Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

«Здравствуйте, господин президент», – громко сказал Клей, резким взмахом руки заставив замолчать тех, кто находился вместе с ним в центре управления.

«Как дела?» – спросил Кеннеди спокойным голосом.

Все под контролем, ответил Клей. «У нас десять танков на контрольно-пропускном пункте «Чарли», у русских тоже десять танков. Теперь мы сравнялись».

В это время помощник передал генералу Клею записку.

«Господин президент, ситуация изменилась. Мне только что сказали, что русские подогнали еще двадцать танков, ровно столько, сколько у нас есть в Берлине. Так что мы направим к «Чарли» оставшиеся двадцать танков. Не волнуйтесь, господин президент. У нас одинаковое количество танков. Это лишний раз доказывает, что они ничего не собираются делать», – сказал Клей.

Президент умел считать. Если Советы продолжат направлять танки к КПП, Клею будет нечем ответить и, значит, силы будут неравными. Кеннеди оглядел тревожные лица своих советников, которые испугались, что дело выходит из-под контроля. Президент положил ноги на стол, пытаясь этим показать, что сохраняет спокойствие.

«Ладно, ничего страшного. Не теряйте самообладания», – сказал Кеннеди Клею.

«Господин президент, – ответил Клей с присущей ему прямотой, – с нервами у нас все в порядке. Нас больше волнует, как с нервами у ваших советников в Вашингтоне».

Прошло полвека с возведения Берлинской стены, появившейся в середине первого года президентства Кеннеди, но только сейчас мы получили доступ к личной переписке, рассказам и недавно рассекреченным документам в США, Германии и России, дающим возможность более уверенно рассказать о силах, сформировавших исторические события в 1961 году. Эта повесть подобна большинству эпических драм о времени (календарный год), месте (Берлин и мировые столицы, повлиявшие на его судьбу) и, главное, о людях.

И немного об отношениях между двумя масштабными личностями своего времени, столь непохожими во всех проявлениях, преследовавшими разные цели, Джоном Ф. Кеннеди и Никитой Хрущевым.

Кеннеди вышел на мировую арену в январе 1961 года после победы, одержанной самым незначительным большинством с 1916 года, придя на смену президенту-республиканцу Дуайту Дэвиду Эйзенхауэру, который был у власти два срока и которого Кеннеди обвинил в том, что он позволил советским коммунистам приблизиться к США в военном и экономическом отношении. Кеннеди был самым молодым президентом в истории Соединенных Штатов, сорокатрехлетний сын мультимиллионера, выдвинутый своим чрезвычайно амбициозным отцом, любимый старший сын которого, Джозеф-младший, погиб на войне. Новый президент, красивый, харизматичный мужчина, блестящий оратор, страдал многими болезнями, от болезни Аддисона до радикулита и постоянных болей в позвоночнике. Хотя Кеннеди выглядел уверенным в себе человеком, на самом деле он совершенно не понимал, как вести себя с Советами. Он хотел быть великим президентом, таким как Авраам Линкольн и Франклин Делано Рузвельт, но его волновало, что именно война дала шанс Линкольну и Рузвельту занять свое место в истории. Он понимал, что в 1960-х годах война будет ядерной.

Зачастую первый год президентства может быть весьма опасным, даже для более опытного президента, чем был Кеннеди, поскольку все проблемы находящегося в сложном положении мира переходят от старой администрации к новой. В течение первых пяти месяцев нахождения у власти Кеннеди вынес несколько ударов, которые сам же и инициировал, от неправильных действий в заливе Свиней до Венского саммита, где, по его собственным словам, Хрущев отколошматил его и держался с ним грубо. Однако нигде ставки не были выше, чем в Берлине, главной арене состязания между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Хрущев отличался от Кеннеди и темпераментом, и воспитанием. Шестидесятисемилетний внук крепостного крестьянина и сын шахтера был импульсивен там, где Кеннеди проявлял нерешительность, и высокопарен там, где Кеннеди был сдержанным. Его настроение менялось от глубоко сидевшей в нем неуверенности человека, обучившегося грамоте только в двадцать лет, до самоуверенности человека, который, несмотря на все препятствия, расчистил себе путь к власти, не гнушаясь никакими методами. В 1961 году Хрущев, замешанный в преступлениях своего наставника Иосифа Сталина и отрекшийся от Сталина после его смерти, колебался между интуицией, говорившей о необходимости реформ и улучшения отношений с Западом, и привычкой к авторитаризму и конфронтации. Он был убежден, что сможет наилучшим образом продвигать интересы Советского Союза путем мирного сосуществования и соревнования с Западом, и в то же время испытывал сильное давление тех, кто стремился к обострению отношений с Вашингтоном, и тех, кто требовал любым путем остановить отток беженцев, который мог привести к уничтожению Восточной Германии.

