Невинная виновна. Часть первая

Тем временем Малик и Айлын возвращались из кладбища. Айлын спрашивает Малика: «Я сейчас пойду в магазин дядя Малик, хотите я куплю вам что-нибудь?» Малик отвечает: «Нет доченька, спасибо тебе огромное. Ты иди и возьми, что тебе нужно, а я здесь подожду тебя». Айлын Малику: «Я сейчас быстро, туда и обратно», – затем она пошла в ближайший магазин. Спустя некоторое время она вышла из магазина с едой на руках: «Я всё купила, идёмте дядя Малик». Как только она вышла из магазина, Малик удивился, увидев еду на руках девушки: «Ты себе еды купила?» Айлын протягивает ему бутылку воды, но старик отказывается: «Нет-нет, спасибо, я не пью газированную воду, но зачем ты купила столько еды? Или ты сюда приехала голодной, совсем ничего не ела? – лицо Малика приняло уже совсем другие черты, и про себя он начал проговаривать. – Чтоб меня Аллах покарал, как же я сразу этого не понял. Ещё и так спрашиваю, конечно же ты не ела, оффф доченька, оффф!» Открыв крышку бутылки, Айлын выпила немного воды, она говорит Малику: «Ну что ты дядя Малик, не беспокойся. И никогда не говори так о себе, иначе я обижусь, ты не виноват. Я не маленький ребёнок, чтобы кормить меня, Рамиз и так доставляет тебе немало хлопот, когда он возвращается домой пьяным, ты днями не можешь оторваться от него». Старик стряхнул голову, чувствуя вину: «Как только ты приехала, ханым сразу же оскорбила тебя, а я отвлёкся на Рамиза и забыл позаботиться о тебе. Получается ты с самого приезда такая голодная, – старик постыдился. – Аххх, доченька, аххх». Айлын во всю пыталась утешить дядю: «Всё хорошо дядя Малик, ты не кори себя так. В том доме ничто не пройдёт в моё горло, тем более я не могу там нормально есть. Так что, чтобы ты не предлагал бы мне, но я не смогу поесть. Из-за вчерашнего вечера для меня утро наступало очень долго прямо как в замедленной съёмке, но вряд ли я смогу есть с ней за одним столом. Да и ладно бы еда, но я даже не представляю себе, как я буду сидеть лицом к лицу с этим драконом». Малик говорит ей: «Как только дойдём до дома, вместе со мной поешь, больше ничего слышать не хочу, хорошо доченька? Не обижай меня так, думаешь в моё горло проходит еда? Всю свою оставшуюся жизнь я ем в одном маленьком захолустном домике, расположенный в саду недалеко от их особняка. Если твой дядя узнает, то ничем хорошим для нас это не обернётся». Айлын, улыбаясь, тихим голосом говорит старику: «А мы сделаем так, что дядя и не узнает. С этого времени я буду есть вместе с вами». Как только они дошли до входной двери, Айлын почувствовала такое ощущение, будто она возвращалась не в дом, а в какую-то жуткую тюрьму, Малик сразу же понял это по её лицу и предложил ей следующее: «Пойдём доченька, мы уже достаточно поговорили об этом, пойдём в мой дом, вместе поедим». Будучи уже без настроения, Айлын с безрадостным лицом пошла вслед за стариком, и как только она вышла во двор, она почувствовала, что её тошнит не только от вида этого дома, но и от лица той мерзкой женщины.

Наевшись, Камиль встал со стула, к нему обратилась мама: «Позвони Рамизу. Спроси, как он там, как обстоят дела в доме». Камиль маме: «Хорошо мам, сию же минуту позвоню ему», – Камиль пошёл в свою комнату. Его отец с улыбкой смотрел на жену: «Похоже наш сынок влюбился, понимаешь о чём я дорогая?» Жена развернулась к мужу: «У моего сына очень доброе сердце, прямо как у его отца, и тем не менее у него благородная душа. Он был очень расстроен по поводу того, что Сенубер так жестоко надругалась над бедненькой. Действительно жалко девочку, родителей потеряла, сиротой осталась, разве это не грех поступать так с людьми? Самой собой, оскорблять ни в чём неповинного человека- это уже грех. Но неужели эта женщина совсем не боится Аллаха? Если посмотреть на её сына, то он очень красивый и добрый мальчик, и слава Аллаху, что он не пошёл характером в мать». Наргиз, подобрав всю посуду со стола, пошла на кухню. Муж, увидев печальное лицо жены, решил успокоить её своей ласковой заботой: «Дорогая, она не одна, у неё есть дядя, есть Рамиз. Они никогда не оставят её одну, она и с нами познакомится, и мы тоже поддержим её, так что не переживай». Жена, глубоко вздыхая, мужу: «Эххх, дорогой я ведь прекрасно знаю, что незаслуженное оскорбление как стрела, попадая прямо в сердце, вызывает жгучую боль, просачиваясь в кровь. Хоть пройдут целые годы, с временами горе выветрится из головы, но боль от этого никогда не утихнет. Твоя мама тоже не раз пыталась разъединить нас друг от друга, помнишь? Она постоянно очерняла все мои счастливые дни, превращая их в один настоящий кошмар». Муж присел к ней поближе, обхватив рукой за шею, он прижал её к себе и старался всячески подбадривать: «Те времена прошли дорогая, давай впредь не будем о них вспоминать дорогая, хорошо?» Жена посмотрела на него и сказала: «Хорошо мой любимый». Муж же поцеловал её по головке, параллельно поглаживая её волосы: «Иншаллах, дорогая моя, всё будет хорошо».

