородки. Детски чистые, безмятежные лица. И длинные ресницы на щеках. Казалось, они все погружены в глубокий сон. Настолько глубокий, что им даже все равно, что они спят, наваленные друг на друга.

– Он избавлялся от остатков гнева, и в то же время маме не приходилось делать домашнюю работу. Она не терпела чужих в доме. Слуг у нас никогда поэтому не было. Только эти куклы. Их так и называли – куклы Шиори.

– Но ты же не хочешь…

Мне стало до ужаса страшно.