Вихрь иллюзий

– Разве могла я не прийти? Я ведь так люблю тебя! – и на глазах у Марии заблестели слёзы.

– Мамочка, с Днём Рождения тебя! – и Мила протянула ей свой вышитый цветок.

– Дочь, дороже твоих подарков и твоей улыбки для меня ничего нет. Я благодарна тебя так, как не благодарна никому на свете, разве что твоему папе, ведь без него ты бы не появилась на свет.

С лица Милы сразу спала улыбка:

– Мамочка, давай не будем портить наши редкие встречи разговорами о моём отце, хорошо?

– Мила, не стоит так отрицательно говорить о нём. Он поступил неправильно, но он был очень хорошим человеком, правда. Просто ты его плохо знаешь.

– Если он был хорошим человеком, почему же он нас бросил?

– У него были на то причины, поверь мне.

– Какие же должны быть причины, чтобы бросить такую прекрасную жену и родную дочь?

Мария рассмеялась:

– Прекрасную жену… На самом деле твой папа очень любил тебя, просто услышав такое, он испугался, он боялся, что это действительно сбудется, боялся, что не переживёт этого, поэтому ушёл…

– Услышав «такое»? Что же он услышал? И от чего сбежал?

Мария замялась, поняв, что сказала лишнего, и теперь думала, что же делать: попробовать перейти на другую тему, либо же действительно рассказать правду? Но нет. Она не может рассказать такое своей дочери… с другой стороны, она имеет право знать правду, знать, из-за чего ушёл её родной отец.

– Мам, расскажи мне, пожалуйста, всё как есть, – и Мила таким взглядом посмотрела на маму прямо в глаза, что Мария решила всё рассказать.

Шёл снег. Дружная семья шагала по главной улице города. Папа с мамой о чём-то весело разговаривали, а дочь шла рядышком и ела ещё тёплую с вишней булочку. Кругом толпились люди, праздничное настроение царило у всего города. Скоро должен был быть Новый Год. На главной площади уже поставили ёлку.

– Мам, пап, давайте купим ёлочку!

– Ну, я не знаю… – начал папа.

– Ну, пожалуйста! Я украшу её своими игрушками, а звезду сделаю сама, ты ведь мне поможешь, папочка? – и девочка мило и одновременно упрашивающе посмотрела на папу своими яркими изумрудными глазами.

– Маш, как ты думаешь, купим ёлочку?

– Ну, конечно, только если ты сама будешь украшать её, согласна?

– Да! Я украшу её лучше всех, она будет самой красивой ёлочкой в городе!

Вся семья залилась дружным смехом.

– А вот и место, где продают ёлочки. Ну-ка, иди выбирай самую пышную! – сказала женщина. – А мы с папой пока постоим тут, хорошо?

– Конечно, конечно… – приговаривала девочка, а затем пропала за рядами ёлочек.

Супруги стояли молча, но с улыбкой.

– Она так быстро растёт! Вроде бы только-только носили её на руках, а вот уже: четыре с половиной года!

– Да… Вот так и не заметим, как замуж выйдет!

И оба снова засмеялись.

– Она никогда не выйдет замуж, по крайней мере, в этом мире, – послышался хриплый женский голос из-за спины.

Женщина и мужчина сразу обернулись, улыбки быстро спали с их лиц, был виден даже какой-то страх. За их спинами стояла старая цыганка, сгорбившись, в длинной юбке и с платком, её лицо было сморщенным, но тёмные, как будто пылающие, глаза цыганки выразительно сверкали.

– О чём это вы? – недоумённо спросил мужчина.

– Я знаю судьбу вашей дочери. Ведь её зовут Мила, Людмила, не так ли?

По спинам обоих родителей пошли мурашки, но тут мать спохватилась:

– Вы, наверняка, услышали, как мы её называем. Для этого и цыганкой то не стоит быть, – и Мария попыталась сделать безразличную ухмылку, но эта затея не очень удалась.

– Нет, я уже стара, и плохо слышу. А привычки подслушивать не имею с детства.

– Но кто же вы, и откуда тогда знаете имя нашей дочери? – уже нервничая, говорил отец.

– Я простая цыганка, а больше вам знать и не надо. У нас мало времени, я должна передать вам нужную информацию.

Все на миг замолчали. Родители были готовы внимательно выслушать старуху, и, заметив это, цыганка начала свой рассказ.

– В восемнадцать лет с вашей дочерью произойдёт что-то необычное, страшное. В моих видениях я вижу какой-то странный мир, но не думаю, что за тринадцать с половиной лет наш мир так сильно измениться. Там она встретит свою единственную любовь, но вскоре потеряет её. Она погибнет от неизвестного нам зверя, а что будет дальше, знает только Бог.

Снегопад усиливался. Ветер свистел в ушах, а в глазах потемнело. Никто не знал, что говорить. Когда же супруги пришли в себя, цыганки уже не было.

– Мама, папа, я выбрала! Там одна ёлочка такая красивая! Как будто из сказки!

Но мать и отец стояли не подвижно, с безразличными, белыми лицами.

– Мам, ну пошли, купим ёлочку, а то её другие заберут!

– Да, солнышко, конечно, пошли.

* * *

Прошло полгода. Отец не находил себе места. И сколько мать не пыталась ему объяснить, что это всё сказки, что она просто сумасшедшая старуха, которая бредила, он не переставал об этом думать. Он не мог представить, что его дочь умрёт так рано, и так и не узнав, что такое счастье. Он похудел, стал выпивать. А когда Миле исполнилось пять, ушёл из семьи. Куда – не знал никто. Он лишь оставил записку.

– Я помню эту записку наизусть, – говорила Миле Мария.

– И о чём же она? – уже со слезами на глазах хриплым тихим голосом спросила Мила.

– Там было написано… Вот что:

«Любимые мои Мила и Мария!