К утру все уже проснулись и принялись есть свой завтрак за столом, Айлын же никто не хотел будить, поскольку думали, что она до сих пор спит, да и после вчерашнего вечера мало кто был в настроении. Рамизу раздался звонок, и как только он вытащил свой телефон, отец сурово посмотрел на него, намекая ему, что он никуда не пойдёт и не оставит Айлын наедине с этой змеёй. Рамиз говорит отцу: «Это Камиль отец, алло Камиль я слушаю, – прижав к уху телефон он говорит. – Нет-нет, я никуда не собираюсь ехать, даже если и поеду в город то, только лишь прогуляться вместе с кузиной, чтобы она не скучала дома, – Рамиз также, как и отец сурово посмотрел на мать, он всё ещё злился на неё из-за вчерашней ссоры». Отец, услышав слова сына, остался доволен, Рамиз Камилю: «Конечно приходи, я жду, пока», – выключив телефон, он поставил его на стол. Мать же сердилась на Рамиза, ей было не по душе то, что сын был на стороне Айлын, поэтому она пыталась найти идеальную возможность, чтобы проучить их обоих. Отец Рамизу: «На сегодняшний день у меня очень много работы, так что, ты будешь следить за всем дома, понятно? И ещё, у девочки совсем нет телефона, дай Айлын какой-нибудь мобильник, чтобы я мог поддерживать с ней связь. Я должен убедиться, что дома её никто не потревожит, и номер её потом отправишь мне по СМС, и на звонки мои тоже отвечай, всё понял?» Рамиз отцу: «Да понял отец. Даю тебе слово». Но как только Айлын зашла внутрь, её дядя сильно удивился. Хасан спрашивает её: «Где ты была доченька? – Рамиз тоже развернулся и посмотрел на неё, дядя говорит. – Мы думали, что ты спишь и не хотели разбудить тебя». Айлын пыталась что-то сказать, но как всегда вмешалась Сенубер со своими придирками: «И это всё что вы скажете? Где она была? То, что она сегодня спит ты знаешь, а то, что она возвращается домой рано утром нет. А завтра и вовсе, будет шляться где-нибудь и приходить домой где-нибудь в половине ночи, и пусть не старается удивить своего дядю. Запомни всё мною сказанное, эта девчонка в один день опустит и мою, и твою голову, всё ещё впереди, вот увидишь Хасан бей». Услышав очередной абсурд от жены, Хасан снова не выдержал и разозлился на неё: «Закрой пасть женщина, научись уже наконец закрывать свой рот на замок, как ты научилась трещать языком без умолку. Завяжи себе рот какой-нибудь повязкой, и хватит уже действовать мне на нервы с утра, хватит я тебе сказал!» Айлын было стыдно за то, что из-за неё дяде снова пришлось ругаться с женой прямо за столом, сама же Сенубер не прекращала молчать, видимо она и не собиралась, она обернулась в сторону Айлын и грозно посмотрела неё таким взглядом, будто перед ней стоял не человек, а её личный раб, над которым можно применять различные телесные наказания и угнетения, но пока угнетения были лишь моральными: «Позволь мне узнать милочка, в каком грёбанном аду ты шлялась чёрт возьми? Что ты стоишь и закатываешь глаза как невинная, в глаза мне смотри, когда я с тобой обращаюсь! Отвечай мне, что ты делала утром, что тебе пришлось так рано вставать! Сюда смотри и вбей это себе в голову раз и навсегда, мне абсолютно плевать и знать я ничего не хочу, но я не позволю тебе так взять и испортить мой комфорт в моём же доме, и эти слова вставь себе как ушные наколки!» Рамиз тоже не стерпел и наругался на неадекватную женщину: «Прекрати уже, молчи, оставь её в покое и дай ей уже слово сказать!» Сенубер обернулась к сыну: «И ты сюда смотри, не играй с моими нервами, я тебе так рот закрою, что сам себя забудешь! Ты мне будешь затыкать рот перед этой сиротой, которая только вчера приехала?» В этот сумбур объявился Малик: «Доброе утро всем, Айлын всё это время была со мной ханым». Стоило ему и хоть явиться, как Сенубер в очередной раз накричала на него: «Убирайся с моих глаз, тебя ещё не хватало чтобы мне рот затыкать! Теперь ещё решил скрыть весь её мусор? Мало здесь было героев-защитников, ещё и ты сюда припёрся немытый как ложка!» – Малику ничего не оставалось делать, кроме как опустить голову и молчать. Айлын Сенубер: «Просыпаться рано по утрам- это моя привычка, я просто решила выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, – из-за того, что Сенубер надругалась над несчастным стариком, Айлын была настолько переполнена ненавистью, что ей еле-еле удавалось сдерживать весь свой гнев за зубами. – Дядя Малик тоже проснулся, он хотел повидаться со своими близкими, и я вместе с ним пошла на кладбище. Я не хотела беспокоить вас по этому поводу, и ещё… я не гуляла, я пошла повидаться с родными дяди Малика». Дядя своей жене: «Даже не знаю, как твой рот до сих пор не высох, ни с того, ни с сего всё ещё продолжает трещать без умолку, видимо он у тебя существует своей отдельной жизнью. Постыдись бессовестная, ты как смеешь повышать голос на старшего? Ай бездушная ты, неужели ты не человек? – дядя обращается к племяннице. – Садись доченька, присаживайся, позавтракай вместе с нами, не обращай на неё внимания. Родные Малика всегда считались членами нашей семьи, да покоятся они с миром, ты всё правильно сделала доченька, Аллах очень рад твоему поступку. Если бы в каждом человеке была хоть капля искренности и ясности, как у тебя, то на этой земле был бы рай. Но нашей ханым не дано этого понять, она считает людьми только тех, кто идентичен ей самой на её же уровне, но что человечество возьмёт с таких людей? А у других что, ни совести, ни стыда, ни души, – недовольно посмотрел Хасан». Айлын дяде: «Ты сказал, что я могу довериться дяде Малику, поэтому я уже поела вместе с ним», – чтобы не обидеть дядю, она присела рядом с Рамизом, а Малик ушёл оттуда с угрюмым лицом. Как только Айлын присела, тут же встала со стула Сенубер и с полным презрением она обращается к мужу: «Да, так и есть, я принимаю лишь тех, кто подобен мне, тебе всё ясно?» Она вышла из комнаты, прямо как змея, когда ей наступают на хвост, но всё же каплю своего смертельного токсина она там оставила. Этим ядом были пропитаны все её необдуманные слова, которые она стравила на своих же родных, и нет её слова никого не убили, но тяжело подействовали на отца с сыном, ведь не зря Грибоедов говорил: «Злые языки намного страшнее пистолета!». Рамиз и Хасан оба были не в духе, чувствуя вину за всё произошедшее за столом, Айлын же чтобы не расстраивать дядю сменила тему разговора: «Дядя, а я иногда могу пойти с дядей Маликом на кладбище?» Хасан ей: «Конечно можешь доченька. Ты можешь пойти с ним куда угодно, Малик для меня гораздо больше, чем верный подданный». Потом в комнату зашла служанка с подносом на руках и вежливо налила Айлын чай со словами: «Приятного вам аппетита, Айлын ханым», – налив чай она пошла обратно. Рамиз же помазал хлеб пастой и протянул его Айлын, а поскольку у последней не было выбора, ей пришлось взять хлеб с рук кузена: «Спасибо дядин сын», – обманчиво улыбалась Айлын, дабы не обидеть Рамиза. Айлын видела, как страдает её дядя, будто мало ей было того горя от потери родителей и вдобавок ещё одно. Когда они оба посмотрели на неё, будучи уже в безвыходном положении, она нехотя откусила кусочек хлеба, который она проглатывала с трудом, скорее всего из-за всей злобы и ненависти, накопившиеся к той неугомонной дамочке. Видя, что его она ест, Хасану стало немного легче, также он был не менее польщён заботой сына о его племяннице. Дядя говорит ей: «Поезжайте вместе с Рамизом в город, прогуляетесь, а так-то много времени проводить дома нехорошо, сама как видишь наступишь-не наступишь, а эта змея всё равно укусит. Сейчас Рамиз даст тебе телефон и номер, и на звонки мои оба отвечайте, вы всё поняли?» – Айлын обманчиво улыбалась. Айлын дяде: «Да дядя, мы всё поняли». Рамиз говорит ей: «Скоро Камиль приедет, вместе все поедем, прогуляемся по городу, ещё тебе телефон и номер купим, за одно и познакомишься с нашим городом, уверен тебе понравиться».

Отец говорит Рамизу: «Я так и не смог поблагодарить Камиля за то, что он тогда встретил нас в аэропорту. Ты был очень занят и никак не мог выйти из работы, помнишь?» – с сарказмом говорит Хасан. Рамиз посмотрел на Айлын и говорит ей: «Айдааа, он снова вернулся к этой теме!» Отец сыну: «Не надо мне айдааа, я тебе специально это прямо на лицо говорю, поскольку атмосфера в нашем доме уже не такая, какая была раньше, как видишь ли. Но он мне понравился, видно очень приличный парень». Рамиз отцу: «В нём можешь не сомневаться отец, Камиль очень интеллигентный человек, он куда более интеллигентнее чем я». Отец Рамизу: «А вот в этом я не сомневаюсь сынок, он доказал свою воспитанность, когда приехал за нами, это даже не обсуждается». Хасан постоянно напоминал сыну о его недавнем проступке да так, что каждый день Рамиза от этого тыканья, становился всё более чёрным. Айлын же то и дело приходилось наблюдать за всем этим зрелищем.

