Заоконье: случайный код

– Ну, теоретически у меня все должно на мониторе отразиться, – неуверенно ответил Димон. – Я же тебе вчера про антенны рассказывал. Только тут еще засада такая, я пока все приблуды настраивал и эфир «прослушивал», ни разу не было радиотишины. Эфир не бывает пустым, там каждый раз что-то присутствует. Я рассчитываю только на то, что уловлю изменения, когда ты сделаешь выход. Появится что-то новое – значит, возможно, это ты.

– Возможно? – Иван скривился. – Сразу вспоминаются фильмы про паранормальные явления, где чуваки с такими коробочками ходят, похожими на безмены, и стрелочка вправо-влево, как на весах. И типа если рядом призрак или еще какая-то потусторонняя нечисть, то сразу зашкаливает и стрелка сразу в красную зону – вжух!

– Вот-вот, примерно так оно и есть, – покивал Крекер. – Они недалеко от правды-то ушли.

– Ага, или ты недалеко от фантастики, – съязвил Иван.

– Вот и узнаем. Думаю, для начала тебе надо научиться выходить из тела, а я как раз проверю свои разработки. А вторым этапом – и он мне представляется еще более сложным – нам нужно будет на той стороне найти чела, который бы захотел попробовать попасть на нашу сторону.

– А ты не можешь дернуть кого-то, пока он спит? – предложил Ваня, и Крекер вытаращился на него в полном изумлении.

– Как дернуть-то? Без спроса, что ли? Ты забываешь, что это не игровой перс, а живой человек! Как я могу его жизнью распоряжаться?

– Вот черт. Я никак не могу начать думать про тот мир, что он настоящий, – признался Иван.

– Однако когда ты тут страдал и выпрашивал еще один диск, тебе, кажется, было совсем не важно, что мир компьютерный, – огрызнулся Крекер.

– Да, я почти верил в это. Непроизвольно.

Иван задумался. От кофе голова почти прошла, и настроение улучшилось. А что, если все действительно так и есть? Тогда, значит, Скво – это обычная живая девушка, которую он сможет там найти? Не подглядывать за ней через монитор, не ограничиваться наблюдением, а общаться вживую. Это выглядело настолько нереальным, что он даже не думал об этой стороне их с Крекером предстоящей авантюры. Но что, если правда?

– Слушай, – спросил он вдруг. – А ты обратно-то меня сможешь вернуть потом?

– Наверное, – неопределенно ответил Димон, пожав плечами. – Но это, опять же, теоретически.

Глава 7

Иван плотно задернул темные шторы, отчего комната погрузилась в сумрак, и растянулся на кровати. Он уже который день пытался освоить технику выхода из тела, но довести дело до конца у него пока не получалось.

Сначала Ваня экспериментировал прямо перед сном: поздно вечером, уже лежа под одеялом. Иногда казалось, что выход совсем близко, но каждый раз Иван неизменно засыпал. Пару раз ему, правда, приснился сон, что все получилось, он вышел и теперь летает по комнате. Ему даже удавалось просунуть руку сквозь стену. Но сновидение быстро увлекало его дальше в водоворот безумных событий, и Иван наконец понимал, что всего лишь спит и видит сны. Но, по крайней мере, у него хотя бы стало получаться осознавать себя во сне. Это тоже было очень полезно для успешных астральных путешествий.

Все это он почерпнул из книг, которыми вооружил его Крекер перед возвращением домой.

– А как же варган? – усмехнувшись, спросил Ваня, топчась на пороге с тяжелым, набитым книгами рюкзаком за спиной.

– Ну, попробуй сам сначала. Если совсем все будет плохо, устрою тебе медитации, – поморщился Крекер.

– А ты что будешь делать?

– Как что? – удивился программист. – Сменщика тебе начну искать на той стороне. Да и докрутить кое-что надо.

Он с досадой нахмурился.

– Ты, может, не заметил, но вместе с этим дурацким диском не желает работать ни одна программа, кроме системных, конечно. Вот мне надо найти какую-то лазейку, иначе я просто не смогу соединить два наших мира.

