Играя с ветром

– Ну, Ветерок, – он пожал плечами и откинулся на спинку дивана, опасливо оглядывая посетителей, которых становилось все больше и больше.

– Доний, не смей меня так называть! – дёрнула рукой, чтобы влепить этому наглецу оплеуху, но он вовремя схватил меня за запястье, притянул к себе с такой силой, что дышать трудно стало. – Я убью друзей твоих. По очереди, слышишь? Сначала Царёва, а потом и Королёва… Мало того, что придумали это прозвище, прилипшее ко мне со школы, так…

– Это я придумал, – Лёва кивнул кальянщику, водрузившему на стол огромную вонючую бандуру, толкнул по стеклянной поверхности банкноту благодарности и глубоко втянул пряно-сладкий дым.

– Что??? – я взвизгнула так, что самодовольный индюк с не менее странной фамилией вздрогнул, роняя толстые кольца дыма. – Это я из-за тебя столько мучаюсь?

– Ника, ну давай смотреть правде в глаза? Какой из тебя Ветер? Так… Сквознячок…

– Я убью тебя…

– Боже!!! Она идет! Ника, я умоляю, полюби меня… Давай, детка, – жарко зашептал Лёва, украдкой запихивая мне в рот гигантскую виноградину, чтобы заткнуть.

Я пучила глаза, пытаясь освободить руки, чтобы вырваться, но его силищу богатырскую мне было не победить. Ёрзала, как блошка, а со стороны, наверное, это смотрелось, как жаркая прелюдия перед сексом, и не иначе! Когда я это поняла, было уже поздно… Боже! Как хочется сдохнуть, чтобы не видеть сотни любопытных глаз, направленных на нас.

Очевидно, я слишком громко молилась о смерти, потому что Лёва решил помочь по старой дружбе и удушить губищами своими в прямом смысле этого слова! Он обеими руками обхватил моё лицо и затянул меня в какой-то неприлично-откровенный поцелуй, от которого я просто не могла дышать! Его рука сползла на талию, затем на бедро, и вот я уже сижу на нем сверху, так невообразимо пошло раздвинув ноги в своем маленьком черном платье. Но самое ужасное, что из его пут выбраться нет никаких сил! Он прижимал меня к себе так, будто мы должны слиться воедино… Горячие ладони протиснулись под платье и заскользили по заднице, то сминая кожу, но дразня странной щекотной игрой пальцев.

Кальянный дым словно в голову мою пробрался, одурманил гнев, решимость удавить этого конченого шутника бретелькой от бюстгальтера и всякую способность сопротивляться. И вот я уже расслабилась, ощущая вспыхивающий пожар, рассыпавшийся ожогами по телу.

– Лёвушка… – елейный тоненький голосок зазвучал где-то над правым ухом. Я даже выдохнула, ожидая, что Доний сейчас отпустит меня, но нет! Сука! Его пальчики стали так настойчиво пробираться под кружево белья, что я опешила от столь откровенной наглости! И только когда по его плечу нервно стали тарабанить красивые, по-орлиному длинные алые ноготки, Лёва лениво отпустил меня, напоследок звонко чмокнув. Театрал грёбаный…

– Елена Михайловна… – Лёвка заулыбался, даже не думая выпускать меня, лишь так по-собственнически обнял, прижал к себе, будто нечаянно водя мизинцем свисающей с плеча руки по округлости груди. Я пыталась дышать… Делала жадные глотки воздуха, уже не обращая внимания на едкий дым, пытаясь успокоить сердце, но не могла… Оно, как заведенное, билось, гулко отдаваясь в ушах, груди и где-то внизу живота, где было так горячо…

– Доний, ты что, подснял шкуру, чтобы отделаться от меня? – тупая пластмассовая Блонди, так откровенно предлагающая себя своими силиконовыми титьками, умостившимися на плече Лёвки, взбесила меня пуще этого театрала. Я как-то внезапно дёрнулась, чем испугала её настолько, что она рухнула навзничь в толпу. И мне бы выдохнуть, унять обиду, но эта Леночка возомнила себя бессмертной и снова зашагала к дивану, томно виляя пышными бёдрами. Лёва, не отпуская меня от себя, развернул корпус, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Леночка, знакомься, это моя девушка…

– Что???? – заорала блондинка, но громче орала только я, правда мысленно…

– Мой Ветерок, – шептал Лёвка, жаля ухо жаром своего дыхания. В его движениях не было суеты, грубости, резкости. Он словно в талое масло превратился, опутывал шорохом голоса, нежностью касаний и быстрым бегом пальцев по открытым плечам. – Моя Вероника…

– Да моя ж постель ещё остыть не успела!

– Проветривать чаще надо, Лена Михайловна. Я уже второй месяц тебе твержу, что занят. Всё, сердце моё теперь в её титечках… Хочешь, сама проверь. Занят я, занят!

– Я … думала, что ты про работу… – от бравады Леночки не осталось и следа. Она вытянулась в струну, переводя растерянный взгляд с Лёвки на меня. – Думала, занят и перезвонишь…

– Леночка, прости, но нас ждут, – Лёва перекинул меня через плечо и ринулся к сцене, где и проходило все бурное действо благотворительной акции, на которую нас с Ксюшей Мишиной и притащила Люся… Но что-то пошло не так… Ксюша ползком покинул бар, скрываясь от грозного красавчика Геры Керезя, а я болталась куклой на плече Лёвки Дония…

Глава 2

– Сквознячок! – орала Люся со сцены, совсем не скромно радуясь нашему появлению. – Вы тоже решили поучаствовать?

Подруга расправила мои свисающие спутанными патлами волосы, озорно подёргивая бровями.

