Осенняя ярмарка в Рэд-Крик

Народ толпился, возбужденно галдя – пока что желание испытать свою меткость выразили всего четверо стрелков, а люди уже препирались, спорили и делали ставки, чей глаз окажется более метким, а рука – наиболее твердой.

Пока что заядлые спорщики попросту бились об заклад друг с другом, но позже – и сомневаться в этом не приходилось – появится какой-нибудь ловкач с растрепанной тетрадочкой и железным ящичком, запирающимся на замок: станет собирать ставки и объединять таких вот спорщиков в еще одно, не менее азартное состязание: состязание удачи и прозорливости. Хитрый доморощенный букмекер, точно. А что, тотализатор выходит ничем не хуже скачек, если вдуматься!

Те, кому вечно не хватает то ли силы духа, то ли наглости участвовать самому в стрелковом состязании, охотно лезут в такие вот авантюры – ровно по той же причине, по какой люди способны проиграться в карты едва ли не до последней пары сапог. И чаще всего это одни и те же люди – картежники и спорщики.

Меж тем мэр Парсонс, взобравшись на сколоченный наспех помост, оглашал открытие состязаний, уделив немало времени тому, какова личная заслуга городского совета в проведении этого состязания – и превозносил судейские качества, опыт и неподкупность маршала Хоупа. Наконец он выдал такое долгожданное:

– И позвольте объявить, дорогие жители и гости Рэд-Крик, о начале записи всех желающих. Условия с прошлого года, да и с доброго десятка лет до этого, не меняются – любой свободный мужчина, способный держать оружие и умеющий управляться с револьвером, может принять участие. Любой, кто пожелает участвовать, пройдет сперва отборочный тур…

Мальчишки протолкались поближе к помосту.

– После отборочного тура лучшие из заявившихся смогут попытать удачу в стрельбе по трем видам мишеней, после чего из участников останется ровно половина, ха-ха! Разумеется, потому что другая половина отсеется в честной борьбе, у нас законопослушный город…

– Боже, как можно так бесконечно переливать из пустого в порожнее? – поморщился Тед, и простонал, изнывая от нетерпения: – К делу, ну, к делу уже…

– Маршал Хоуп и его помощники будут следить за честностью состязания, а решение по спорным вопросам примут самые почетные горожане – Николас Грэхем, Энтони Хоуп, Эдвард Элиот и я, покорный и преданный слуга этого города и…

– Эй, мэр, давай к делу, ну! – поддержав Теда, выкрикнул кто-то из толпы. – Скажи лучше, что там с призом нынче, может, мы зря собрались вообще?

Грохнул хохот – а ребята сделали вывод, что говорил это, вероятно, один из будущих участников.

– Что же, приз имеется – и это нынче целых восемь тысяч долларов, будьте уверенны, самых настоящих, и минимум треть из них – в золоте! – объявил мэр Парсонс.

Кто-то тут же тут же нахально предположил: до десятки не дотянули, потому что часть денег разворовали заранее, не иначе! Версия эта прокатилась по толпе волной смешков, и маршал Хоуп рявкнул, призывая к тишине – неохотно, но люди отвлеклись от занимательного предположения. А мэр продолжал; о счастье – с длиной и витиеватой речью, где большей частью превозносил собственные заслуги перед городом, он уже покончил, и наконец заявил:

– Ну и последний тур, самый трудный, и выявит победителя! В случае же возникновения сложной, неясной или спорной ситуации названный мною Совет и лично маршал Хоуп могут назначить дополнительный раунд состязания или проверочное задание любому из стрелков. В общем, подробные правила перед началом каждого тура объяснит всем участвующим маршал Хоуп – записываться всем, кто рискнет пытать удачу, у него! И да славится Закон в этом городе – и слуги его! Храни Бог справедливый закон и нашу страну!

Аплодисментов, на которые мэр рассчитывал, не последовало – зато гул и гомон возросли стократно, и гул этот был оживленным и даже радостным. Ну что ж, вместо аплодисментов сойдет тоже – решил мэр. Сегодня он пребывал в хорошем настроении, надо сказать – и понятия не имел, как сильно это настроение у него изменится уже к вечеру нынешнего дня.

Постепенно из собравшегося народа принялись выходить один за другим стрелки – те, кто с самого начала рассчитывал на этот турнир.

Среди них был и спрашивавший про деньги – высокий крепкий малый в щегольской светло-бежевой шляпе и таких же сапогах – он приехал из Альбино, однако и в соседний городок попал откуда-то издалека, наверняка; вызвались и трое местных стрелков, в первых рядах – лица у обоих были чуть помятые, со следами недавно сошедшего похмелья: видимо, парни уже во всю праздновали грядущий День Благодарения. Подошел и некий седовласый тип с густыми усами – тоже приезжий, представился Сандерсом, стрелком и охотником. Чуть помедлив, присоединились двое крестьянских ребят из пригорода – обоим было немного за двадцать, лица простецкие, как и наряд – обычные ковбои, одним словом. Записались даже трое потрепанных прощелыг – недавние городские гуляки рядом с ними казались самыми примерными господами. Один из них, кажется, и был тот самый Берти, которого недавно кто-то так громко звал – во всяком случае, приятели его называли именно так. И эти трое были далеко не последними желающими. Люди тянулись и тянулись – очень скоро число записанных на отборочный тур перевалило за дюжину.