Доев свой завтрак, Хасан встал со стула сказал им обоим: «Так ребята, я опаздываю на работу, на сегодняшний день у меня полным-полно дел, – поцеловав Айлын по голове, он сказал. – Приятного аппетита доченька, не забудьте обо всём, что я вам говорил, хорошо?» Встав со стула, Айлын сказала дяде на дорогу: «Удачи тебе на работе дядя». Хасан ответил ей: «Спасибо большое тебе доченька. Вот если бы все так провожали меня на дорогу такими тёплыми словами, то мне было бы намного приятнее. Ну ладно, я пошёл, до вечера». После того как дядя вышел из дома, Айлын сразу же хотела поскорее уйти, но Рамиз тут же схватил её за руку и подсадил на стул рядом с собой, он спросил её: «Куда ты идёшь? Отец только-только ушёл, работа на закончилась. Я же здесь, не надо убегать от меня». Айлын почувствовал дискомфорт, в мыслях крутилась одна и та же сцена, она представляла себе, что вот-вот сейчас придёт Сенубер и опять начнёт ругаться с сыном. Она думала, что убежит отсюда, бросив здесь всё. Глубоко вздыхая, Рамиз сказал ей: «Смотри джаным, так не выйдет, ты должна быть прямо перед глазами тех, кто тебя ненавидит, пусть привыкают к тому, что ты здесь есть. Никогда не беги от проблем, знаешь почему?» Айлын нервно спросила: «Ну и почему же?» Рамиз говорит ей: «Потому что, если ты постоянно будешь убегать от проблем, то либо они всю жизнь будут висеть у тебя перед глазами, либо же они будут преследовать тебя как тень. Ты должна смотреть в глаза своим страхам и идти на встречу к своим проблемам, не боясь их, так что будь стойкой, это жизнь не для слабаков, ты уже не маленькая девочка, думаю ты и так это знаешь». Айлын уже слышала эти слова от Малика недавно утром, и неудивительно, ведь Рамиз всё своё детство проводил вместе с ним, он рос на глазах Малика и будучи маленьким ребёнком он перенял многие его советы и наставления. Айлын говорит Рамизу: «Эти слова я слышу уже второй раз за день», – Рамиз догадался, что Айлын сегодня пошла с Маликом на кладбище. Рамиз ей: «Ещё лучше, зато второй раз запомнишь, обещай мне ради меня, ради дяди обещай, что сдержишь всё за зубами и потерпишь ещё немного». Отчаянно вздохнув, Айлын саркастично ответила ему: «Хорошо мой единственный, я обещаю, я буду сильной, крепкой и никогда не буду падать перед другими прямо как в сказках, ведь я же Геракл, или богатырь, чтобы не сломаться в конце концов». Рамизу же ничего не оставалось делать, кроме как улыбаться всем сказанным Айлын, поскольку из её слов чувствовалось, что она всё ещё нервничает: «Твоё единственный мой, для меня это очень особенное слово, знаешь? Со вчерашнего дня только и жду, когда ты снова это скажешь. Мне оно очень нравится». Глубоко вздыхая, Айлын говорит ему: «Самые приятные и ласковые слова действуют на людей как лекарства, ты знаешь об этом? Только не думай, что ты один используешь все нравоучения от дяди Малика, у других тоже есть свой словарный запас».

Внезапно в комнату зашла Сенубер, прервавшая их беседу, её лицо сочилось не только ядом, но и гнилью, ненависть и жажда господства над другими сверкали в её глазах подобно бушующему пламени, ничто не могло остановить её от цели. Сенубер не собиралась церемониться с Айлын, без зазрения совести она сразу же дала ей указание в грубоватой манере: «Живо поднимайся наверх и займись уборкой, а затем ты придёшь на кухню и вымоешь всю посуду. О, ты не беспокойся, я ещё вчера приказала своим слугам оставить посуду, это так чтобы ты не тратила время на всякую болтовню». Айлын встала со стула и сказала: «Хорошо, я поняла, я сделаю всё как вы скажете». И только Айлын собиралась уйти, как её руку схватил Рамиз и остановил её на ровном месте со словами: «Ты никуда не пойдёшь ясно?» – затем в этот напряжённый момент пришёл Камиль, ошарашенный от того, что же здесь происходит. Рамиз матери: «Она сюда приехала не для того, чтобы выполнять твои прихоти, это- во-первых. Во-вторых, у тебя вполне достаточно слуг, отец уже об этом говорил, не забывай обо всём, что я сказал. И в-третьих, теперь она член нашей семьи, в том числе и ханым, так что прими это, чтобы нам с тобой больше не пришлось снова ругаться». Казалось бы, слова дитя должны образумить родителей, но не в случае с Сенубер, такой дерзости она никогда не потерпит в своём доме. Она накричала на него: «Заткнись! Знай своё место! Кто тебе давал право унижать меня перед какой-то сироткой? Я твоя мать, совсем что ли забыл? До нынешнего дня я больше не стану делать тебе халал!» Рамиз матери: «Со вчерашнего дня мне стыдно, что ты моя мать, знаешь почему? Я думаю, неужели в тебе нет и капли стыда и совести? У тебя камень что ли вместо сердца? Хватит уже! Оставь её в покое!» Но внезапно Айлын разозлилась на Рамиза: «Как ты можешь говорить такое матери? Она прежде всего твоя мама! – Айлын резко вытянула от него руку. – К тому же она считается моей тётей, чтобы впредь больше не слышала, что ты ругаешься с ней из-за меня! – Айлын не хотела, чтобы Рамизу стало плохо из-за этой ссоры, но как бы она не старалась, её слова всё равно нанесли жгучую боль его сердцу». Несмотря на всё это, Рамиз всё же понимал почему она запретила ругаться с матерью, поскольку будь бы на её месте другой человек, он бы просто не стерпел такого отношения. К сожалению, Сенубер этого не понимала, или же понимала, но не хотела осознавать. Рамиз в свою очередь не был обижен на Айлын, Сенубер же, будучи уже в бешеном состоянии подошла к Айлын да так близко, что она оказалась у неё прямо перед носом, она дышала прямо на неё словно разъярённый бык, который только что увидел красную тряпку в руках матадора. Сенубер решила ещё сильнее унизить её: «Слушай меня, ты, половая тряпка, я тебе не тётя, так что не говори этого слова при мне, иначе я вырежу твой язык!» Айлын впервые вблизи увидела столь отвратительное лицо женщины, особенно её глаза, наполненные всей мерзостью её души. Камиль от увиденного остолбенел от шока и стоял на ровном месте как статуя, он думал про себя: «Сколько же ненависти может быть в глазах этой женщины к этой невинной девушке?» – чем лучше Камиль стал узнавать Сенубер, тем больше она становилась ему противнее с каждой минутой. Айлын тихо проговаривая, сказала Сенубер: «Что же плохого я вам сделала? Тётей называть вас не хотите, хотя возможно вы и видите меня здесь впервые, но я вас даже не помню, как и не помню и того дня, когда же вы вообще появлялись в моей жизни. Так откуда же в вашем сердце столько злобы?» Вместо внятного разъяснения, Сенубер накричала на неё в ответ: «Не называй меня тётей! Слава богу, что у меня действительно есть кровные родственники на этом свете, тебе понятно? Твои слова для меня совершенно ничего не значат, и у меня определённо нет желания быть тётей для какой-то богом неизвестной сиротки, которая вообще не нашей крови!» Наблюдая за этим кошмаром, Камиль был настолько шокирован, что ему пришлось прикрыть рот рукой от увиденного. В конце концов, несмотря на запрет кузины, Рамиз не сдержался, он подошёл к Сенубер, стоя перед ней, он злобно смотрел на неё. Рамиз ничего не стал говорить матери, он грозно глядел ей прямо в глаза. Айлын стояла позади кузена, ей было так плохо, что она еле-еле стояла на ногах и, казалось бы, вот-вот свалится на пол и потеряет сознание. Оказавшись в безвыходном положении, бедняжка прислонила голову к плечу Рамиза, пока тот обменивался взглядом со своей матерью, однако она не собиралась плакать или ломаться перед Сенубер. Советы, которые Малик дал Айлын этим утром, как некстати оказались очень нужными в тот момент. Рамиз почувствовал, что Айлын прислонилась к его спине, слёзы текли по его лицу в одно мгновение. Мать же, нервно посмотрев на сына, ушла из комнаты, ни сказав и слова. Рамиз был в таком ужасном состоянии, что он не мог обернуться и посмотреть Айлын в лицо, он чувствовал себя виноватым, он стыдился за свою мать. Несмотря на этот инцидент, Рамиз никогда не забывал наставления дяди Малика, поэтому он собрал себя в руки, чтобы не плакать. Затем взгляд Рамиза обернулся к Камилю, который всё ещё никак мог выйти от шока, Рамиз смотрел на него таким выражением лица, намекая, что это не может так дальше продолжаться, покачивая головой из стороны в сторону. Обернувшись к своей кузине, он обнял её, прижимая к себе. Его кузина на момент потеряла свой голос, она не могла плакать, потому что не хотела, чтобы Сенубер услышала её плач, Айлын обняла Рамиза и беззвучно всхлипывала, пытаясь выплакаться. Она крепко обхватила его обеими руками, от всех этих оскорблений Сенубер, внутри девушки всё горело безжалостным пламенем, как когда люди переживают из-за сильных психологических травм. Её сердце постоянно выносило сильные моральные нагрузки, из-за чего ей было тяжелее проливать слёзы. Рамиз, обнимая Айлын, продолжал стоять некоторое время, зажмуривая глаза в надежде на то, что скоро этот кошмар закончится. От такой печальной картины Камилю стало не по себе, глядя на Айлын в столь ужасном состоянии, ему становилось с каждым часом всё хуже и хуже, и поэтому он отвёл взгляд в другую сторону. Малик, который всё это время слышал за дверью, проговаривал про себя, параллельно всхлипывая от слёз: «Оффф доченька, прости меня, я не смог защитить тебя! Бессердечная женщина! Неужели ты не боишься Аллаха!»

