Сиаль

Выпь ничего не ответил. Сам он мать свою и не знал даже, на ноги его приходимцы поставили, а уж как Топленки совсем под воду ушли, пришлось и ему куда глаза глядят податься.

С Юга они приятелями не были, знали друг друга, как и положено жителям одного стана, но близко не сходились. Юга все больше при саде старосты обретался, за тровантами ухаживал да подле заезжих в Гостином Доме путался. Выпь же с века до ока в индовье пропадал.

У Дома облюдка остановились. Юга перекинул на плечо влажные волосы, улыбнулся, показав слишком много зубов сразу. Быстро проговорил:

– В гости не зову, уж извиняй. Здесь обожди, я скоро обернусь.

Сказал – сделал, Выпь заскучать не успел. Юга сунул ему в руки мягкое тряпье скруткой.

– Вот здесь все, в свертке. На дитячий рост у меня все равно нет ничего, что попроще набрал. Ну а теперь веди, показывай!

Выпь ругнулся про себя: не дело живую девчонку приблудную, как чудную заморскую диковинку, любопытным глазам казать. Но обещал. Слово он всегда держал.

– Не разболтаешь? – глянул исподлобья.

– Ай, за кого считаешь?! – Юга тряхнул волосами, упер кулаки в бедра. – Если б я трепался обо всем, что видел-слышал, так давно язык мой на корню бы подрезали…

У самого Дома Выпь все же не утерпел, остановил Юга:

– Ты только того… Она… странная немного.

– Или ты особую из беды выручил? – Юга ничуть не смутился.

Выпь же только разглядел кровоподтек на смуглой скуле, будто вдарил кто в сердцах или в стену толкнул. Юга не впервой было битому ходить, пятна с него быстро линяли, но Выпь отчего-то вдруг потерялся.

– Нет, она… Не знаю.

– Да не проговорюсь я! Гляну только, а после сам решай, что с ней делать. За мной должок, еще с того раза.

Юга мотнул рыхлой, наспех сплетенной косой и первым сунулся в Дом, наперед хозяина. Дом гостю обрадовался – открылся, подставился под мимолетную ласку тонких пальцев. Камни живые к Юга всегда льнули, в любой Дом войти был волен, стоило только попросить.

Выпь же покачал головой. Не любил первое их знакомство вспоминать.

Девчонка спала, свернувшись клубком под старым плащом. Юга осторожно присел рядом, почти не дыша, всмотрелся в детское странноватое личико.

– Она тебе кем сказалась? – спросил звонким шепотом.

– Серебрянкой назвалась. Имя ли, не знаю.

– Серебрянкой, хм…

Юга распустил волосы – влажно, душно пахнуло сыростью Провала. На темные пряди села душка. Довольно засветилась, в прозрачных крыльях виднелись черные паутинные косточки. Ради них душек вываривали, а полученный экстракт после продавали по большой цене. Выпь слышал, что он дарит легкость жизни и дыханию.

Уходить Юга не торопился, глаза его настороженно поблескивали.

– Ну а что, если она из этих…

– Из каких?

– ИзИвановых поделок, – понизив голос, опасливо поделился Юга.

Выпь лишь фыркнул.

– Как? Мы здесь, а Ивановы там где-то. Сами по себе.

– И очень просто! – Юга запальчиво вскинулся. – Девчонка сама же сказала: заблудилась! А то ты не знаешь, что если заблудишься, то куда угодно попасть можешь, даже… к Ивановым.

Выпь призадумался. Сам-то он к этим местам тоже приблудился. Оглядел девочку. И сколько же она у сладня провела?

Спросить, как проспится.

Или не спрашивать?

– Еды я прихватить не догадался, – с досадой вымолвил Юга, перебирая бусы на шее. – У тебя есть что?

– Немного, – спохватился Выпь.

Пропитанием он сильно не заморачивался, неприхотлив был. В Доме, пустующем несколько пальцев кряду, запасов не держал. Твороп весь извел. Почесал в затылке.

– Староста позвал. Праздник у него. Там еды прихвачу. Ты идешь?

Юга глумливо усмехнулся:

– Мой выход последний, важным людям в подарок, в отдохновение.