Ангел света и любви. Философский роман

Из присутствующих мужчин, никто не решался пригласить её на танец, хотя немало из них было ловеласов, которые красноречивы, пышут обаянием и несомненно очаровывают женщин. Да вот только Лили была озарена Божьим светом – это был Ангел.

Мужчины смущались того, что, даже не касаясь её, одни мысли их каждодневной жизни могли замарать её.

– Дамы и Господа, прошу минуточку внимания, – стремительно шагнув в круг зала и два раза стукнув серебряным ножичком по хрустальному фужеру, который был наполнен меньше чем наполовину изысканным красным вином, он с добротой и улыбкой обратился к гостям.

– Дорогие мои, сегодня в этот день, в этот прекрасный день, мы собрались здесь по поводу, – и, показав правой рукой на Лили, с теплотой и нежностью проговорил, и даже немного в его глазах и в глазах его жены блеснули слёзы любви и радости, – по поводу Дня рождения – совершеннолетия моей дочери Лилии.

Весь зал расплылся в улыбках и заполнился громкими овациями. Отец подошёл к Лили. Взяв её за левую руку, тем самым выражая своё уважение, он помог ей встать. Взяв её за вторую руку, притянул как можно ближе к себе. Она смотрела в глаза отца и на её глазах наворачивались слёзы. Как бы тщательно она не старалась их скрыть, всё было тщетно, слёзы побежали по её щекам, тем самым приводя гостей в ещё больший восторг от её нежности и женственности.

Как кто – то из зала сказал:

– Её красоту слезами не испортить, с каждой слезинкой она становиться ещё прекрасней.

И все понимающе в ответ кивнули головой.

– Милое дитя, моя доченька, с момента твоего появления на свет я мысленно каждый раз оттягивал этот день, мне так не хотелось, чтобы ты взрослела, мой Ангел. В восемнадцать лет у тебя появляется полное право на самостоятельные шаги твоей жизни. Даже если, допустим, дорогая моя, ты надумаешь куда – то уехать, мы будем не в силах тебя остановить. Это твоё решение, твоя жизнь и мы всегда положительно будем относиться к твоим решениям, желаниям, ведь мы верим в тебя, мы вложили в тебя с мамой свои души, не разу не сожалея об этом, ты наш Ангел! Лилия, ты очень умная, добрая, воспитанная в заботе и любви, и я знаю, что все эти качества ты передашь своему потомству, поэтому мы с мамой не переживаем за тебя. Мы знаем, что ты всегда будешь поступать правильно. Даже, доченька, – он взял её двумя руками за плечи и с уверенностью в голосе сказал, – Если ты когда – нибудь ошибёшься, а от этого никто не застрахован, в этом нет ничего страшного. Помни: мы с мамой всегда рядом, всегда поможем и подержим, помни, дорогая, – и, прижав её к себе, стал крепко обнимать.

Все захлопали, некоторые даже дамы прослезились.

– Дорогая, предоставляю слово тебе, – сказал жене, и встал рядом с Лили, лицом к гостям.

– Милая моя, я полностью согласна с тем, что сказал твой отец и хочу добавить лишь одно. Всегда слушай только своё сердце, думая не только умом. Жить одной логикой очень сложно, потому давай узды правления и своему сердцу, ведь мы напрямую сердцем связаны с Богом, а он всегда, доченька, даст тебе правильный ответ. Я люблю тебя. – и, поцеловав её в щёчку, встала с другой стороны от неё.

– Лили, – отец взял её за руку, а второй рукой провёл по залу, – Все эти люди – наши друзья и хорошие знакомые. И у тебя, за столько лет есть возможность с ними познакомиться, поговорить ну и… – приподняв палец к вверху, он лукаво заулыбался и сквозь смех выпалил, – присмотреть себе кавалера.

Все засмеялись и стали хлопать и кричать.

– Поздравляем! Поздравляем тебя Лилия!