Ближе к двум часам дня, Хасан благополучно добрался до своего рабочего места. Взглянув на часы, Хасан посмотрел на свой телефон, чтобы удостовериться отправил ли Рамиз ему сообщение. Но никакого сообщения с новым номером ему так и не пришло, Хасан проговаривал про себя: «Когда же наконец этот ребёнок сделает то, что я прошу? – разозлившись он позвонил Рамизу, не подозревая того, что же могло произойти в доме».

Тем временем в доме, Рамиз отнёс Айлын в свою комнату, Камиль сидел в стороне и печально смотрел на Айлын, ему было жалко видеть её в таком состоянии; Рамиз старался утешить свою кузину, поглаживая её волосы. Будучи уже уставшей от всех издевательств, Айлын прислонила голову к плечу кузена. Рамизу раздался звонок телефона, и чтобы не будить девушку, он быстро выхватил его. Увидев, что ему звонит отец, он досадно проговаривал про себя: «Оффф отец, ну нельзя было позвонить в другое время?» Не успел он толком сказать алло отец, как на него сразу же нахлынули гневные крики отца. Рамизу пришлось держать своё ухо подальше от телефона, он тихо ждал, пока всё не уладится; крики его отца были слышны по всему дому да так громко, что, казалось бы, они далеко доносились где-то за пределами Земли. Отец говорил Рамизу: «Когда ты наконец станешь человеком? В кого же ты пошёл с такой безответственностью? Где ты находишься? Что я тебе сказал утром, уже половина дня!» Рамиз, сморщив рот, глядел на Камиля, ему снова раздался голос отца: «Ты там? Приложи телефон ближе к уху, и отвечай мне!» Приставив телефон к уху, Рамиз тихим голосом стал отвечать ему: «Да отец, я здесь, Айлын сейчас спит, и ради всего святого, ты можешь по тише разговаривать?» Хасан обеспокоился, услышав, что Айлын заснула: «Спит? Почему она спит? Что у вас там стряслось? Опять мама её обидела?» Рамиз очень боялся за состояние отца, из-за его болезненного сердца, поэтому сыну пришлось солгать: «Нет отец, дай мне уже наконец нормально сказать. Сегодня мы все вместе с Камилем вышли гулять по городу, Айлын устала. Ну а потом вернувшись домой, мы так сильно заболтались с Камилем, что я только лишь позже заметил, что Айлын уже заснула. К тому же, требуемый тобой телефон мы ей уже купили, когда приедешь вечером, я дам тебе номер, так что не беспокойся. И ещё, кое-что мне не очень нравится в её комнате, здесь много большого пространства, но слишком мало вещей, так что я собираюсь обустроить её комнату, пока она не проснулась». От услышанного, отец вполне остался доволен сыном: «Прекрасно-прекрасно сынок, я рад, что ты всё-таки решил подумать об этом. Ну ладно, не буду тебе тогда мешать, ты займись работой и всем что надо. Когда приеду вечером, я возьму у тебя номер, а ты сделай комнату такой, как хочет этого девочка, хорошо?» Рамиз ответил: «Да отец, я всё понял, не переживай». Хасан сыну: «Увидимся вечером сынок». Рамиз отцу: «Увидимся отец». Бросив трубку, он посмотрел на Камиля: «В комнате девушки пусто, там совсем ничего нет. Моя мама вытащила оттуда практически всё, ты бы только видел, даже врагу такого не пожелаешь». Глубоко взоднув, Камиль говорит другу: «Я в курсе, уже видел, – Рамиз удивился, когда же Камиль увидел её комнату в таком виде. – В тот день, когда я принёс их сумки, тогда я и увидел, и мне было неприятно». Рамиз всё понял и посмотрел на друга с виноватым выражением лица, Камиль же отчаянно вздыхая, стал говорить ему: «Я хотел обсудить с тобой на счёт её комнаты, поставить там что-нибудь, какие-нибудь вещички, у бедняжки даже гардероба нормального нет, чтобы повесить одежду, в этой комнате вообще ничего нет». Рамиз вздохнув, расстроенно глядел на тихо спящую, прислонившуюся к его спине Айлын, и проговаривал про себя: «Моя мама специально хочет довести её до такого безумия, чтобы она сама потом ушла из дома, – затем он сказал Камилю. – Ты оставайся здесь и не уходи от неё, иначе моя мама разбудит и сведёт её с ума. А я пойду и принесу в её комнату всё необходимое». Камиль ответил ему: «Хорошо, ты иди, а я прослежу за ней». Чтобы не будить кузину, Рамиз начал аккуратно вставать и также аккуратно накрыл её постелью. Он говорит Камилю: «Дааа, сразу видно, что она ни разу не выспалась с момента своего приезда». Рамиз бесшумно вышел из комнаты, Камиль присел на пол и прислонился спиной к кровати, на которой спала Айлын, он смотрел в разные уголки комнаты, и размышлял про себя уже без настроения.

