Двери лабиринта

– Вот давайте вместе и поужинаем. А то одному не очень приятно есть.

– Хорошо. – наконец соглашается она.

Я кладу приборы на стол. С виду она кажется очень хорошим человеком, надеюсь так и есть. Но все равно жалко, что Веронике пришлось уйти. Я уже привык к ней. Теперь буду привыкать к Надежде. Тем временем она накладывает ужин – запеченная рыба и рис. Большую часть ужина мы молчали, лишь иногда спрашивая о чем-то, чтобы побольше узнать друг о друге. Оказалось, что ей сорок семь лет, у нее сын, но внуков пока нет. Сын собирается жениться в следующем году, поэтому она и решилась на такую работу, чтобы денег заработать и помочь сыну. Хорошая женщина.

После ужина, она убирает со стола, наводит порядок на кухне и уезжает домой. Я остаюсь один. Зато теперь есть время обдумать все, что я узнал. Интересно, когда приедет отец? Я ведь даже не спросил у Надежды об этом. Ладно, спрошу завтра. Я иду к себе в комнату. Блин, я же оставил свои вещи внизу. Приходится снова спускаться вниз, чтобы распаковать сумку. Я бросаю вещи в стирку, а сам иду в душ, чтобы смыть с себя усталость после дороги. Чтобы освежиться.

После душа очень хорошо и думается тоже хорошо. Я ложусь на кровать. Расскажет ли отец мне правду? Я надеюсь. Что же сделал такое дедушка, что моя мама его ненавидела? Неужели из-за этого между дедом и отцом были натянутые отношения? Жива ли мама? Я думаю да. Если бы она умерла тогда, то отец, наверное, не стал бы от меня это скрывать. Зачем ему это? Но с другой стороны, если она жива, ему тоже не зачем скрывать это от меня. Или может, она в таком состоянии, что папа не хотел, чтобы я видел ее такой? Но ведь я уже вырос, я все понимаю, я все приму, почему он продолжает отмалчиваться и игнорировать мои вопросы?

Я засыпаю. Ночью я просыпаюсь от какого-то шума. Что это было? Как будто что-то упало или мне показалось? Я встаю с кровати, беру телефон с тумбочки на всякий случай, хотя и сам не знаю на какой такой случай. Я медленно открываю дверь, чтобы посмотреть, может что-то в коридоре. Мои глаза привыкли к темноте, и я вижу, что в коридоре все спокойно, все на своем месте. А что если вор забрался в дом? Но ведь у нас же сигнализация стоит. Может он как-то ее выключил? Позвонить в полицию? А вдруг мне просто послышалось, и никого в доме нет? А может это отец вернулся из командировки? Столько вопросов, а спрашивать некого.

Я осторожно выхожу в коридор. Надо бы что-нибудь взять, чем можно защититься на всякий случай. Но пока под руку ничего не попадается, и я просто продолжаю идти по коридору. Я захожу в комнату отца, проверяю, но там пусто. Я решаю спуститься вниз, может там просто что-то упало. Спустившись, я включаю свет. Но там все в порядке, все на своем месте, нет ничего подозрительного. То же самое и на кухне. Наверное, просто показалось.

Я выключаю везде свет и возвращаюсь в свою комнату. Закрыв дверь, я разворачиваюсь, чтобы пойти и лечь на кровать, но вместо этого вижу, что нахожусь в больничной палате. Ярко светит солнце в окно. Я осматриваюсь. Как я тут вообще оказался? Хотя какая разница. Палата явно не простая. Все максимально приближено к обычной комнате, кроме дорогой больничной кровати и оборудования. Значит, это палата для вип клиентов. На койке кто-то лежит. Я решаю подойти ближе.

Я подхожу вплотную. На кровати лежит девушка, лет двадцати пяти примерно. Она в бессознательном состоянии. К ней подключены разные приборы, какие-то трубки. Ее глаза закрыты, она лежит бледная, совсем без движения, и только прибор, показывающий биение сердца, доказывает, что она живая. Есть что-то в ней знакомое, но что я не могу понять. Вдруг порыв ветра открывает окно. Ветер тут же начинает хозяйничать в комнате. Я иду к окну и закрываю его, пока ветер совсем тут не поселился. Но как только я закрываю его, меня охватывает ощущение, что кто-то смотрит на меня сзади. Становится жутко, и мурашки сразу же дают о себе знать. Я медленно поворачиваюсь и вижу, что девушка уже не лежит, а сидит на кровати и смотрит на меня. Я просто цепенею от ужаса. Кто она такая? Я вроде бы вижу ее лицо, но никак не могу разглядеть. И вдруг мое сердце просто пропускает удар. Только что девушка сидела на кровати и в следующую секунду она оказывается прямо передо мной. Она смотрит мне прямо в глаза. Мне хочется просто закричать от страха, оттолкнуть ее и убежать. Но все мое тело словно парализовало.