Эмоциям Лили не было предела, и она тоже стала в такт остальных хлопать в ладоши. Вдруг одна из гостей – Баронесса Антуанетта направилась к Лили с большим букетом белых хризантем, количество которых составляло ровно восемнадцать штук. Столько, сколько исполнилось имениннице. Она решительно подошла к ней и, улыбаясь, в двух руках протянула Лили букет с хризантемами:

– Поздравляю дорогая, ты и вправду прекрасна.

– Спасибо. – улыбаясь ответила она.

– Меня зовут Баронесса Антуанетта, я близкая подруга вашей семьи, вот уже тридцать лет, так что я знала твоих родителей задолго до твоего рождения.

Лили молча улыбнулась. Не каждый решился последовать примеру Баронессы, поэтому они наблюдали со стороны за всем происходящим.

– Прошу прощения, Антуанет, хочу пригласить свою дочь на танец, – сказал, подмигивая, на что Антуанет кивнула ему головой.

– Сударыня Вы не против? – отец протянул левую руку ладонью вверх к дочери, при этом поклонившись перед ней.

– Конечно нет, – мило улыбнувшись, Лили подала руку отцу в ответ.

– Посмотрите Антуанет, как сударыня мила – мне кажется, если её выпустить в свет, её разорвут.

– Ну прекратите, что уж Вы! Прям так разорвут, – фыркнув на Дорети жену адвоката Бурански.

Антуанет с первой встречи Лили почувствовала в ней родную душу. Так как у неё не было своих детей, к ней её душа расположилась, как к родной.

– Да я же не в буквальном смысле! Отчего же Вас, сударыня, так задело, – с возмущением проговорила она, – на что Антуанет ответа не дала, только молча взглянула на неё, а затем поспешно направилась в дамскую комнату якобы носик припудрить.

Я в дамскую комнату носик припудрить

– Сударыня, я надеюсь, Вас не оскорбила своими речами? – с искренним сожалением спросила она.

– Нет, что Вы, Дорети нисколько! Никаких обид. Возможно, Вы посчитали моё поведение странным, я понимаю Вас. Дело в том, что я сегодня плохо спала, почти всю ночь мучила мигрень.

– Ах, Вы уж простите меня Антуанет…

– Да ну что Вы, попусту переживаете, всё хорошо. Надо было дома остаться, но я изволила явиться, ведь такое раз в жизни бывает!

– Конечно, Вы правы, да и думаю, что Вы не простили бы себе потом…

– Да, я думаю довольно об этом, прошу меня извинить, мне нужно выйти.

– Да, да конечно… конечно, – с непониманием и недоумением ответила Дорети.

Дорети, сударыня тридцати пяти лет, замужем за адвокатом Бурански уже как тринадцать лет. Своих детей у них нет, но она плодотворно участвует в пансионате красного креста. Очень любит детей, помогает им, чем может – материально, продуктами, вниманием, заботой и чуткостью. Приходит раним утром, вставая ещё до пения петухов, поцеловав мужа, взяв продукты, сладости, которые она весь вечер прошлого дня выпекала сама, игрушки, которые в то время были в дефиците, и делались из подручного материала – там и солома принимала участие, смола, ткань и многое другое. Дорети росла в хозяйственной семье и ремеслу выпекать, готовить, доить и даже строить она была обучена с малых лет. С адвокатом Бурански она познакомилась на местном рынке, когда помогала родителям продавать продовольствия их собственного хозяйства. Бурански сразу обратил внимание на Дорети, она девка видная. Он купил у них молока, мяса, и с тех пор стал каждый день приезжать и что – нибудь у них покупать из продуктов. После стал дарить Дорети подарки, и спустя три месяца Дорети стала сударыней Бурански.