Наступал вечер, Айлын всё ещё не просыпалась; Камиль как сидел на полу, так и продолжал сидеть, стараясь не делать лишних движений, поскольку в комнату могла бы зайти Сенубер и она с радостью устроила бы девушке новые испытания в девяти кругах ада. Внезапно кто-то открыл дверь, это оказался Рамиз. Камиль, только что пришедший в чувство сказал ему: «Ты напугал меня! Я думал, что эта твоя мама идёт». Рамиз приблизился к спящей красавице и спросил Камиля: «Бедняжка ещё не проснулась?» Камиль шёпотом сказал: «Ещё нет, ну что получилось? Ты там поработал в её комнате?» Рамиз, протерев лицо рукой, ответил: «Да, всё что было нужно я принёс в комнату». Камиль поднялся на ноги, но поскольку он слишком долго сидел на полу, ему было болезненнее вставать, поэтому ему пришлось немного поворачиваться из стороны в сторону, чтобы немного облегчить боль в мышцах, да и во всём теле в целом. «Ну ладно, мне уже пора идти домой, к тому же скоро твой папа приедет, пусть не видит нас такими загруженными», – сказал Рамизу Камиль. «Не уходи, останься здесь, ты мне сейчас нужен», – ответил Рамиз. В этот момент проснулась Айлын, открыв глаза, она посмотрела на них обоих, хотя из-за долгого сна она и с трудом приходила в себя. Однако вспомнив произошедший сегодня конфликт, она расстроенно сидела на кровати и винила себя. Рамиз подошёл к ней: «Проснулась джаным?» Айлын Рамизу: «Я заснула и даже была не в курсе об этом, я слишком долго спала? Извини, я тебя побеспокоила единственный мой», – затем она поднялась на ноги. «Мой друг совсем другой человек, как ты говоришь единственный; ты не переживай, ты никому ничего плохого не сделала, спи сколько захочешь мы рядом с тобой», – ответил Камиль девушке. Она стояла, не издавая звука; она не ответила Камилю, да и она не могла найти подходящее слово, она постоянно чувствовала вину, потому что стоило ей появляться на глазах женщины, как сразу же дома начинался очередной скандал, к тому же в этом доме она чувствовала себя неуютно. Оказавшись в безвыходном положении, она не знала, что делать, что говорить, из-за сердца дяди она ничего не могла сказать в адрес Сенубер. Айлын Рамизу: «Дядя приехал? Он не должен знать по поводу сегодняшнего, я не хочу, чтобы он расстраивался из-за меня, я очень прошу тебя, пусть это останется между нами». Рамиз подошёл к ней и утешал её: «Не узнает джаным, так что не переживай, мы ничего ему не скажем», – Айлын вышла из комнаты Рамиза, ничего не ответив, потому что знала, что если Сенубер увидит её в комнате вместе с сыном, то она устроит третью мировую войну. Рамиз посмотрел на Камиля с удручённым видом: «Я очень боюсь за здоровье отца, я думаю, что если она снова поссорится с мамой, то его сердце, оно просто не выдержит». Камиль Рамизу: «Иншаллах, надеюсь, что это будет последняя ссора в этом доме, твоя мама же знает о его больном состоянии». Рамиз Камилю: «Эх друг мой, разве ты не видел своими глазами, что здесь только что произошло? Разве ты не видишь к чему она стремится? Я не понимаю, почему она постоянно соперничает с этой бедной девушкой, в чём же её вина? Такой большой особняк-двор, она же не ребёнок, чтобы за ней подбирали весь мусор. Но ещё больше я не понимаю, почему эта девушка такая обеспокоенная с самого приезда?» Камиль ответил: «Не знаю друг, я и сам не понимаю принципы твоей мамы, чего же она так боится? Что эта девушка перевернёт всю её жизнь с ног на голову? Но Айлын очень приличная и воспитанная девушка, ты правильно говорил, что твоя тётя вырастила замечательную дочь, да покоится она с миром в раю Аллаха. Ещё с самого начала, когда она только-только открыла дверь, твоя мама тут же нагрубила ей, мне было очень жалко девушку, будь на её месте кто-нибудь другой, он бы просто не принял эти незаслуженные оскорбления, но мне кажется, что она не в безвыходном положении, она приехала сюда ради дяди. Поверь мне, любой бы в такой ситуации не стерпел, давно ушёл бы из дома». Рамиз другу: «Я знаю, что она приехала сюда ради дяди, когда мы с ней разговаривали, она сказала мне, что не хотела бросать слово в адрес дяди. У неё там дом есть, оставшийся от её родителей. Но у моей мамы очень тугое соображение, она думает, что она какая-то бездомная. Мы ещё тогда с отцом подумали и обсудили, что будет отлично, если Айлын будет жить вместе с нами. Хотели сделать как лучше, а получилось наоборот, и вместо приятного времяпровождения она получила сплошную головную боль и одни моральные издёвки. Бедная девушка, наверное, не было и дня, когда она не слышала все эти оскорбления от моей мамы, которая единственная считает её своим врагом, она постоянно мучает её, как видишь ли». Рамиз присел на кровать и грустно глядел на друга, ему было стыдно перед ним и кузиной за поведение своей матери. Камиль Рамизу: «Что же ждёт эту девушку дальше?» Рамиз ответил: «Этого я точно не знаю друг мой, но я знаю только лишь, то что она останется здесь с нами, хочет этого или не хочет мама, пусть примет как есть».

Зайдя в комнату и закрыв дверь, Айлын увидела следующую картину. Вся её комната сияла от красоты, она полностью изменилась до неузнаваемости, теперь эта был не пустующий карцер для преступников, а вполне красивая комната со шкафом, гардеробом, зеркалом и даже с новой кроватью, но на мгновение вся надежда Айлын резко пропала. В дверь кто-то постучал, Айлын же, поняв, что комнату обустроил Рамиз, сразу же бросилась к двери. Полагая, что это Рамиз, она хотела сказать ему: «Зачем ты это сделал? Почему ты так стремишься разозлить её?» Но на её удивление, перед дверью, оказывается стоял не Рамиз, а её дядя- Хасан, вернувшийся домой из работы этим вечером. Хасан посмотрел на растерянную племянницу и спросил: «Добрый вечер доченька, как ты?» Айлын дяде: «Добрый вечер дядя, добро пожаловать, со мной всё хорошо». Хасан высунул голову меж двери и хотел убедиться, не солгал ли ему сын: «Могу ли зайти в твою комнату?» Племянница быстро встала на край двери, чтобы пропустить дядю: «Да, конечно можешь дядя». Зайдя внутрь, Хасан отводил свой взгляд из стороны в сторону, он смотрел в каждый уголок комнаты и кивал головой, намекая Айлын, что он очень доволен работой сына: «Восхитительно, даже слов нет. Браво сыну, на этот раз он действительно не соврал мне, видно, что парень на славу потрудился, я очень горжусь им, нет правда, на душе мне стало намного легче, ну а тебе нравится доченька?» Айлын дяде: «Да дядя, очень красиво, благодарю. Но не стоило столько для меня делать, правда». «С тобой всё хорошо дочка, может что-то случилось? Так иногда случается, когда впервые приезжаешь в незнакомое место», – сказал Хасан. Айлын изумлённо взглянула на него, она не понимала, почему же он это спрашивает, да и кто ему мог сказать. Хасан ей: «Рамиз сказал мне, что ты спала, ты ничем не болеешь доченька?» Айлын ему: «Нет дядя, со мной всё в порядке. А когда я тебя увидела мне стало намного лучше». Глубоко вздыхая, Хасан говорил: «Впервые за всю мою жизнь мой сын так порадовал меня. Знаешь доченька, это первый раз в жизни, когда он не солгал мне, и к тому же эта его первая работа. Работу он, конечно же, сделал на браво». От увиденного, Хасан действительно был счастлив, он был доволен всем, как Рамиз обустроил комнату, на душе ему стало намного легче. Хасан говорит ей: «Пойдём доченька, пообщаемся немного, за одно и сына поблагодарю, просто недавно я не за что на него наругался». Хасан приобнял племянницу за плечи рукой и повёл её, Айлын же волновалась, потому что знала, что рот той женщины никак не умолкнет, она не могла сказать и слова. Беспомощная она с дядей вышла из комнаты.

