Своенравная красавица

Коул, потрясенный известием о смерти друга, совсем забыл о маленькой дочке папаши О'Ши. Он припомнил, что папаша О'Ши говорил ему, будто у них с Мэгги больше нет никого в целом мире. Никакой родни. А теперь малышка Мэгги осталась совсем одна. Что ж с ней будет? Конечно, никто ее не бросит, но характер-то у нее – он еще знал со времен Аляски – о-го-го какой! Упрямый ребенок, ничего не скажешь. Тяжело ей придется в жизни.

Поверенный прервал его размышления:

– Мистер Маккензи, надеюсь, у вас найдется время, чтобы нам всем вместе обговорить некоторые детали?

– Да, конечно. Но где малышка Мэгги? То есть я хотел сказать – мисс Маргарет.

– После похорон она вернулась домой. Горюет.

– Она одна?

– Нет-нет, в доме живет экономка.

– Я пойду проведаю ее, – поднялся Коул, но Лоуфорд остановил его:

– После похорон мисс Маргарет дала понять, что никого не желает видеть сейчас. Никаких посетителей.

Покровительственный тон Лоуфорда начинал действовать Коулу на нервы. Он пожал плечами и сел.

– Давайте кое-что проясним, Лоуфорд, – начал он. – Во-первых, бросьте свою официальную манеру выражаться. Я начинаю думать, что речь идет не о старом добром папаше О'Ши, а о каком-то таинственным господине, которого я никогда не видел. Папаша О'Ши терпеть не мог всякий официоз. Кстати, я того же мнения. Зовите меня просто Коул или Маккензи, но никаких «мистеров», ради всего святого.

– Как скажете... Коул. Что, если мы назначим встречу на десять утра? Завтра. Подойдет?

– Договорились, Лоуфорд.

Поверенный скривил губы в слабом подобии улыбки:

– Лично я ничего не имею против обращения «мистер». – Он поднялся и протянул Коулу руку. – Рад познакомиться. Жаль, что при таких печальных обстоятельствах.

– Согласен.

– Всего хорошего, Даллас, – кивнул поверенный, вежливо приподняв шляпу, и удалился.

– Каков гусь, – пробормотал Коул.

– Кит не такой уж плохой парень, – возразила Даллас. – По крайней мере по сравнению со своим отцом. – Даллас встала. – Ладно, надеюсь, ты пробудешь здесь еще какое-то время, техасец. Увидимся.

Да уж, красотка, можешь не сомневаться, подумал Коул. Никто не заставит его убраться из городишка раньше, чем он не убедится, что смерть папаши О' Ши и вправду несчастный случай.

Коул проследил взглядом за Даллас. Она неторопливо подошла к барной стойке, о чем-то пошепталась с Виком и поднялась по лестнице. Даллас понравилась Коулу с первого взгляда, и все же он ни на секунду не сомневался, что если вокруг папаши О' Ши крутились какие-то темные делишки, то она в курсе дела. И разговорить ее будет не так-то просто. Наверняка и бармену своему она сейчас приказала не распускать язык в разговорах с техасцем.

В общем, ситуация выглядела довольно-таки подозрительной. Похоже, первое впечатление от города у него создалось верное – неприятное местечко. Он вышел из салуна прогуляться, и ноги сами принесли его к конторе покойного друга. Имя папаши О'Ши на вывеске неприятно резало глаз. Рядом с конторой Коул заметил большой сарай, убедился, что двери не заперты, и вошел.

Видно, здесь папаша О'Ши держал лошадей для почтовых дилижансов. Коул насчитал шесть лошадок. Приглядевшись, он понял, что даже после смерти хозяина за лошадьми кто-то ухаживает – стойла вычищены, в кормушках свежее сено, поилки полны водой. Вряд ли ухаживала за ними Мэгги, малышка сейчас, должно быть, в полной прострации.

Внезапный шорох заставил его оглянуться. Коул заметил мальчишку лет десяти, прятавшегося в глубине конюшни, за рядами бочек. Видно, он решил вылезти посмотреть, кто пришел, да так неловко, что пара пустых бочек перевернулась. Коул крикнул на испанском:

– Эй, парень, ты говоришь по-английски?