За период, прошедший с основания восточногерманского государства в 1949 году до 1961 года, страну покинуло 2,8 миллиона человек. С учетом тех, кто сбежал из советской зоны оккупации в период с 1945 по 1949 год, эта цифра приближалась к 4 миллионам. В результате массового бегства страна лишилась самых талантливых и энергичных людей.

Кроме того, 1961 год начался для Хрущева с гонки со временем за собственное спасение. В октябре должен был состояться решающий съезд коммунистической партии, и у него были все причины бояться, что противники свергнут его, если он к тому времени не сможет должным образом уладить берлинский вопрос. Когда на встрече в Вене Хрущев сказал Кеннеди, что Берлин является «самым опасным местом в мире», он имел в виду, что там скорее, чем где-либо, может вспыхнуть ядерная война. Хрущев понимал, что, если он не сумеет грамотно решить берлинский вопрос, соперники в Москве уничтожат его.

Соревнование между Хрущевым и Кеннеди при поддержке главных немецких деятелей было таким же напряженным, как неравная борьба между восточногерманским лидером Вальтером Ульбрихтом со слабеющей страной с населением 17 миллионов человек и западногерманским канцлером Конрадом Аденауэром со стремительно набирающей экономическую мощь страной с населением 60 миллионов человек.

Для Ульбрихта этот год имел даже более важное значение, чем для Кеннеди и Хрущева. Так называемая Германская Демократическая Республика, как официально именовалась Восточная Германия, была делом его жизни, и в свои шестьдесят семь лет он понимал, что она неуклонно движется к экономическому и политическому краху, а спасти ее может только радикальное средство. Чем сильнее была опасность, тем энергичнее он интриговал, чтобы предотвратить ее. Кремль боялся, что крах Восточной Германии отзовется на Советской империи, и Ульбрихт, пользуясь этим, усиливал давление на Москву пропорционально растущей нестабильности своей страны.

Первый и единственный канцлер Западной Германии, Конрад Аденауэр в свои восемьдесят пять лет одновременно вел войну против собственной смерти и своего политического противника Вилли Брандта, бургомистра Западного Берлина. На сентябрьских выборах главным противником Аденауэра была социал-демократическая партия Брандта, стремившаяся взять в свои руки управление страной. Однако Аденауэр считал, что наибольшую угрозу для его свободной, демократической Западной Германии представляет сам президент Кеннеди.

К 1961 году Аденауэр, казалось бы, обеспечил себе место в истории, поскольку возродил Западную Германию, подобно фениксу, из пепла Третьего рейха. Тем не менее Кеннеди считал, что не стоит тратить силы на того, на кого слишком полагались его предшественники из-за более тесных отношений с Москвой. Аденауэр, в свою очередь, опасался, что у Кеннеди не хватит силы воли и мужества, чтобы противостоять Советам в этот, как он считал, решающий год.

Книга «Берлин 1961» состоит из трех частей.

Первая часть, «Игроки», представляет четырех главных героев: Хрущева, Кеннеди, Ульбрихта и Аденауэра, всех их в течение года объединяет Берлин, который играет главную роль в их стремлениях и страхах. Первые главы рассказывают об их стремлении к соперничеству и событиях, которые готовят почву для последующей драмы. Проведя первую ночь в бывшей спальне Линкольна, Кеннеди наутро узнает, что Хрущев освободил двух американских летчиков, сидевших в советской тюрьме, и с этого момента обман и непонимание со стороны обоих лидеров составляют основу сюжета. Тем временем Ульбрихт пытается заставить Хрущева принять крутые меры в Берлине, а Аденауэр ведет переговоры с новым американским президентом, которому не доверяет.