Разговаривая с Камилем, Рамиз поставил в телефон Айлын новую сим-карту: «Готово!» – Рамиз проверил работоспособность телефона. Камиль Рамизу: «Позвони мне, пусть этот номер тоже будет у меня. Нельзя предугадать, что может случится». После того, как Рамиз позвонил ему с телефона девушки, Камиль добавил её номер в свои контакты. Камиль Рамизу: «Добавь туда и мой номер, если что-то понадобится, она сможет позвонить мне», – Рамиз добавил в контакты девушки свой номер, номер отца и своего друга. Камиль говорит ему: «Это не может так дальше продолжаться друг мой. Рано или поздно ей надоест всё это, она больше не станет терпеть все эти унижения, и в один момент она обидится и убежит отсюда куда подальше, такое у меня предчувствие. Оскорблять человека, который никому ничего плохого не сделал, валлахи, само собой является грехом. У каждого есть своя гордость, своё достоинство, и никто не имеет права унижать чьё-либо человеческое достоинство». Рамиз Камилю: «Ты прав, но что она будет делать там, в городе, одна?» Камиль повёл плечами: «Я не знаю, что она там будет делать, но знаю, только лишь то, что она родилась там. И думаю там ей будет лучше, – Камиль проговаривал про себя. – Хотя если бы она осталась здесь, мне было бы намного лучше, – Рамиз посмотрел на него с недоумением, но Камиль сразу же исправил свою фразу. – Я, эээ, имел ввиду, что всем было бы лучше».

Айлын сидела рядом в обнимку с дядей, Хасан прижимая её к себе, спросил: «Ну доченька, говори, куда вы сегодня сходили?» Айлын ни единого слова не понимала о чём он имел ввиду, она ответила ему: «Большую часть времени я спала да вечера», – в этот момент Айлын думала про себя, пытаясь понять, что же Рамиз сказал отцу, но в конечном счёте все её мысли, догадки запутались в голове. Дядя рассмеялся и посмотрел на негодующую племянницу: «Доченька, ты до сих пор ещё не проснулась? Неужто ребята так сильно тебя вымотали? Ну что, много нагулялись сегодня? – Хасан ещё сильнее прижимал Айлын к себе как свою дочь. – Рамиз сказал мне, что сегодня вы все вместе гуляли по городу, и моя красивая доченька очень сильно устала, – посмеялся Хасан». В это время пришли Рамиз с Камилем, Рамиз протянул Айлын её телефон: «Вот, мы купили тебе телефон, так что возьми, я поставил там номер, там всё готово, там есть и мой номер, и папин, и номер Камиля». Камиль подошёл и поздоровался с Хасаном: «Добрый вечер, дядя Хасан». «Добрый вечер сынок, как поживаешь?» – Хасан пожал ему руку. Камиль ответил: «Хорошо-хорошо, спасибо дядя Хасан». Хасан Камилю: «Присаживайся сынок, я рад видеть тебя», – Камиль прошёл и сел за столом. Рамиз отцу: «Пап, дай мне свой телефон, я запишу туда номер Айлын». Вытащив с кармана телефон, Хасан протянул его сыну: «Добавь туда номер, без очков мне не видно». Рамиз немного поковырялся в телефоне, и добавил туда номер. Рамиз отцу: «Сегодня мы с Айлын пошли в парк, но поскольку она быстро вымоталась, нам пришлось вернуться обратно домой, – Рамиз посмотрел на Айлын таким выражением лица, намекая ей, чтобы она не раскрылвала всю правду». Сама Айлын никогда не любила лгать, а так как у неё не было выбора, ей всё же пришлось наврать: «Да-да, спасибо ребятам, что прогуляли меня, ознакомили меня с городом, и кстати ваш город очень, красивый наверное», – и тут Айлын замешкалась, ей с трудом получалось врать, у неё запершило горло. Айлын дяде: «Город, я хотела сказать, – закашлялась Айлын. – Я не знаю от чего я так устала, но, когда я вернулась, я словно продолжала гулять, но уже во сне». Поцеловав её руку, Хасан рассмеялся: «Твоя усталость, доченька, связана с переездом в другой город. Так всегда случается, это больше всего связано с изменением климата, но ничего, скоро ты привыкнешь». Айлын попыталась обманчиво посмеяться, однако его слова никак не пришлись ей по сердцу, по её лицу это было заметно, Камиль прекрасно понимал в каком безвыходном положении находится девушка. Она не знала, чему улыбаться, чему смеяться, она была вынуждена оказаться в середине. Глубоко вздыхая, она отвела свой печальный взгляд в другую сторону. Рамиз вернул телефон отцу: «Всё готово, я записал её номер». Взяв телефон с рук, Хасан говорит сыну: «Сегодня я тобой доволен, ты знаешь об этом?» – спросил Хасан. Сын ответил: «Я очень рад, что хоть раз в жизни оправдал твои надежды, пап». Прижимая племянницу к себе, Хасан говорит: «Это всё благодаря моей красивой племяннице от моей не менее замечательной сестры, правильно доченька?» Айлын размышляла про себя: «Пожалуйста, только бы не пришла эта женщина, иначе она снова испортит дяде настроение, – затем она запуталась в ответе. – Да, ой, то есть, нет». Дяде стало ещё смешнее от её негодования, он вдоволь посмеялся от души от её вариантов: «Доченька, ты недостаточно выспалась?» В этой ситуации Айлын не знала, что и ответить, ведь ей одновременно приходилось размышлять и слушать дядю. Она взглянула на Рамиза, и не вербально дала ему понять, что она перепутала всё, что хотела сказать. Вдобавок, она намекнула ему, чтобы он перестал заставлять её врать. Рамиз таким же не вербальным способом дал ей понять, что всё хорошо и беспокоиться не стоит.

Хасан посмотрел на Камиля: «Огромное тебе спасибо сынок за то, что чудесно провёл время со всеми остальными». Камиль Хасану: «Рамиз много рассказывал о вас, дядя Хасан, он очень любит вас. Но из-за работы у меня никак не получалось найти возможности, чтобы встретиться с вами лицом к лицу. Я больше времени провожу с Рамизом, мы все вместе считаемся как одна большая семья, Айлын для нас не чужая, теперь это наш долг- защищать и поддерживать её в трудную минуту». Хасан ещё больше обрадовался, посмотрел на Камиля: «Я очень доволен тем, что у моего сына есть такой уважаемый и интеллигентный друг. Я очень благодарен твоим родителям за то, что воспитали тебя таким приличным человеком, передавай им это обязательно, если у меня будет возможность, то я обязательно приеду и познакомлюсь с ними иншаллах». «Спасибо вам, дядя Хасан, я обязательно им передам», – сказал Камиль. Затем в комнату зашла служанка, которая несла поднос с кофе. Поставив на стол поднос, она налила каждому по чашечке кофе. Хасан взял чашку и сделал глоток, он радостно смотрел на всех, ему было очень приятна та обстановка, в которой он находился, когда все, в том числе и его любимая племянница, сидели за одним столом. Айлын молча сидела, её мысли перемешались один за другим, она думала совсем о другом.