– Заткнись, Курочкина!

– Не хами, тебе не идёт, – Лёва опустил меня на сцену, заботливо оттянул платье, прикрывая задницу, а потом поправил лиф, съехавший с груди. Сожгу! Ей Богу, сожгу этот кусок никчемной ткани! Я откинула волосы с лица и застыла, поняв, что вся толпа собравшихся смотрит на нас, как на обезьян в зоопарке, а ведущий этого милого мероприятия задорно толкает речь.

– Лёва, отпусти меня, – шипела я, пытаясь вырвать руку.

– Расслабься, Ника, будет весело!

О! В этом я не сомневалась… Люся уже четвертый год работает в юридической фирме, куда её переманили прямо с должности помощника судьи. Несмотря на веселый, иногда беззаботный характер, подруга моя имела отличную репутацию зверски-заинтересованного в правде адвоката. Люся Курочкина была только с виду пышкой-хохотушкой, в рабочее время превращающейся в пиранью, способную сожрать до последнего хрящика, если ты встал на её пути правосудия.

Будущему шефу пришлось знатно раскошелиться, чтобы заполучить эту птичку в свой курятник, но оно того стоило. Хотя её босс, Пётр Груздев, и сам был занятным персонажем. О его корпоративах и благотворительных акциях ходили легенды: то они палили из сигнальных ракет на тематической вечеринке в стиле «Чикаго», то пугали жителей масками «зомбаков» на благотворительном вечере «Апокалипсис», то разъезжали кортежем пожарных машин по ночному городу на чествовании юбилея «Жанны Д’Арк», а вот про сегодняшнюю тематику я узнала, только попав сюда. «Лихие 90-е…» Вы серьёзно???

И я очень надеюсь, что нас просто завернут в малиновый пиджак, покатают на «шестисотом», но я повторюсь… Что-то пошло не так!

– Поприветствуем смельчаков! – не унимался ведущий, орущий, как ненормальный. Мужчина был в черной водолазке с тонной золотых цепей на бульдожьей шее и потрепанной барсеткой под мышкой. – Именно эти десять отважных молодых людей попытаются справиться с десяткой самых пошлых, развратных и отвязных конкурсов «девяностых»! Напоминаю, все собранные сегодня деньги, включая выручку бара, отправятся в Дом Малютки, поэтому не скупитесь. Пейте, танцуйте… Мы вам зрелище – вы нам денежки…

– Лёва, отпусти, пока не поздно, – шептала я, пытаясь вырваться из рук друга.

– Поздно, Сквознячок…

Я сначала паниковала, а потом даже расслабилась, когда другие пары стали по одному выходить на конкурсы. И вроде даже ничего этакого там не было, всё по стандарту тех времён: кукушка меж женских ног с обязательным переворотом мужичка, морковка, тёрка, смешные фрикции, больше похожие на судорогу инсульта, но в целом весело было… Пока мы не вышли в финал… Гребаный Доний, видите ли, проигрывать не любит, как и подружаня моя, оказавшаяся со своим партнёром в соперниках. Люська подпрыгивала от нетерпения, уже скинув опостылевшие шпильки в угол сцены.

– Сдавайся, Доний!

– Чибисов, уйми свою женщину! – ржал Лёва в ответ раскрасневшейся от азарта Люсе.

– Сдавайся, Лёвка, – напарник Курочкиной был ничуть не меньше взволнован желанием победить.

– Мы со Сквознячком поборемся! Да, милая?

– Заткнись, Доний… Лучше бы тебе помолчать! – шептала я, наблюдая, как на расписном подносе выносят куриные яйца!!!! И что-то мне подсказывало, что нам не яичницу придётся готовить на скорость. Ой, чую, моё веселье выйдет боком…

– Дамы… Прошу! – на сцену выкатили две кушетки. Ой, мама… Ой…. – Правила максимально просты! Наш реквизит можно только катить, но главное – яйцо должно пройти под одеждой вашей дамы. Выигрывает та пара, что первой выкатит целое яйцо!

– Курочкина! – ржал Доний, усаживая меня на кушетку. – В тему конкурс, да?

– Как жаль, что для придурков ничего не придумали! – огрызнулась Люся, вскарабкиваясь на кушетку под громкий свист своего напарника, высокого брюнета, которого я видела впервые в жизни.

Меня словно ледяной водой окатили… Я с ужасом наблюдала за абсолютно диким взглядом Дония, что уже умостился у моих ног. Он скинул лодочки, сжал ступни так, чтобы яйцо не провалилось, и игриво подёргивал бровью, облизывая свои красивые пухлые губы.

– Ненавижу! – прошептала я и откинула голову, лишь бы не видеть этого непотребства, в которое оказалась втянута!

– Тебе понравится…

Я даже не успела начать себя жалеть и злиться на друга, которого знаю со школы, как мои щиколотки ошпарило горячее дыхание. Кожа вспыхнула от его колючей щетины, что так стремительно прокладывала больнючий путь прямо к низу моего платья. Этот засранец успел лизнуть нежную кожу внутренней стороны бедра как раз в тот момент, когда яйцо пробралось под ткань… а следом и морда его наглая!

Я взвизгнула и подняла голову, но это и было моей ошибкой! Потому что лучше бы мне этого не видеть, не знать!!!

Доний не просто закатил яйцо, он всей своей патлатой башкой забурился под тонкую бархатистую ткань. Улёгся на меня сверху так, чтобы скрыть от беснующейся толпы стремительно оголяющееся тело.

Я открыла от шока рот, собственно, куда и залетело яйцо, которое он выкатил между моих грудей.

– Зачетные сисеньки, Сквознячок. Лизну на прощание?