Во второй части, «Собирается буря», Кеннеди спотыкается, предприняв неудачную попытку свергнуть Кастро, и видит возможность восстановить утраченные позиции путем наращивания вооружения и переговоров с Хрущевым. Растущий поток беженцев из Восточной Германии заставляет Ульбрихта с удвоенной энергией добиваться закрытия берлинской границы. Во время венской встречи отличавшийся непостоянством Хрущев, то обхаживая Кеннеди, то подвергая его резкой критике, выдвигает новый ультиматум и сетует, что противник продемонстрировал слабость. Собственные ошибки приводят Кеннеди в уныние, и он пытается найти способ доказать Хрущеву, что тот ошибается в оценке американского президента.

«Проба сил» – третья и последняя часть книги. В ней рассказывается о крайнем возбуждении в Вашингтоне и решениях в Москве, которые приводят к невероятной ночной операции по закрытию границы 13 августа и ее драматическим последствиям. Кеннеди чувствует облегчение и надеется, что теперь с Советами, решившими вопрос с восточногерманскими беженцами, будет проще договориться. Однако очень быстро он понимает, что слишком высоко оценил потенциальную выгоду от Берлинской стены. Десятки жителей Берлина предпринимают отчаянные попытки сбежать на Запад, некоторые со смертельным исходом. Кризис усиливается, поскольку, пока Вашингтон обсуждает, как лучше вести и выиграть ядерную войну, Москва отправляет танки на границу, и мир ждет, затаив дыхание, – это повторится через год, когда события в Берлине 1961 года приведут к Карибскому кризису[2 - В США Карибский кризис называют Кубинским ракетным кризисом.].

В книге приведены небольшие рассказы о жителях Берлина, невольно сыгравших роль в решающие моменты холодной войны; об оставшейся в живых женщине, неоднократно изнасилованной советскими солдатами, которая делится своей историей с людьми, желающими забыть о прошлом; о фермере, которого за несогласие с коллективизацией посадили в тюрьму; о девушке-инженере, чей побег на Запад заканчивается победой в конкурсе «Мисс Вселенная»; о восточногерманском солдате, чья фотография, запечатлевшая его прыжок к свободе через колючую проволоку с винтовкой в руке, стала символом свободы; о портном, который был расстрелян, когда плыл к свободе, первой жертве восточногерманских солдат, получивших приказ стрелять на поражение в потенциальных беглецов.

Насколько в начале 1961 года невероятным казалось, что политическая система возведет стену, чтобы удержать свой народ, настолько же невероятным стало уничтожение этой стены спустя двадцать восемь лет.

Только возвращаясь в год возведения Берлинской стены, мысленно обращаясь к людям, связанным с этим событием, можно понять, что произошло, и попытаться ответить на некоторые оставшиеся неразрешимыми вопросы истории.

Следует ли считать строительство Берлинской стены положительным результатом невозмутимого руководства Кеннеди или стена результат его слабохарактерности? Застало ли закрытие берлинской границы Кеннеди врасплох или он ожидал и даже хотел этого, полагая, что это будет способствовать разрядке напряженности, которая могла привести к ядерной войне? У Кеннеди были передовые взгляды и он стремился к миру или его политика была циничной и недальновидной, и, следуй он другим курсом, возможно, были бы спасены десятки миллионов жителей Восточной Европы от почти тридцатилетней советской оккупации и притеснения?

Действительно ли Хрущев был реформатором и его попытка установить отношения с Кеннеди сразу после выборов была искренней (что отказались признать Соединенные Штаты) и имела целью ослабить напряжение? Или на самом деле он был эксцентричным лидером, с которым Соединенные Штаты не могли иметь никаких дел? Отказался бы Хрущев от плана строительства Берлинской стены, если бы считал, что Кеннеди окажет сопротивление? Или опасность распада Восточной Германии была настолько велика, что он в случае необходимости рискнул войной, чтобы остановить поток беженцев?

На страницах этой книги делается попытка, основываясь на новых доказательствах и по-новому взглянув на события, пролить свет на один из самых драматичных годов второй половины XX века и даже попытаться применить его уроки к первым бурным годам XXI века.