Что делать? Бежать – ноги не слушаются. Кричать – голос куда-то пропал. Смотреть ей прямо в глаза очень страшно, но отвести взгляд еще страшнее.

– Ты! – говорит она странным глубоким голосом. – Это ты! – я просто стою, смотрю на нее и продолжаю молчать. – Ты соврал мне! – хоть ее голос и звучит жутковато, но он почему-то кажется мне знакомым. Где-то я его уже слышал. – Ты соврал мне! Ты обещал, что будешь меня искать! Что обязательно меня найдешь! Но ты соврал мне!

– Маргарита? – я наконец понимаю, кто стоит передо мной. Но она так сильно изменилась, она выглядит словно призрак, такая же бледная и ужасающая, только не просвечивается. Меня, наконец, отпускает страх. Напряжение, парализовавшее мое тело, тут же уходит. – Это ты?

– Да! Почему ты меня не искал?

– Я искал тебя! Но я не смог найти. Прости. Я ведь ничего не знаю о тебе. Я не знаю твою фамилию, я не знаю где ты жила все это время. Я не знаю ничего. Поэтому я не смог найти тебя. Прости.

– Я так ждала тебя. – голос ее перестает быть жутким, он снова становится таким каким я его помню. Сама она тоже меняется, теперь я вижу, что это Маргарита, теперь я могу ее узнать в этой девушке. – Я ждала тебя, а ты не пришел. Ты был моей единственной надеждой. Последней надеждой на спасение.

– Прости. Я виноват. Правда, прости меня.

– Уже поздно. Слишком поздно.

– В смысле поздно? – меня охватывает паника. Что же случилось?

– Ты не успел спасти меня.

– Но ведь я же здесь. Я пришел.

– Поздно. – она поворачивает голову в сторону больничной кровати, на которой она лежала. Я делаю то же самое и вижу, что она все так же лежит на ней. Я поворачиваю голову обратно – она стоит прямо передо мной. Как она может быть в двух местах сразу? Я снова смотрю в сторону кровати и вижу, что аппарат показывает, что ее сердце больше не бьется. Умерла? Тогда кто стоит прямо передо мной? Призрак? Я медленно возвращаю взгляд с кровати на Маргариту, что стоит передо мной. Она смотрит на меня печально и потерянно. Я просто не знаю, что сказать. Но я должен.

– Прости, что я не пришел. Прости за то, что не успел. Прости, что не спас тебя. – я действительно виноват. Я так зациклился на поисках мамы, что совсем перестал переживать за Маргариту. Да, я мало что мог сделать. Но я почти и не пытался.

– Это ты прости меня. – вдруг отвечает она.

– За что? – только и успеваю я спросить, как вокруг все исчезает, поглощаясь тьмой. – За что? – спрашиваю я пустоту своей комнаты. Я сижу на своей кровати. Я весь мокрый от пота. – Кошмар? – спрашиваю я то ли сам себя, то ли снова у своей комнаты.

Что мне теперь делать? Это просто сон? Кошмар? Или мне, правда, приснился призрак Маргариты? Что с ней? Где она сейчас? Или я зря беспокоюсь и она действительно просто плод моего больного воображения? Я не знаю. Я ничего не знаю. Да и что я могу сделать, если я ничего не знаю? Переживание постепенно уходит. Я начинаю снова засыпать.

Снова шум. Тишина. Я слишком устал и хочу спать, поэтому никак не реагирую и продолжаю дремать. Медленно погружаясь в сон, я начинаю видеть какие-то яркие, быстроменяющиеся картинки. Сквозь дрему я слышу чьи-то шаги в коридоре. Но я совсем не пугаюсь, мне так спокойно и хорошо. Слышу, как дверь открывается и закрывается, затем все стихает. Я продолжаю дремать, и мне кажется, что это все мне снится. Снова открывается и закрывается дверь, шаги в коридоре. Затем шаги по лестнице, они стихают. Стоп! Я резко просыпаюсь и встаю с кровати. Это, наверное, отец приехал с командировки. Почему он снова уходит? Надо его срочно догнать.

Я быстро встаю с кровати, выбегаю из комнаты и слышу, как закрывается входная дверь. Я быстро спускаюсь вниз по лестнице и бегу на улицу. Оказавшись на улице, я вижу, как машина отца выезжает из ворот. Я бегу за ней босиком прямо по земле, но я не успеваю. Он уезжает. Куда он уехал? Надолго ли? Я стою посреди дороги за воротами нашего дома. Надо возвращаться, на улице чуть-чуть прохладно. Солнце уже собирается выходить из-за горизонта.

