Уроки ведьмы. Книга первая

– Да! – обрадовалась я, что не совсем далека от того, чему пришла учиться у Марины. – Я слышала про это.

В памяти всплыли воспоминания периода пионерлагерного детства. Тогда многое передавалось перед сном из уст в уста в девчоночьих палатах. Хаотичное собрание суеверий, примет, гаданий, страшных историй. Не знаю, чем сейчас занимаются дети ночами в лагерях отдыха, хотя подозреваю. Ну а у нас были традиционные вызывания Пиковой Дамы и завершающие лагерный сезон «королевские ночи», после которых лица многих детей были испещрены красными полосками от ядреной зубной пасты. Каждую ночь, перед тем как заснуть, мы рассказывали друг другу жуткие истории про Зеленые глаза или Гроб-на-Колесиках. Потом это все приелось, а так как фантазия у меня была очень даже богатая, я принялась придумывать собственные страшилки, совершенно непохожие на остальные. Меня слушали, затаив дыхание, мне это льстило, хотя несколько удивляло, неужели это взаправду интересно слушать? Ведь я несла все, что только придет в голову. А туда чаще всего приходили истории про ожившие статуи или куклы, потому что их я боялась сама. В туалет, находящийся в отдалении от жилых корпусов, ходили потом по несколько человек, шарахаясь от каждого куста.

Тут сразу вспоминается не очень хороший мой поступок. Дело происходило в больнице, и было мне десять лет отроду. Я и в больничной палате рассказывала все эти страшные байки, а меня любили слушать. Правда, не все, а только девочки моего возраста и помладше. Палата была разновозрастная, на десять коек, и старшие девушки уже имели свои, отличные от наших, интересы. Любимой моей историей была страшилка про Красную Голову. Я не сама ее придумала, однако в моих пересказах она обрастала подробностями и новыми деталями. Заканчивалось там, как всегда, все плохо. В палату тем временем поместили новенькую – тихую восьмилетнюю девочку. Ей тут же во всей красе была преподнесена история про Красную Голову. Та, оказывается, обосновалась на потолке именно в нашей палате: это был наш бич. Помимо того, что Голова ночью пугала бедных детишек, в их отсутствие она еще и шалила: связывала между собой чью-нибудь одежду, снимала с больничных коек крючки, которые скрепляли между собой пружинки, отчего матрасы проседали вниз, и спать на такой кровати было очень неудобно. Естественно, что все эти неприятности случились с новенькой пациенткой. Она поверила в Красную Голову и боялась ночью спать. Потом мне было немножко стыдно.

Но вернемся к лагерным байкам. Там-то я и узнала про магию узелков. Мимоходом. Просто одна девчонка рассказывала все, что знает о таинственном мире колдовства. То, что я слышала тогда, было похоже на рассказ Марины.

– Это то же самое? Вы практикуете узелковую магию?

– И да, и нет. – Марина задумалась. – Как бы тебе это лучше объяснить? Мы стараемся черпать понемногу из разных источников. Кто-то посчитает, что это неправильно, что если уж чем-то занялся, то узнай об этом досконально. Но ведь это личное дело каждого. Узелковой магией в общепринятом понимании этого слова мы не занимаемся. Мы не колдуем при помощи узлов. Мы делаем себе помощника. – Марина вдруг засмеялась. – Так называемую волшебную палочку. И она состоит не из одной веревки с узлом или несколькими. Полностью законченный кнотен представляет собой деревянную рамку, от одной стороны до другой натянуты веревочки, а на них разные узелки. Такая вещь изменениям и дополнениям не подвергается. Она будет действовать на основании того, что ты в нее вложила в процессе изготовления. Также может быть одна планка, от которой отходят шнурки с узлами. Шнурки эти в свою очередь могут заканчиваться еще одной планкой, а могут просто болтаться. Но лучше всего долго делать полный кнотен, он будет самый сильный. Главное, не торопиться, чтобы не упустить чего-либо. Какие-то узлы можно связать между собой, и все они могут быть разными.

– Прямо целое искусство, – вставила я.

– Поэтому я тебя вначале про макраме и спросила!

– Я теперь поняла.

– Ну, что? – вздохнув, произнесла Марина. – На сегодня, я думаю, вполне достаточно и информации и заданий. – Она тепло улыбнулась. – Жду тебя через неделю, как сегодня. Сможешь?

– Конечно! – подтвердила я. – У меня никаких планов еще нет, а теперь, если мы будем по субботам встречаться, я ничего планировать на этот выходной не буду.

Марина проводила меня до двери, и я отправилась домой.

Глава 3. Домашнее задание и новые открытия.

К домашнему заданию я постаралась подойти со всей ответственностью и сразу же столкнулась с проблемой памяти. Когда от нее не требуется напряжения, она в самый неожиданный момент может подкинуть какое-нибудь воспоминание, ни с чем не связанное. Просто запах что-то навеял, или звук, или что-то еще. А тут мне надо было вспомнить все, что было необычного в моей жизни, – причем именно вспомнить, я ведь знала, что необычное было, – и тут память сдалась. Ничего не знаю, мол, ничего не ведаю.

