Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?
– Ну, это еще мягко сказано, заметила Раневская. – Я вчера позвонила в кассу и спросила, когда начало представления.
– И что?
– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»
* * *
– Я была вчера в театре, рассказывала Раневская. – Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.
* * *
– Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, – похвастался Раневской Виктор Розов. Люди у касс устроили форменное побоище!
– И как? Удалось им получить деньги обратно?
* * *
– Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
– Он находится слишком далеко от начала.
* * *
Как-то она сказала:
– Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.
* * *
Вернувшись в гостиницу в первый день после приезда на гастроли в один провинциальный город, Раневская со смехом рассказывала, как услышала перед театром такую реплику аборигена: «Спектакль сегодня вечером, а они до сих пор не могут решить, что будут играть!»
И он показал на афишу, на которой было написано «Безумный день, или Женитьба Фигаро».
* * *
Раневская повторяла:
«Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?»
Ей послали пьесу Жана Ануя «Ужин в Санлисе», где была маленькая роль старой актрисы. Вскоре Раневская позвонила Марине Нееловой:
«Представьте себе, что голодному человеку предложили монпансье. Вы меня поняли? Привет!»
* * *
В Театре имени Моссовета, где Раневская работала последние годы, у нее не прекращались споры с главным режиссером Юрием Завадским. И тут она давала волю своему острому языку.
Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:
– Я не люблю мессу в бардаке.
* * *
Во время репетиции Завадский за что-то обиделся на актеров, не сдержался, накричал и выбежал из репетиционного зала, хлопнув дверью, с криком: «Пойду повешусь!» Все были подавлены. В тишине раздался спокойный голос Раневской: «Юрий Александрович сейчас вернется. В это время он ходит в туалет».
* * *
В «Шторме» Билль-Белоцерковского Раневская с удовольствием играла Спекулянтку. Это был сочиненный ею текст автор разрешил. После сцены Раневской – овация, и публика сразу уходила. «Шторм» имел долгую жизнь в разных вариантах, а Завадский ее Спекулянтку из спектакля убрал. Раневская спросила у него: «Почему?»
Завадский ответил: «Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…»
Раневская предложила: «Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже».
* * *
Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», – достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» – крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон из искусства!!»
* * *
Отзывчивость не была сильной стороной натуры Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал, пока снимут спазм, сделают уколы.
На обратном пути спросил: «Что они сказали, Фаина?» – «Что-что – грудная жаба».
Завадский огорчился, воскликнул: «Какой ужас – грудная жаба!» И через минуту, залюбовавшись пейзажем за окном машины, стал напевать: «Грудная жаба, грудная жаба».
* * *
Раневская говорила:
– Завадский простудится только на моих похоронах.
* * *
– Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания «Мать-героиня».
* * *
– Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.
* * *
– Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.
* * *
Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.