– Чего? – Ваня непонимающе уставился на товарища.

– Да ничего. Забей. Иди, тренируйся.

Крекер торопливо выпроводил Ивана за дверь. Видимо, сам устал от непривычных ему гостей в одинокой квартире. А Ваня побрел к метро по жидкой каше из грязи и снега, в которую снова превратился ночной лед, с удивлением думая о том, как за один день могут измениться и представления о жизни, и отношение к людям.

* * *

Потекли дни тренировок. Первым делом Иван мужественно приступил к чтению книг, которые напихал ему Дима. Сначала было до зевоты скучно, а затем он неожиданно увлекся, когда автор принялся описывать собственный внетелесный опыт, приправляя повествование яркими примерами проходов сквозь окна и стены и полетов над улицами. Он рассказывал, как проникал в квартиры своих знакомых, наблюдая за ними и оставаясь невидимым. Затем, встречаясь с ними в жизни, «путешественник» словно невзначай спрашивал, что они делали, к примеру, вчера, и получал в ответ описание событий, виденных им накануне. Таких историй было описано множество, и Иван, читая, все больше и больше проникался мыслью, что никто не станет описывать эти довольно однообразные опыты лишь для того, чтобы кого-то удивить и впечатлить. Это был просто отчет о проделанной работе, и человек явно верил в то, о чем говорил. Конечно, все это могло быть просто книгой про чьи-то галлюцинации, но почему бы и не попробовать самому проделать все те же манипуляции? Хотя бы для того, чтобы убедиться, что вся затея Крекера – полный бред.

С тех пор каждый вечер Иван ложился в кровать, закрывал глаза, пытаясь полностью расслабить тело и почувствовать каждую его клеточку, а затем начинал ждать вибраций. Тех самых странных ощущений, похожих на слабый разряд электрического тока, проходящего через тело, которые были описаны в каждой книге о внетелесном опыте.

В самый первый день эксперименты закончились тем, что Ваня, вместо того чтобы расслабиться и заснуть, провалялся без сна полночи, потому что никак не мог отвязаться от мыслей, как глупо все происходящее. Только он закрывал глаза, как вдруг накатывал неудержимый приступ смеха. Вдоволь насмеявшись, Иван старался успокоиться, но теперь смешно уже становилось совсем без повода. И лишь к трем часам ночи, обессиленный от бесплодных попыток медитации, Ваня наконец заснул, а утром поднялся с кровати полностью разбитый.

Пару дней он не притрагивался ни к книгам, ни к практикам, но затем возобновил попытки. Теперь уже смех не мучил его, но как только он вытягивался под одеялом, у него обязательно начинало что-то чесаться. Сначала пятка, затем колено, потом живот, голова, локоть.

В конце концов нервная чесотка тоже отступила, и несколько вечеров подряд Ивану удавалось расслабиться и почти поймать этот момент наступления вибраций, но уставший за день организм вдруг прекращал сопротивляться сну, и Ваня засыпал.

Тогда он решил попробовать медитировать днем. Для этого пришлось дождаться выходных. Зато погода стояла подходящая для таких дневных практик: пасмурное серое небо не прояснялось даже в полдень. Набухшие мрачные тучи низко висели над городом. Можно было даже не зашторивать окна, но Иван все же решил создать еще более сумрачную атмосферу.

Он улегся, не раздеваясь и накрывшись пледом: во всех книгах для успешных выходов рекомендовали находиться в тепле. От погоды за окном клонило в сон даже днем, и Иван боялся, что может снова просто отключиться, но тем не менее закрыл глаза и постарался расслабить тело так, чтобы казалось, что оно растекается по кровати. Он лежал и прислушивался к своему организму, сосредоточившись на ощущениях в каждой конечности одновременно, и ему вдруг показалось, что он парит в невесомости и не может двигаться. Сознание вдруг поплыло, но в тот же момент он почувствовал довольно неприятное покалывание по всему телу, а в районе солнечного сплетения словно что-то стянулось в напряженный комок. Казалось, что сильно свело мышцы пресса, зажало и не отпускает, и это было почти больно и пугающе, но он приказал себе не поддаваться и ждать, что будет дальше.