Я возвращаюсь в дом, иду в душ. Переодевшись, я спускаюсь вниз, потому что спать уже неохота. На кухне я жарю себе яичницу, чтобы позавтракать. Зачем он приезжал? Куда поехал? Почему не остался? Может опять что-то случилось? Когда он вернется? Аппетита нет, но есть надо. Доев яичницу, я наливаю себе кофе. Может он поехал на работу? Или может опять в командировку? А что если он снова поехал в ту больницу?

Я отпиваю глоток кофе и продолжаю думать. Неужели у него ничего не осталось от мамы? Ведь если судить по рассказам, он ее любил. И я думаю, что очень сильно любил. Он должен был что-то оставить. И наверняка где-то прячет, где я не смогу найти. Но где? В офисе? Точно нет. Я уверен, что это точно где-то в доме. Возможно даже, что это что-то где-то на самом видном месте, поэтому я и не замечаю. Что же это может быть? Я отпиваю еще один глоток. Думай, думай Платон. Что-то точно должно быть. Еще один глоток. Где? Вряд ли в комнате. Он там редко бывает. Все-таки, скорее всего это может находиться только в его кабинете. Он там постоянно сидит. Да, точно в кабинете.

Я допиваю кофе, ставлю бокал в раковину и иду наверх, в кабинет отца. Я захожу внутрь и включаю свет. Осматриваюсь. Вроде бы ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Я стараюсь смотреть внимательнее. Что же это? Он же не может постоянно это прятать и постоянно доставать обратно. Это должно быть в быстром доступе. Наверное, где-то в районе стола. Так, надо попробовать посмотреть его глазами. Я прохожу и сажусь за стол. Но на столе нет ничего особенного. Я заново осматриваю в ящиках, в которых уже много раз смотрел. Ничего. Одни документы и больше нет ничего. Я снова смотрю на стол. Светильник, органайзер с карандашами и ручками, ежедневник, документы, фотография, ноутбук, часы. Так стоп. Фотография. Только сейчас мне показалось странным, что он поставил свою фотографию на рабочий стол. Зачем? Зачем ему смотреть на свою фотографию за работой? Мне кажется, что это немного странно. Хотя с другой стороны, может она напоминает ему о тех временах. Наверное, так и есть. Больше нет ничего.

Так ничего и не найдя, я встаю из-за стола и иду к двери. Но я останавливаюсь. Все-таки эта фотография кажется немного странной. Точно, я ведь смотрел все фото с обратной стороны из того времени. А ведь эта фотография как раз на пляже в том городке. Там может быть что-то написано. Как я сразу не додумался? Я беру в руки рамку, переворачиваю и открываю ее, чтобы достать фото. Но когда я убираю заднюю часть рамки, то мне словно током прошибает от того, что я вижу. Фотография была согнута. И сейчас я видел согнутую часть фото. Нет, не может этого быть. Как так? Я достаю фотографию и выпрямляю. Отец стоит на берегу океана, он улыбается и смотрит не вдаль, как я думал раньше. Он смотрит на Маргариту! На ту самую Маргариту, что столько дней снилась мне. И она смотрит на него и улыбается ему в ответ. Значит, Маргарита – моя мама?

Глава семнадцатая

***

Он стоит в комнате и смотрит на спящего сына. А я стою и наблюдаю, как он любуется ребенком. Он так счастлив. Значит, он все узнал. И о Кирилле он видимо тоже знает. Он злится? Зачем он пришел? Забрать Платошу? Нет, я ему не позволю. Марк подходит к Платону ближе, наклоняется и целует его спящего. И мне стало так приятно на душе, словно в мой бокал с молоком добавили мед. После того как он поцеловал своего сына, он отходит от него и поворачивается лицом ко мне. Он смотрит на меня, я на него. Он словно ждет, что я что-то скажу ему. Но я продолжаю молчать и ждать его слов.

– Почему? – спрашивает он меня.

– Что «почему»? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Почему ты это сделала?

– Что сделала? – я, как могу, оттягиваю разговор. Я боюсь.

– Хватит. Хватит уже уходить от ответа и строить из себя дурочку. Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Зачем ты врала мне?

– Потому что так будет лучше.

– Для кого?

– Для всех.

– Не надо за меня решать. И за моего сына тоже. Я имею такое же право на него, как и ты.

– Прости.

– За что ты просишь прощения?

– Прости, что соврала.

– Я уже давно тебя простил. И ты меня тоже прости.

– За что? – его вопрос вводит меня в ступор.

– Видимо есть за что, раз ты решила скрыть от меня сына. Скажи, почему ты это сделала? Даже если ты меня разлюбила, ты должна была сказать, что это мой сын.

– Дело не в тебе.