Часть первая

Игроки

Глава 1

Хрущев: нетерпеливый коммунист

У нас тридцать ядерных бомб для Франции, более чем достаточно, чтобы уничтожить эту страну. Мы запасаем по пятьдесят бомб для Западной Германии и Британии.

    Н.С. Хрущев американскому послу Льюллину Е. Томпсону, 1 января 1960 года

Независимо от того, насколько хорошим был старый год, новый год будет еще лучше… Я думаю, никто не упрекнет меня, если я скажу, что мы придаем большое значение улучшению отношений с США… Мы надеемся, что новый американский президент, подобно свежему ветру, развеет спертый воздух между США и СССР.

    Из новогоднего тоста, произнесенного Хрущевым 1 января 1961 года

Кремль, Москва

Канун Нового года, 31 декабря 1960 года

До полуночи оставалось всего несколько минут, и у Никиты Хрущева были причины оживить в памяти подходящий к концу 1960 год. Наступающий год вызывал у него еще большее беспокойство, чем прошедший, когда он окидывал взглядом две тысячи гостей, собравшихся под высокими сводами Георгиевского зала Кремля. Снаружи метель толстым слоем снега покрывала Красную площадь и мавзолей, содержавший его забальзамированных предшественников, Ленина и Сталина, и Хрущев отчетливо понимал, что положение Советского государства в мире, лично его место в истории и его политическое выживание зависит от того, как ему удастся справиться с собственной бурей проблем.

Хрущев пережил подряд два неурожайных года. Всего двумя годами ранее он приступил к реализации программы, цель которой состояла в том, чтобы к 1970 году достигнуть жизненного уровня Соединенных Штатов, но он не мог удовлетворить даже основные потребности своего народа. Во время инспекционных поездок по стране он отмечал, что практически всюду ощущается нехватка жилья, масла, мяса, молока и яиц. Советники говорили ему, что вероятность рабочих восстаний растет с каждым днем и положение мало чем отличается от того, что было в Венгрии в 1956 году, когда он был вынужден подавить восстание советскими танками.

За границей хрущевская внешняя политика мирного сосуществования с Западом, в противовес сталинской политике неизменной конфронтации, совершила аварийную посадку, когда в мае прошедшего года советская ракета сбила американский высотный самолет-разведчик «Локхид» U-2. Несколькими днями позже Хрущев сорвал встречу в Париже с президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром и его военными союзниками, потребовав, чтобы Эйзенхауэр принес публичные извинения за вторжение в воздушное пространство СССР, но Эйзенхауэр отказался. Используя этот инцидент в качестве доказательства несостоятельности Хрущева как руководителя, остатки сталинистов в КПСС и китайские коммунисты Мао Цзэдуна точили ножи против советского лидера, занимаясь подготовкой к XXII съезду Коммунистической партии Советского Союза. Хрущев использовал подобные собрания, чтобы провести чистку в рядах противников, и все, что он делал, было направлено на то, чтобы предотвратить переворот на этом съезде. Ничто не несло большей угрозы для Хрущева, чем ухудшающаяся ситуация в разделенном Берлине. Его критики заявляли, что он позволил гноиться самой опасной в мире коммунистической ране. Беженцы из Восточного Берлина с пугающей скоростью утекали на Запад. Хрущев любил называть Берлин яичками Запада, уязвимым местом, на которое он мог надавить, когда хотел заставить содрогнуться Соединенные Штаты. Однако это место стало ахиллесовой пятой самого Хрущева и советского блока, местом, где коммунизм был наиболее уязвим.

Однако Хрущев не поделился ни одной из этих проблем с гостями, среди которых были летчики, балерины, артисты, аппаратчики и послы, заполнившие в новогодний вечер Георгиевский зал, утопавший в свете трех тысяч лампочек, установленных в шести бронзовых золоченых люстрах. Для них приглашение на вечер к советскому лидеру являлось само по себе подтверждением статуса. Но в этот вечер в зале чувствовалось особое волнение, поскольку менее чем через три недели должен был занять свой пост Джон Ф. Кеннеди. Собравшиеся в зале понимали, что традиционный новогодний тост советского лидера задаст тон будущим американо-советским отношениям.