Тем временем в доме Камиля. Мама Камиля смотрела на часы, было уже десять часов, а Камиль так и не пришёл домой. Муж ей: «Идём со мной дорогая, пойдём спать, почему ты тут сидишь? Камиль уже не маленький, сам придёт. Он же сказал, что он в гостях у Рамиза, к тому же это не первый раз, когда он поздно возвращался домой, так почему ты так переживаешь? Вставай дорогая, идём со мной», – муж взял её за руку, помог ей встать и повёл её с собой.

Прошёл месяц, хоть Сенубер и каждый день портила мужу настроение, отдых, день, но он, как мог, но всё же терпел и выносил все эти чёрные дни ради своей племянницы. Рамиз больше не выходил из дома, он всячески старался сделать всё что угодно, лишь бы отец не знал о том, что происходит в доме при его отсутствии. Рамиз очень сильно беспокоился за здоровье отца. Сам же Хасан не позволял своей племяннице работать, даже если она давала и повод об этом подумать. Айлын, постучавшись в дверь Рамиза, зашла к нему в комнату. Рамиз в это время смотрел фильм в компьютере; увидев свою кузину, он жестом зовущей руки позвал её к себе. Она села рядом с Рамизом, у неё было грустное выражение лица. Прервавшись от просмотра фильма, он положил компьютер с сторону и посмотрел на неё и почувствовал её беспокойство: «Говори, я слушаю тебя». Айлын было некомфортно, она сказала ему: «Смотри мой единственный, только правильно пойми меня». Рамиз ей: «Ты говори джаным, я всё пойму, не переживай». Айлын держала рукой за шею: «Я хочу работать». Рамиз ей: «Нет-нет, нельзя! Забудь об этом, мой отец запретил. Ты ведь сама говорил, что он разозлился, когда ты сказал ему, что хочешь работать и он тебе запретил, верно? Н Е Л Ь З Я! – строго сказал Рамиз. – Мой отец не примет этих слов, понятно? Сама смотри, пока работать меня он не заставляет, и тебе он тоже не позволит, так что забудь об этом джаным. Если тебе нужны деньги, то в моей карте их достаточно, если тебе что-то нужно, ты обращайся ко мне, хорошо? Когда придёт время, тогда вместе и поработаем». Айлын обиженно посмотрела на кузена: «Мне не нужны деньги, не пойми меня неправильно, я работать хочу, ты понимаешь? Поверь я и без денег могу, я просто не хочу сидеть сложа руки, мне нужна работа». Рамиз ей: «Я понимаю тебя, но ты иди и скажи это моему отцу, что хочешь работать без денег, он всё равно не позволит тебе этого сделать, как бы ты не пыталась его отговорить. Прости, но по этому поводу я не смогу тебе помочь», – после этих слов, Айлын встала, она уже была не в настроении. Рамиз ей: «Куда это ты пошла, садись со мной, вместе посмотри фильм». Глубоко вздохнув, Айлын ему в ответ: «Моя жизнь это и есть сплошной фильм. У меня нет интереса смотреть на чей-то другой сценарий, ты смотри, – она вышла из комнаты». Рамиз понимал, что в этом доме она чувствует себя скованно, он понимал, что она хотела поработать где-нибудь желательно подальше от его матери. Только отец не знал до чего Сенубер доводит бедную девушку, каждый день она оборачивалась эту в мерзкую змею и жалила её своим противным ядом, который медленно просачивался в её кровь и в душу. Всё это Рамиз скрывал от отца, когда последнего не было дома. Рамиз, отчаявшись, провёл рукой по лицу, он уже не мог продолжать смотреть фильм. Рамиз проговаривал про себя: «Мдааа, такой фильм я бы…», – Рамиз не договорил и просто жалобно посмотрел в другую сторону.

Айлын зашла в свою комнату и легла на кровать, она смотрела на фотографию своей мамы, и с грустным голосом, она проговаривала: «Пожалуйста, возьмите меня с собой, я скучаю без вас, – однако глядя на её фото, она вспомнила слова дяди Малика. – Ты должна продолжить дело, которое не смогли закончить твои родители доченька». Присев, она задумалась: «Что за незаконченное дело, о чём же он имел ввиду? – она быстро встала и вышла из комнаты».

Малик был в саду, увидев Айлын, он улыбнулся ей. Айлын торопилась идти к нему, потому что боялась, что вдруг она забудет спросить его. Айлын, добравшись до Малика, спросила его: «Дядя Малик, вы помните то, что вы тогда мне сказали?» Старик немного подумал: «Ааа, что я тогда сказал доченька? Извини, просто я забываю, что же было вчера». Айлын ему: «Тот раз, ты сказал мне, что у мамы осталось какое-то незаконченное дело, что я должна продолжить его и быть сильной, и тому подобное. Так что это за оставшаяся работа мамы, о которой я не знаю?» Старик хотел что-то сказать, но внезапно раздался голос Сенубер, которая обращалась к Айлын: «Ты теперь и других будешь отвлекать от работы?» Айлын не стала оборачиваться, она глубоко вздыхала, её нервы были уже на пределе. Малик Сенубер: «Я её позвал ханым, хотел, чтобы она здесь немного помогла мне». Сенубер нагрубила ему: «Если не можешь справиться со своей чёртовой работой, вон там, – Сенубер указала старику пальцем на входную дверь. – Милости прошу, проваливай вон отсюда!». И только Айлын хотела сказать ей, как её моментально остановил Малик: «Тихо дочка, пожалуйста, ничего не отвечай ей. Я уже привык к её оскорблениям, я здесь только ради твоего дяди, так что прошу тебя, не делай этого». Айлын ещё сильнее разозлилась: «Но я же ничего ей не ответила! Почему из-за меня она оскорбляет и вас? Вы же ни в чём не виноваты, она же не маленький ребёнок в конце-то концов! Ну ладно бы я, чёрт со мной, я младшая, так что я могу потерпеть». Сенубер приказала ей: «Иди и помоги моим слугам!» Айлын Малику: «Ну ладно, в другой раз поговорим по поводу моего вопроса. Хорошо, я пойду, а то эта бессердечная женщина из-за меня начнёт донимать тех бедолаг. Я никак не могу понять, что это за вид змеи, у которого никогда не заканчивается яд, даже когда она сто раз жалит им за день». От услышанного описания, Малик еле-еле держал себя в руках, чтобы не упасть со смеху. Он ей: «Иди с терпением туда». Айлын про себя: «Это ваше…. терпение, если оно мне попадёт в руки, я с радостью покажу ей», – Малик покачивал головой из стороны в сторону, улыбаясь всему сказанному от измотанной девушки.

Камиль помогал своей сестре подготовиться к экзаменам, уставшая Наргиз больше не могла продолжать занятия и попросила брата: «Братик, давай потом доделаем задания, я уже устала», – Наргиз вышла из комнаты. Камиль решил заняться разминкой, чтобы хоть немного снять боль по всему телу из-за длительных сиделок. Взяв со стола телефон, Камиль посмотрел на номер Айлын и проговаривал про себя: «Что же будет дальше с этой бедняжкой?» Открыв дверь, Наргиз позвала брата: «Идём, пора есть», – затем она ушла. Камиль размышлял про себя: «Может мне стоить позвонить ей?»