– Да, сеньор, – отозвался мальчик.

– А как тебя зовут? – спросил Коул, переходя на английский.

– Хуан Моралес, сеньор.

– А я Коул Маккензи. Так, значит, ты приглядываешь здесь за лошадьми?

– Да, я, сеньор Маккензи. Каждое утро дедуля дает Хуану двадцать пять сентаво, чтобы я почистил стойла и накормил лошадей.

Коул кивнул.

– Ты хороший работник, Хуан. А почему ты называешь папашу О'Ши дедулей?

– Он сам мне так велел, сеньор Маккензи. Ему нравится.

– Да уж не сомневаюсь. – Коул прекрасно помнил, как хорошо папаша О'Ши относился к детям. Жаль, что он не успел понянчить собственных внуков.

– А вы друг дедули? – спросил Хуан.

– Да.

– Он был очень-очень хорошим. Хуан его очень любил.

– Я тоже, Хуан, я тоже, – с сожалением покачал головой Коул. Никогда он больше не пожмет руку своему доброму другу папаше О'Ши! Коул протянул монетку Хуану. – Вот, держи.

Хуан широко улыбнулся:

– Спасибо, сеньор Маккензи.

– Да не за что, Хуан. Удачи, – отозвался Коул, выходя из конюшни.

На город опускались сумерки, окутывая пустынные улицы паутиной таинственных теней. Закатное небо повисло над холмами, словно фонарь над домом. Коул решил, что пора зайти куда-нибудь перекусить. Взгляд остановился на закусочной «У Лоуфорда». Опять Лоуфорд! Казалось, на каждой вывеске городишка можно увидеть его имя. Трудно понять, к кому оно относилось – к названию города или к человеку с такой фамилией.

Если Даллас права и Кит Лоуфорд по сравнению со своим отцом довольно приятный парень, то каков же глава всемогущей по местным меркам семейки? Да, похоже, папаша О'Ши и вправду стал им как кость в горле.

Еда в закусочной показалась Коулу абсолютно безвкусной. Покончив с трапезой, он решил вернуться в салун и сыграть пару партий в покер. Когда ставки поднялись до пятидесяти баксов, Коул вышел из игры. Он уже успел познакомиться с завсегдатаями карточного стола и разбрасывать деньги направо и налево не собирался, не для того он сюда приехал.

На улицах уже совсем стемнело, когда он вышел из салуна. Предстояло сделать то, что Коул откладывал весь день: сходить на кладбище. Коул остановился возле указателя со стрелкой. Надпись под стрелкой гласила: «Бут-Хилл». Он раздраженно передернул плечами. Приличного названия для кладбища и то не смогли придумать!

Что за чертов городишко! Подумать только, двадцать пять миль от путей сообщения, дорог нет, современных удобств днем с огнем не найдешь, цивилизации никакой. Того и гляди, из-за холмов покажутся племена воинственных индейцев с томагавками. По крайней мере Коула не удивила бы такая картина.

Он стал медленно взбираться на холм. Даже в темноте он легко нашел свежую могилу папаши О'Ши. Сгорбившись, комкая в руках шляпу, Коул прощался с одним из лучших друзей.

– Что же случилось с тобой, папаша О'Ши? Жаль, что ты не можешь ничего рассказать. Несчастный случай или кто-то свел с тобой счеты? Клянусь, если кто-то виноват в твоей смерти, он ответит!

Коул потерял счет времени. Внезапно он почувствовал, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Посмотрев по сторонам, он ничего не заметил. Вокруг в обманчивом свете луны молчаливыми истуканами громоздились лишь безмолвные могильные плиты. Единственное место, где мог бы здесь укрыться человек, – развесистый кустарник на вершине холма. Коул подошел ближе. Ни единая веточка, ни единый листик не пошевелились. Однако Ко-ула не покидало ощущение, что здесь кто-то прячется. Когда он спускался с холма, он чувствовал чей-то пристальный взгляд у себя на затылке.

Коул решил вернуться в салун, проверить, кто из тех, с кем он играл в покер, отсутствовал в зале. Однако там ничего не изменилось. За одним исключением. Теперь за барной стойкой стояла сама Даллас.