Я сидела дома за пустым кухонным столом, скрестив пальцы рук, и старалась хоть что-нибудь вспомнить. Не выдержав такого пустопорожнего сидения, я заварила мятный чай и стала медленно пить его вприкуску с соленым печеньем.

Что было странного в моей жизни? Выходы из тела. Я про это Марине уже рассказывала. Вернее, упоминала. Но стоит записать. Что еще? Выходы, выходы… или это снилось? Сны?

Да! Сны мне иногда снятся вещие. Хотя мне и не нравится слово «вещие», сновидения иногда сбываются. Но не любые, а те, о которых я задумываюсь. Когда остается осадок от сна, словно после недосказанной истории. Такая история потом не раз находила свое завершение в обычной жизни, правда, чаще в незначительных событиях. Иногда сбывались не сны, а просто мысли или предположения. Это тоже стоило записать.

Воплощались сны и мысли. Да как я могла упустить! У меня же сбываются гадания на картах! Я не умею гадать в прямом смысле этого слова. Гадалки помнят все значения карт, знают порядок их расклада. У меня же есть такая удобная колода, шуточная, наверное, где расписаны все ситуации: что означает любая карта, в зависимости от того, с какой картой лежит рядом. Но как же часто все сходится! Марина же говорила: не важно, что помогает тебе предсказывать, главное, что тебе это дано. Карты говорят со мной?!

Нельзя, конечно, быть такой уверенной, но записать и рассказать об этом надо.

Память постепенно проснулась и заработала. Она стала помогать мне. Я вспомнила, как несколько лет назад мой отец ездил к своей матери в Молдавию. Моя бабушка совсем старенькая, но в трезвой памяти, и папа расспросил ее о наших предках. С ее слов он нарисовал семейное древо: некую схему, где значились лица, о которых я ничего никогда не слышала. В принципе, это наша, наверное, неурядица. Мы очень мало знаем о своих родственниках, живых и почивших. Мы – в смысле наша семья. Так вот, из рассказов бабушки выходило, что две или три моих пра-пра (не знаю сколько должно быть этих пра-) бабушки были деревенскими знахарками. А одна из них обладала еще и даром ясновидения. Если это семейное, оно обычно передается не меньше, чем через поколение. Молдавская бабушка хоть и двигается еле-еле, может снять свои же боли просто прикосновением ладони. И живет она потому, что живет. И, – чем я особенно восхищаюсь, – когда ее спрашивают, как она себя чувствует, никогда не жалуется. Говорит, что чувствует себя так, как должна в восемьдесят пять лет. Мол, все происходит закономерно. Старенькая, вот и плохо, а жаловаться грех. Старенькая, а живая. Отцу, разумеется, не свойственно ничего сверхъестественного, а я вполне могла перенять через поколение хоть какие-то способности.

Я судорожно строчила в тетрадке, безумно боясь что-либо упустить. Пусть это мелочи, я покажу эти записи Марине, она сама выберет существенное.

Память разошлась. Применительно к данному случаю мне неожиданно вспомнилось, что по маминой линии в роду у нас были цыгане. Не знаю, кто и когда, но бабушка рассказывала, что были, а они ведь самые мастера ворожить. «Ах, колдунья, ах смуглянка, даже страх берет немножко. Ах ты, цыганочка-цыганка, не то дьявол, не то кошка», – есть такая песенка.

Я стала отвлекаться. Память памятью, а мысли принялись скакать, как им заблагорассудится. Что еще? Увы, больше ничего в голову не приходило. Пришлось довольствоваться малым. Ничего, Марина все поймет. Она ведь выбрала меня из всех. А ведь я, в отличие всех, даже не думала об этом. Все, что смогла, я вспомнила. Еще надо было записать вопросы, но их пока не возникало.

Меня занимала идея создания кнотена. Мне нужны были любые две дощечки, на которые я могла нанизывать свои шнурки и выплетать себе помощника. Пока я не могла ничего вложить в смысл узлов, но я могла найти дощечки. Две обычные планки мне показались скучными. Я решила подойти к этому более творчески и… мистически.

Человека, который смог мне помочь, я нашла без труда. Я еще не прекратила общаться с одноклассниками, хотя прошло более десяти лет со дня последнего звонка. Мой школьный приятель Леха не пошел в институт, он с детства любил возиться с деревяшками. Сейчас он был профессиональным резчиком по дереву. Его работы показывали по телевизору, они украшали музеи. Мне не обязателен был уж такой профессионализм, но его способности мне пригодились. Еще больше мне пригодилась его природная тактичность. Он даже не спросил, зачем мне это нужно, просто сделал мне дощечки. Вырезал то, что я просила, отшлифовал, покрыл лаком, сделал дырочки для будущих шнурков. Перед очередным походом к Марине у меня были две замечательные планочки эксклюзивного исполнения.

