Андромаха

И семена в ней погубить горишь?
Ваш род хитер там, в Азии, я знаю,
Но есть узда и нa коварных жен.
Ни этот дом Фетиды, ни алтарный
Ее огонь, ни храм не сберегут
Тебя, жена, и ты умрешь. А если
Спасти тебя иль смертный, или бог
Какой-нибудь захочет, то придется,
С гордынею расставшися, тебе
Униженно и трепетно колени
Мои обвить, полы мести, водою
Проточною из урны золотой
Мой дом кропить руке твоей придется.
Давно пора припомнить, что за край
Вокруг тебя; ни Гектора, ни свекра
Приама нет с тобой. В Элладе ты…
О, дикости предел… или несчастья…
Делить постель рожденного царем,
Которым муж убит, и кровь убийцы
Переливать в детей… Иль весь таков
Род варваров, где с дочерью отец,
Сын с матерью мешается, и с братом
Сестра живет, и кровь мечи багрит
У близких, а закон не прекословит?..
Нет, не вводи к нам этого!.. У нас
Не принято, чтоб дышло разделяло
Двух жен царя, и если дома мир
Кто соблюсти желает, тем Киприды
Довольно и одной для глаз и ложа…

Корифей

Да, женщинам дележ не по душе,
А если он на ложе, – и подавно.

Андромаха

Увы! Увы!
О, молодость пощады не дает[4 - О, молодость пощады не дает — молодость Гермионы подчеркивается постоянно и служит одним из объяснений ее характера.],
Когда она задумала обидеть.
Боюсь: слова рабыни, пусть они
И истиной сияют, ты отвергнешь.
И одолеть боюсь тебя: одно
От торжества нам горе. Не выносят
Надменные от слабых, госпожа,
Слов истины победных… Но в измене
Самой себе меня не уличат.
О, если бы ты, юная, открыла
Мне тайну победить тебя сама!..
Иль Троя Спарты больше? Иль спартанки
Счастливей я? Свободнее ее?
Или занять твое надеюсь ложе
Затем, жена, что юностью цвету,
Ланитами и золотом сияю
Иль верными друзьями? Может быть,
Ты думаешь, что мне, жена, отрадно
Унылый груз рабов твоих влачить?
Иль если бы бесплодной навсегда
Осталась ты, тогда бы царство Фтии
Народ доставил сыновьям моим?
Меня ведь любят эллины – не так ли —
За Гектора? Иль, может быть, ничтожной
Была я там, а не царицей Трои?
Нет, если муж не любит, колдовство
Напрасно ты винишь; свою негодность
Вини скорей. Есть зелья в нас самих, —
И не краса, не думай, – сердца чары
Пленяют дух мужей. Тебя ж едва
Что огорчит – ты тотчас Спарту славишь,
А дом царя порочишь. Ты одна
Богатая, все – нищие, и выше
Пелида Менелай. Вот отчего
Царю ты не угодна. Женам надо
Любить мужей и слабых и сердец
Сварливым нравом не тревожить их.
Когда б царю фракийскому была ты
В страну потоков снежных отдана,
Где делит муж меж жен, и многих, ложе —
Что ж? Иль и там соперниц истреблять
Искала б ты, чтоб укоряли жен
Из-за тебя в неутолимой жажде…
Кто ж не поймет, что женщине больней
Ее недуг любовный, чем мужчине!
Но мы таить его умеем… О,
О Гектор мой, когда порой Киприда
Тебя с пути сводила, я тебе
Прощала увлеченья, я рожденным
Соперницей не раз давала грудь…
Я не хотела, чтоб осталась горечь
В твоей душе: лишь нежностью тебя
Я возвращала ложу… Ты ж, царица,
Над мужем ты дрожишь, росе небес
Своею каплей нежной не даешь ты
Его коснуться даже… Берегись,
Чтоб мужелюбьем матери тебе
Не постыдить!.. Нет, детям, если разум
В них не погас, с порочных матерей
Не брать бы, кажется, примера лучше…

Корифей