А потом Иван осознал, что уже может спокойно и легко двигаться. Он сел на кровати, а затем вдруг поднялся над ней. В солнечном сплетении еще что-то тянуло, но уже совсем мягко, словно кто-то ослабил поводок, привязывающий его к телу. Иван обернулся назад и увидел себя, ровно вытянувшегося под одеялом и безмятежно, казалось, спавшего. От созерцания своего почти безжизненного тела со стороны ему стало жутко, и он отвернулся и поспешно переместился на другой конец комнаты. Это произошло нечаянно, он просто подумал, что ему лучше отодвинуться, и оказывается, для этого не нужно было даже ходить. Снова взглянув на себя издалека, он уже не испытал прежнего страха. Наоборот, его все больше и больше наполняла радость и какое-то непривычное ликование. У него получилось! Он не спал, он вышел. И это было так приятно! Иван ощущал легкость и эйфорию от парения в воздухе. Он приблизился к окну, но не попытался откинуть шторы, а просто вытянул руки перед собой и двинулся вперед, надеясь повторить то, о чем до этого читал. Пальцы скрылись за непрозрачными занавесками, а затем Иван почувствовал, как они ткнулись во что-то более твердое, чем ткань, но тоже прошли сквозь него, и вскоре он сам, проникнув через стекло, оказался на улице. Он просто висел возле своего окна, и тело еще помнило ощущение слабого сопротивления материи, сквозь которую он буквально просочился.

На улице был все тот же серый день, хотя казалось, что стало еще более пасмурно. Внизу на детской площадке на качелях качался единственный на весь двор ребенок, которого вывели погулять в такую неуютную погоду. Какая-то парочка суетливо пересекла узкую, покрытую лужами дорогу и скрылась в подъезде. По той же дороге неторопливо проехала машина: водитель, видимо, выискивал место, где можно припарковаться. Все это было видно сверху, но не как обычно из окна, а словно сквозь какую-то муть, отчего окружающий мир казался слегка расплывчатым, но узнаваемым.

В материалах, которые успел проштудировать Иван, говорилось, что теперь можно было перенестись куда угодно, лишь представив это место и подумав о нем, но при мысли, что он сейчас полетит далеко, оставив свою телесную оболочку одиноко лежать на кровати, ему стало по-настоящему жутко. Тут же снова скрутило в солнечном сплетении, и Ивана потянуло обратно. Опять через «мягкое» стекло и не шелохнувшиеся даже занавески – к реальному телу. Через несколько секунд Иван открыл глаза. Сердце билось так, словно собиралось выпрыгнуть из груди. В пересохшем рту стоял железный привкус. Но Ваня только что действительно совершил настоящее, пусть еще очень короткое, внетелесное путешествие и был готов поклясться, что ему это не приснилось.

Иван прошел в кухню, выпил залпом чашку холодной воды, а затем быстро натыкал на телефоне приятелю: «Кажется, у меня получилось!»

Глава 8

Полицейские только что ушли, пригрозив ответственностью за ложный вызов. Тимур, раздосадованный и опустошенный, уселся за компьютерный стол и осоловело вперился в экран, по которому тут же снова побежали ненавистные печатные строчки:

«Ну как? Ничего не нашли?» – съехидничал невидимый собеседник. Тимур машинально протянул пальцы к клавиатуре и тут же отдернул руки: можно было не напрягаться, а просто разговаривать. И хотя полиция не обнаружила в его квартире ни жучков, ни скрытых камер, кто-то его прекрасно и видел, и слышал. Правда, отвечал исключительно в письменном виде, используя его же компьютер.