Я решила, что мои дощечки, пусть это и будет первый кнотен, должны быть и сами преисполнены смысла. По гороскопу друидов мое дерево – сосна. Я попросила Лешу, чтобы он сделал их из этого дерева. По восточному гороскопу я змея, по западному – рыбы. Мои планочки были сделаны в виде длинных плоских рыб, вокруг которых обвивались чешуйчатые змейки. Тригон воды, объединяющий рыб, скорпионов и раков: и на моих рыбах осели капли воды. Леша искусно вырезал их, и под блестящим слоем лака казалось, что это действительно живые водяные капельки. Отверстия в планках он проделал практически незаметные, дабы не портить общего вида, но мне не составило труда вдеть сквозь них шнурок. Я полагала, что справилась с домашним заданием, ну если не на пять, то на пять с минусом точно. Конечно, это не я, а Леха справился, но ведь идеи были мои. Леша же за труды получил бутылку неплохого коньяка, чему был очень даже рад: не дурак он был выпить.

* * *

Мои ожидания не только оправдались, меня поразила реакция моей учительницы! Когда Марина увидела планки, над нами зависла минута молчания. Я не успела дать ей свои записи, просто сразу решила похвастаться дощечками для будущего кнотена. Пауза тишины наконец раскололась возгласами Марины.

– Это что?!

– Я хотела из этого сделать кнотен, – смущенно пробормотала я. Несмотря на наши доверительные отношения, я перед Мариной робела.

– Так, молчи, я сама.

– Что ты сама? – мой тихий голос тонул даже в легких шумах, залетавших через приоткрытое окно.

– Молчи. Эту загадку я разгадаю сама.

Марина долго вертела мои дощечки в руках, то приближая их к глазам, – тут мне пришла в голову мысль, что она близорука, – то отдаляя и словно любуясь.

– В общем, загадка, конечно, не сложная. Это, разумеется, не загадка. Просто твое. Но я тебе скажу, кто ты. И…

Я вытянулась в ее сторону, ожидая резюме. Марина, хитро прищурившись, улыбнулась.

– Ты хотела этим сказать, что по гороскопу ты змея и рыбы. По друидам – сосна. Не удивляйся ты так, это же просто! – Она расхохоталась, увидев мое изумленное лицо: как может человек понять, из какого дерева сделана планка. – Если ты не различаешь материал, это не значит, что это сложно другим. И ты хотела обозначить, что твой тригон подчиняется воде.

Я не особо удивилась ее оценке, ведь все символы были очень доступны. Но я почему-то ожидала, что Марина подумает, что я просто решила сделать красивые дощечки, не вкладывая в них смысл.

– Я собой горжусь! – провозгласила Марина, и я ее поняла. Она имела в виду, что я тот человек, которого она искала. – И тобой тоже. Ты сможешь постигнуть нашу науку и многому научиться. Хотя уже кое-что умеешь.

Я стояла перед ней и чувствовала, как у меня розовеют щеки. Марина оценила мою домашнюю работу. Я просто хотела сделать что-то символичное и близкое мне. Но оказалось, что попала в самую цель.

– Нина, думаю, ты уже можешь начинать свой кнотен. Я хотела оттянуть этот момент на более долгий срок. Но вижу, что ты уже сможешь вложить смысл хотя бы в первые свои узлы. А теперь выкладывай все, что вспомнила, и все, что хотела спросить.

– Марин, то что вспомнила, я записала. А вот с вопросами у меня туго. Когда ты говоришь, есть вопросы. А наедине с собой не могу задать ни одного.

– Ну и не страшно, – рассмеялась моя учительница. – Давай записи. Или так расскажешь?

Я рассказывала, изредка подглядывая в тетрадь. Помнила все, но боялась упустить любую деталь. Марина слушала внимательно, серьезно, и на ее переносицу легла острая складочка. Какая она все-таки милая, – думалось мне. Никогда бы не сказала, что этот человек практикует магию. Интересно, когда-нибудь она что-то не очень хорошее делала или только людям помогала? Неожиданно Марина ответила словами на мысль.

– Бывает такое состояние… В принципе, обычное для всех людей. Когда тебя довели, обидели, расстроили. И если ты обычный человек, то пошлешь их всех нецензурно, – вслух или мысленно, – либо сорвешься на ком-то невиновном, либо разобьешь дома, к примеру, тарелку. Ну, а мы можем несколько больше и иногда непроизвольно это используем не желая никому зла. В ответ на негативную ситуацию возникает соответствующая реакция. И вместо того, чтобы в ответ нагрубить обхамившей тебе в очереди тетке, ты… Как думаешь, что, Нин?

– Говоришь: «Чтоб тебя!» – сказала я первое, что пришло в голову.

– И?

– И она ногу подворачивает и спотыкается или что-то в этом роде, – предположила я.

– Похоже на правду. В первые секунды думаешь нехорошее без задней мысли. Наподобие того, что ты сказала. А оно сбывается. Потому что мы все-таки ведьмы. И все сказанное усиливается нашими способностями. А потом придется это отменять.

– Как это?