Когда куранты на Спасской башне Московского Кремля, сооруженной в XV веке, отбили полночный бой, возвестив о начале нового года, Хрущев энергично двинулся к гостям. Некоторым он пожимал руки, некоторых с такой силой стискивал в объятиях, что, казалось, сейчас разорвется по швам его мешковатый серый костюм. С такой же энергией он покинул родную русскую деревню Калиновка неподалеку от границы с Украиной и на большой скорости прошел через революцию, Гражданскую войну, параноидальные сталинские чистки, мировую войну и борьбу за руководство после смерти Сталина. Коммунистический переворот предоставил многим русским низкого происхождения новые возможности, но ни один из них не воспользовался ими так умело, как это сделал Никита Сергеевич Хрущев.

В связи с возрастающей возможностью Хрущева запускать ракеты с ядерными боеголовками у американских спецслужб появилось всепоглощающее занятие – постичь психологию Хрущева. В 1960 году ЦРУ собрало около двадцати экспертов – терапевтов, психиатров и психологов, – которые на основе видеозаписей, фотографий и речей составили психологический портрет Хрущева. Группа экспертов даже изучала снимки артерий Хрущева, чтобы оценить, насколько справедливы слухи об артериосклерозе и высоком кровяном давлении у советского лидера. В секретном отчете, который позже получил президент Кеннеди, эксперты сделали вывод, что, несмотря на колебания настроения, депрессии и запои, советский лидер показал себя, по их выражению, «хроническим оптимистичным оппортунистом». Они пришли к выводу, что Хрущев скорее активист, полный энтузиазма, чем, как до этого считали многие, беспринципный коммунист сталинского склада.

В другом сверхсекретном отчете, подготовленном ЦРУ для новой администрации, отмечалась хрущевская «изобретательность, смелость, хорошее чувство политического времени» и подчеркивалось, что Хрущев «проницательный и обстоятельный оратор, способный направить беседу в выгодном ему русле» и является прирожденным игроком. Вновь избранный президент был проинформирован, что за шутовскими манерами этого невысокого коренастого человека скрываются «проницательность, природная сообразительность, живой ум, энергия, амбиции и жестокость».

Но ЦРУ не сообщило о том, что Хрущев взял на себя личную ответственность за выборы Кеннеди и теперь ждал отдачи. Он хвастался товарищам, что его голос на последнем этапе выборов американского президента был решающим, поскольку он отказал в просьбе республиканцам освободить трех захваченных американских летчиков – Фрэнсиса Гэри Пауэрса, пилота U-2, и двух летчиков с американского самолета-разведчика RB-47, сбитого спустя два месяца над Баренцевым морем. Теперь Хрущев, задействовав многочисленные каналы, стремился как можно скорее устроить встречу на высшем уровне с вновь избранным президентом Кеннеди, в надежде на решение берлинской проблемы.

Во время выборной кампании приказы советского лидера высокопоставленным должностным лицам откровенно демонстрировали как его желание, чтобы победу на выборах одержал Кеннеди, так и его неприязнь к Ричарду Никсону, который, как и непримиримый антикоммунист экс-президент Эйзенхауэр, нанес ему оскорбление во время так называемых кухонных дебатов относительно преимуществ двух систем[3 - Кухонные дебаты – серия импровизированных диалогов (через переводчиков) между вице-президентом США Ричардом Никсоном и председателем Совета Министров СССР Никитой Хрущевым, состоявшихся 24 июля 1959 года на открытии Американской национальной выставки в парке «Сокольники» в Москве. Кухонные дебаты были первой встречей на высшем уровне между руководителями США и СССР после встречи в Женеве в 1955 году. Диалоги имели место в разных частях выставки, но в основном на территории модели кухни пригородного дома.].

«Мы можем оказать влияние на президентские выборы в Америке! – сказал Хрущев товарищам. – Но мы не станем делать такого подарка Никсону».

После выборов Хрущев похвалялся, что, отказавшись отпустить пленных летчиков, он лично лишил Никсона нескольких сотен тысяч голосов, которых тому не хватило для победы. Всего в десяти минутах ходьбы от Кремля, где в Георгиевском зале проходила встреча Нового года, в тюрьме КГБ на Лубянке томились американские пленники как напоминание о предвыборных махинациях Хрущева. Советский лидер использовал их в качестве пешек в политической игре, чтобы в подходящий момент обменять с выгодой для себя.