Бурански высокий, темноволосый, сероглазый, худощавого телосложения, с белыми зубами, нос к кончику заострён, губы полные и круглый год его лицо покрыто вдвойне лёгкой щетиной, которая тем самым подчёркивает его скулы и обаятельную улыбку. Когда смотришь на него со стороны, кажется, что в нём нет ничего примечательного, но, стоит с ним пообщаться пару минут, как ты понимаешь, что его красота раскрывается в минуты общения с ним, а его величие души спасёт тебя от хмурых дней. Именно его душа осветила Дорети, ведь он всегда мил, вежлив, добр. Если люди грубят ему, то он отвечает на это с улыбкой. В Дорети же он увидел своё отражение, он увидел, что она не такая как все, она добрая, нежная, не высокого роста, с рыжими густыми волосами. Большие, откровенные зелёные глаза, округлая форма лица, усеянная веснушками, маленький носик, светлые бровки, что широкообразной дугой расположились вольно над её глазами, длинные и светлые ресницы, широкие бёдра, покатые плечи, не большая грудь, которая заметно подчёркнута. Она, как солнышко, и говорит, иногда даже не подумав о том, что тем самым может обидеть человека – просто прямолинейна. То, что видит и слышит, о том и говорит, но очень переживает, если тем самым кого то огорчила или обидела. Она прекрасная хранительница очага. Сам Бурански всегда шуткой говорил: на мою Дорети указал сам Бог, она мой Ангел, теперь в моём сердце всегда царит тепло, уют, любовь и покой, мы гармонируем, – и после всех сказанных слов, он смеялся.

Это действительно так, Дорети тоже благодарна Богу за Бурански, ведь до него она не знала, что такое любовь. О нём же она всегда говорит так: он есть всё в моей жизни, рядом с ним я хочу жить, творить, создавать и просто быть, чтобы он был счастлив. Они действительно созданы друг для друга, быть вместе – это желание их сердец.

Бурански был одним из немногих близких друзей семьи, но и ему было не дозволено лицезреть маленькую Лили, хоть родители и доверяли ему.

Как – то Бурански помог отцу Лили выиграть дело и оставить поместье, в котором в данный момент и проживает чета. Хавьер, отец Лили, был весьма благодарен Бурански. Отблагодарив его по особенному, подарив ему домик у озера и золотой перстень, тем самым он охарактеризовал свою дружбу и позволение стать близким, то – есть, так сказать, родственником не по крови, а по плоти, по духу, своего рода. Хавьер увидел в Бурански искренность помогать людям, при этом придерживаясь профессиональных качеств. И о нём он говорит: при встрече с Бурански в душе возрождаются из пепла идеи, которые давно были погребены под вуалью печалей… м м м его улыбка растопит самое чёрствое сердце скряги. Несмотря на свою насыщенную жизнь, Хавьер временами был угрюм, был затворником, на него часто нападала хандра, он часами и днями бывало проживал в своём кабинете. Он не родился таким, он стал таким, и всё же пытался понять, для чего он живёт и в чём смысл его жизни. Он думал, у него есть всё, о чём можно мечтать. Любящая семья, деньги, забота, только вот ему не хватало свободы. Он с детства мечтал быть моряком, плавать там, где душе будет угодно, бороздить воды морские и Бурански его прекрасно понимал. Только перед ним он открывал просторы своей души, на что Бурански отвечал взаимностью. Он с ним не один час выкуривал сигары, пил кофе и своими фантазиями раскрывали ход событий, которым не суждено было сбыться никогда, по крайней мере так он думал на тот момент.