До этого эпизода в своей жизни Тимур много кого не любил и считал отщепенцами и просто козлами. Но теперь он понял, что нет тварей хуже, чем хакеры-мошенники. Только зачем им понадобилось взламывать именно его компьютер и вообще следить за ничем не знаменитым унылым парнем, киснувшим в одиночестве, он не понимал.

– Сектанты гребаные! – бросил он в пустоту, зная, что на его ругательство обязательно будет реакция. У него было подозрение, что неизвестные, внедрившиеся в его компьютерное и квартирное пространство, специально разыскивают таких как он: отчаявшихся, несчастных людей, которые уже не видят смысла в этой жизни. Прикрываясь добрыми побуждениями и желанием якобы помочь ближнему, они, скорее всего, попытаются каким-то образом присвоить его квартиру, а потом по-тихому пришьют, изобразив суицид, и все в это поверят. Ведь у Тимура уже была одна попытка самоубийства. В этот раз упорному неудачнику удалось все довести до конца. Никто бы и не удивился.

«Да не сектанты мы, сколько раз уже говорить, – появились буквы на мониторе. – Мы понимаем, что как бред выглядит, но мы правда из другого мира. И не компьютер мы твой взломали, а проход из нашего мира в ваш. Ну не нашли же камер у тебя, откуда тогда мы за тобой следим?»

– Если они не нашли камеры, это не значит, что их тут нет, – буркнул Тимур и принялся привычно оглядываться по сторонам в надежде отыскать хотя бы одно устройство слежения. Но полиция ходила тут с датчиками, и те ничего не показали. А когда Тимур попытался предъявить им переписку с незнакомцами, точнее, их реплики – ведь отвечал он голосом – то текстовый редактор оказался девственно чистым. Ну разумеется, они все стерли.

В последнее время приступы депрессии накатывали внезапно и непредсказуемо. Хотя почему непредсказуемо? Какое-то время назад произошло то, что принято называть выгоранием на работе. Дело, которым Тимур был чуть ли не увлечен, по крайней мере, занимался им прилежно и старательно, вдруг совершенно перестало его интересовать. Казалось, что он ежедневно в течение восьми, а то и девяти-десяти часов занимается полной ерундой, которая не приносит ничего, кроме довольно скромных доходов, однако безжалостно и методично жрет его время и нервы. Поначалу он еще мог уговаривать себя, что все-таки это его заработок и на эти средства можно позволить себе довольно неплохо жить, но вскоре все доводы стали казаться бессмысленными. Зачем вообще деньги, если у него не остается ни времени, ни сил их тратить, а удовольствия от самого процесса добычи он не получает?

Довольно долго он существовал в таком положении, просто пытаясь плыть по течению, но дела шли все хуже и хуже. А еще от него ушла жена. Вместо того, чтобы быть поддержкой и опорой на этом очень трудном жизненном этапе, она отправилась дальше другой дорогой. И, кажется, с другим человеком, хотя она очень старательно обходила эту тему при разводе, ссылаясь на то, что у них с Тимуром вдруг резко разошлись интересы.

– Возраст такой, ну ты сам подумай: то, что в двадцать кажется неважным, в двадцать семь – уже определяющий фактор, – с умным видом пыталась втолковать ему жена. – Мы просто слишком рано встретились и сошлись. Если бы сейчас познакомились, между нами ничего бы даже не возникло.

Тимур считал иначе, и к жене его по-прежнему тянуло, хотя о ее новых интересах он действительно не знал. Уговаривать он ее даже не пытался, а умудрился найти в их разрыве плюс: теперь никто не станет выносить ему мозги, если он неожиданно уволится.

И он в самом деле уволился, решив, что начинает новую жизнь – без жены, без работы, с чистого листа. Но новая жизнь не задалась. Он перебивался редкими заказами, и заниматься ему приходилось тем же самым, от чего он бежал, однако теперь ему еще приходилось подолгу искать подходящего работодателя на один раз. Денег не хватало. За что он ни брался, ломалось в его руках. Просто все перестало получаться. Словно кто-то сверху намеренно загонял его в угол, откуда ему было не выбраться, и оставалось забиться в него и тихо скулить.