– Эй, маршал, – ближе подошел и Чень Ю, тот самый китаец. – Нам нужно поговорить.

Чень Ю был сухощав, безбород и не то, что бы стар – но морщины на его узком желтокожем лице были глубокие, как бывает у людей, переживших много бед и тревог. Узкие темные глаза под неожиданно изящно изогнутыми бровями внимательно и колко блеснули. Стрелок Ю, как его называли многие жители, был явно не в духе. Впрочем, оно и понятно – обнесли лавку семьи Чень на вполне кругленькую сумму.

– Что, Чень, ты решил записаться на турнир? – хмыкнул маршал. – Что-то раньше ты вообще никогда не проявлял интереса к нашему состязанию, помнится! Но оно и понятно – это же…

– Сперва я хотел спросить вас, мистер Хоуп, что с моей жалобой? – перебил его китаец. – Вы весь день только и делаете, что носитесь с этим турниром, но кражи-то сами себя не расследуют! Ведь пострадал не только я!

– Чень, Чень. Послушай сюда. Всему свое время – не указывай мне, что делать, будь добр. Ты живешь и торгуешь в моем городе…

– Еще скажите, что по вашей милости!

– Не моей, – Хоуп набычился. – Но по милости мэра Парсонса, если быть точным. Кто выдавал разрешение на торговлю, а? Мы, то есть мэр Парсонс, разумеется. И значит, что? Значит, не в наших интересах, чтоб ты разорился – ты же ведь платишь налоги!

– Плачу, вот именно, – китаец чуть склонил голову на бок. Сегодня Чень Ю был одет как самый обыкновенный китаец, в халат с журавлями, черно-песочный, с вышивкой; но Джейк не преминул объяснить Дэфу – вообще-то Стрелок Ю так вырядился ради ярмарки, обычно он носит такую же одежду, как и все вокруг – рубашки, жилеты, брюки, высокие ботинки или сапоги, куртку из замши… разве что вместо шляпы такую странную низкую шапочку чаще надевает, и все. Шапочка наличествовала и сейчас, впрочем – покрывала лысеющую голову торговца.

– Ну и так иди, куда шел тогда, – раздраженно уставился на настырного Ченя маршал Хоуп. Вытаращил глаза то ли гневно, то ли возмущенно – блекло-голубые, навыкате, они ему придавали сходство скорее с толстомордым окунем, чем с индюком, как подумалось Дэфу.

– Э нет, маршал Хоуп. Так не пойдет. Я остался без довольно серьезной суммы денег, а она мне нужна. Я надеялся, что моя дочь…

– Мне неинтересно, Чень. Проваливай. Как что-то узнаю, так сразу сообщу! И вообще – видишь, я занят? Ты создаешь очередь, а это ужасно невежливо.

За спиной Ченя в самом деле мялись стрелки, желающие получить из рук маршала расписку об участии в турнире, и они пока что негромко, но ворчали: Хоуп не солгал.

– Ах так? Ну что же, – Чень Ю поджал темные губы, и без того капризно изогнутые, как у всех китайцев. – Раз турнир так важен – я желаю участвовать в нем. Возможный выигрыш покроет убытки, которые я понес из-за вашей… Скажем так, невнимательности.

– Чего? – опешил Хоуп.

– Я желаю принять участие в турнире стрелков, – медленно и внятно произнес Чень. – Я имею на это право.

– Нет, Чень, так не пойдет.

– Это еще почему?

– Ты же лавочник!

– И что, у вас где-то сказано, что стрелок не имеет право быть торговцем?

– Нет, не сказано, но… я, как представитель закона, против, – хмуро буркнул Хоуп. Он начинал сердиться – щеки и шея у него побагровели, но пока что маршал все еще сдерживался.

– Я имею право. Взрослый свободный мужчина, умеющий обращаться с оружием – так говорил мэр? Мне нужны деньги. Я хочу попытать удачу. Я имею право. Или… или у вас закон только для тех, для кого вам хочется, закон?

Хоуп окончательно рассвирепел после этих слов Ченя и рявкнул так, что рядом от неожиданности едва не подпрыгнул один из хоуповских помощников:

– Нет, китаеза, я же сказал нет! Ты сейчас, черт тебя дери, или жульничать примешься, или что похуже выкинешь! Возьмешь и вовсе стрельбу откроешь с досады куда ни попадя, а? Раз тебе так нужны эти деньги, я от тебя всего, чего угодно, могу ожидать – а сорвать турнир я не дам!

И вот это маршал сделал, видимо, зря.

Привлеченная скандалом толпа загудела:

– Гляди, Чень Ю собрался на турнир!

– Ого, вот это новость!

– Да он в этом занюханном городишке и так стреляет лучше всех, кому он собрался что доказывать?

– Э, слышал – ему деньги нужны. Можно понять мужика – ограбили же!

– Хоуп, ты что, прокисшего пива перепил? Стрелок Ю на турнире – да ты в своем уме, его не записать?

– Эх-хе-е-е, сколько живу здесь – а ведь Стрелок Ю и в самом деле ни разу не участвовал!

– Хитрый, как все китайцы, вот и не участвовал… но я бы посмотрел, как он тех молодчиков разделает в первом же туре!

– Хоуп, не гневи бога – записывай, ну!