Когда то давно отец Хавьера за несколько дней до смерти наследовал всё ему и взял с него слово и обязательства, что тот продолжит их семейный бизнес здесь на земле, не в море, не в небе его носить, как в поле ветром не будет так – как он считал, что это несерьёзно. И он стиснув зубы, жав кулаки, с комком в горле обиды и полными глазами слёз. Дал отцу слово, что их семейный бизнес будет всегда процветать и передаваться из поколения в поколение. Но однажды – это случилось, однажды, произошёл сбой в душе и мыслях, словно лишившись рассудка, потеряв контроль над происходящим, он не задумываясь решил продать всё и отправится в море, роспись лишь успел поставить на продаже поместья, потом будто что – то стукнуло ему в голову и мысли заполнили просторы его мозга, разум включился и Хавьер понял, что он поддался своим желаниям. А как же обещание отцу подумал он. И контракт по продаже семейного бизнеса был приостановлен, но мешала одна закорючка – его роспись, которая красовалась и тем самым подтверждала, что поместье продано, как он не уговаривал Брюса о расторжении контракта, Брюс коллекционер поместий, домов, садов ну и всего прочего и тому подобного, Брюс ухватился за дом Хавьера зубами, вот здесь и появился Бурански, молодой, юный – Бурански в жизни Хавьера. Его помощь в тот день была бесценна, так – как Хавьер был подавлен, растоптан суждениями самого себя. Бурански вытянул его из этого болота, оставив за ним не только поместье, но и надежду, надежду на лучшее, любовь к жизни и к самому себе. Хавьер не блистал красотой, его взгляд был холодным, как сталь. Серьёзным, вдумчивым того требовала работа и не сбывшиеся мечты. Когда Бурански спросил, почему он всегда такой серьёзный, он ответил: Не уж то я должен быть похож на клоуна, всегда смеяться и веселить других… просто я такой… я в постоянном напряжении, иногда я мечтаю о том, чтобы расслабиться, только вот положение не позволяет. Хотя, знаешь, если бы я был моряком и слился в единое с морем тогда пожалуй моя душа была бы довольна и это удовольствие отражалось бы в моих глазах и вырисовывалось узорами счастья по всему моему лицу. На что Бурански ему ответил: Тебе не обязательно быть моряком, чтобы это отражалось на твоём лице,, достаточно просто полюбить и твоя душа станнит свободной, любовь она исцелит, придаст сил и ты почувствуешь, как крылья вырастут у тебя за спиной и тогда лети осуществляй свои мечты. Этот ответ поразил Хавьера за столько лет, он впервые улыбнулся. Он встретил человека, который приоткрыл для него занавес, он говорил с ним о любви, поскольку отец Хавьера говорил с ним всегда о построении и развитии семейного бизнеса, решал за него, ставил цели за него, говорил, как и что надо делать. И когда, он женился и родилась Лили, он сказал, что никогда не будет вмешиваться в её жизнь, тем самым закрыв её от всех, желая сохранить её сердце чистым. Теперь, он готов открыть пред дочерью двери, неизведанного мира, полного тайн, он даёт Лили возможность быть самой собой и выбрать путь жизни самой.

В танце раскрывалась вся любовь отца к дочери.

– Ну вот Лилия ты и выросла, я тебя попрошу зная, что жизнь проста, но не легка и что уготовано тебе судьбой, одному Богу известно, только оставайся всегда такой, я знаю, что неизведан путь только ты не гасни.

– Я знаю Пап, всё будет хорошо.

На самом деле ей было не много страшно, но перед отцом она старалась держаться храбро.

– Дорогая, посмотри сколько гостей, знакомься, купайся в их внимании ты этого достойна.

– Пап Вы меня балуете.

– А почему бы и нет, ступай Лили и не бойся ни кого и ничего.

Она мило улыбнулась не сказав не слова. И направилась к столу с угощениями. Стол длинный, метра четыре резной, из красного дерева. Устлан белой скатертью с жёлта – красными цветами, он ломился от всяких вкусностей, выпивка лилась рекой. Стол ломился, гости были довольны.

Лили было только уселась за стол, как на пороге зала мелькнула фигура мужчины и тут же скользнул в толпу, она успела незримо обхватить его взглядом, обратила своё внимание на него, она не зря – это Марк Де Лакруа сын Герцога Гейна.