Айлын мыла посуду в кухне, Сенубер специально подавала ей разбитую посуду, чтобы девушка порезала себе руки. Она абсолютно не испытывала к ней жалости. Айлын, размышляя про себя, не заметила, что в раковине всё это время был именно разбитый стакан. Один из осколков порезал её ладонь, кровь пролилась на поверхность всей посуды, ей пришлось обмотать рану тряпкой. В этот же время ей раздался звонок, думая, что это звонит дядя, она другой рукой вытащила телефон из кармана, но это оказался Камиль. Приблизив телефон к уху, она собиралась ответить ему, но не смогла, поскольку в этот момент зашла Сенубер, не позволившая дать ей этой возможности. «Руку порезала?» – спросила Сенубер. Айлын ей: «Да, оказывается, здесь посреди посуды был сломанный стакан. Я не заметила его, и поэтому из-за своей же неосторожности поранилась». Сенубер приблизилась к ней со злорадной улыбкой: «Вот такие вещи и будут случаться с тобой. Этот стакан будет тебе напоминанием, чтобы ты не забывала о том, какие большие неприятности тебя ждут в будущем». Айлын ей в ответ: «Дай бог вам здоровья ханым, ради дяди я готова и жизнь отдать, и вы прекрасно знаете. Но что мне поделать, придётся терпеть этот сломанный стакан, и ваши заранее запланированные цели мне тоже придётся терпеть. В следующий раз, когда захотите устроить мне очередное испытание, сделайте пожалуйста так, чтобы я не осталась жива, а то от этих мелочей я уже мучаюсь, как вроде той разбитой посуды. И не стоит вам тратить своё драгоценное время на меня». Сенубер говорит ей: «И это тоже случится, ты не беспокойся. Я постараюсь помучить тебя максимально медленно, и тогда я окончательно поставлю точку на твоей жизни, так что не сомневайся в этом, я обеспечу тебя этой возможностью. Но, пожалуй, лёгкая смерть для тебя будет огромным грехом». Она повернула свою уродливую сущность в другую сторону, и ушла из кухни, не став помогать ей. Айлын забыла, что всё это время телефон был включен, она не могла найти подходящее время, чтобы ответить, и поэтому она просто положила телефон на стол. Она смотрела на свою ладонь, кровь просачивалась сквозь намотанную тряпку, Айлын проговаривала про себя: «Я с нетерпением буду ждать этого дня, но если ты сама этого не сделаешь, то ты сильно об этом пожалеешь, потому что это будет уже твой большой грех». Камиль слышал абсолютно всё, о чём они говорили. Он не мог поверить услышанному, он обомлел от шока, держа телефон к уху. Но всё же он быстро очнулся, встав с кровати, он мигом выбежал из комнаты. Его семья села за стол. Камиль, выхватив со стола ключи, сразу же помчался к машине, однако потом раздался голос мамы: «Сынок, ты куда так торопишься?» – Камиль не услышал. Все за столом сидели в ступоре и удивлённо смотрели друг на друга, не понимая, что же на него нашло. Мать забеспокоилась.

Камиль впопыхах устремился к автомобилю. Присев на сиденье, он тут же завёл двигатель. Мать всё ещё не могла прийти в себя, она посмотрела на мужа, на дочь: «Что это с ним вдруг случилось? Причём ничего не ответил, куда же он уехал?» Наргиз повела плечами: «Мам, я без понятия, что с ним». Встав со стула, отец взял телефон и позвонил сыну. Камиль ответил на звонок: «Отец, я пока не могу говорить, я за рулём. Позже перезвоню», – Камиль отключил телефон. Поставив телефон на место, отец встревоженно посмотрел на жену: «Сказал, что позже перезвонит, что он за рулём, – затем он присел на стул. – Наверняка, что-то стряслось с его другом, ну или со с знакомым. Он перезвонит, так что, не переживай дорогая». Жена про себя: «Аххх, сынок, в конце концов ты погубишь мне сердце». Муж ей: «Успокойся, иншаллах ни с кем ничего не случится». Жена ему: «Иншаллах, надеюсь не случится. Пусть Аллах защитит каждое дитя, – мать говорит всем остальным. – Ладно кушайте, потом разузнаем, что будет, – она протянула тарелку с супом с каждому, Наргиз поблагодарила маму». Она протянула еду и мужу, тот также поблагодарил её и начал есть: «Здоровья твоим рукам, очень вкусно получилось, как всегда». Жена присела, но она не стала есть, она всё ещё думала о сыне, с грустным выражением лица, она сказала: «Приятного аппетита дорогой».

Камиль прибавил скорости к машине, лишь бы поскорее добраться до Айлын. На этот раз на лице Камиля было злобное раздражение. Можно сказать, он ехал туда чуть бы ли ни со скрежетом в зубах, настолько он был вне себя от слов Сенубер, что начал проговаривать про себя: «На этот раз ты уже действительно переступила черту, Сенубер ханым».

Айлын же не меньше Камиля злилась на Сенубер. Девушка кипела от гнева, потому что мало того, что Сенубер порезала её руку, так она ещё и злорадствовала этому, и вдобавок угрожала. Пребывая в раздумьях, Айлын и позабыла, что с её руки текла кровь. От нервов она упиралась в одну точку; угрозы от Сенубер продолжали крутиться у неё в голове прямо как надоедливая мелодия из старой шарманки, она проговаривала про себя: «Что я тебе такого сделала? Настолько ты жестока ко мне. Чтобы быть жестоким к какому-то человеку, нужна лишь причина, но даже враг на такое не способен». В это же время, Рамиз спускаясь вниз по лестнице тут же остолбенел, как только Камиль помчался на кухню: «Что здесь происходит? – удивился Рамиз и сразу же побежал за другом». Добравшись до Айлын, Камиль обратил внимание на сочащуюся кровь из руки девушки, он взволновался, но сразу же взял себя в руки. Он намотал её ладонь уже другой тряпкой и старался изо всех сил остановить кровотечение. Пришедший Рамиз тоже не остался равнодушным к этой картине, он увидел перед собой кровь на полу и поинтересовался происходящей обстановкой: «Так, что здесь случилось?» – увидев, что Камиль фиксирует её рану, он понял, что девушка порезалась, только он не понимал лишь одного, откуда же Камиль узнал о её ране? Камиль ей: «Пойдём к врачу, у тебя глубокий порез». Отойдя от мыслей, она посмотрела на кузена. Камиль снова говорит ей: «Я говорю пойдём в клинику, пусть врач посмотрит на твою рану», – он схватил её за руку и потащил за собой, а Рамизу то и дело приходилось смотреть на то, как кровь льётся на пол, начиная со стола. Айлын, прижимая свою руку, резко остановилась и сказала Камилю: «Я никуда не пойду, мне не нужен врач, не беспокойся за меня», – она также резко вытащила руку и ушла в комнату. Рамиз спросил друга: «Я не понял, что тут произошло? Почему она порезалась?» Камиль в ответ: «Её срочно надо отвезти к врачу, давай потом поговорим», – они оба пошли вслед за ней. Айлын Рамизу: «Если не трудно, можешь, пожалуйста, принести мне аптечку», – Рамиз быстро побежал в комнату за аптечкой. Камиль удручённо смотрел на неё, она же всё ещё никак не могла забыть слова Сенубер, пропитанные желанием поскорее прикончить девушку. Камиль сказал ей: «Послушай, давай поедем в клинику, пусть врач посмотрит, у тебя там очень глубокий порез, нужно срочно остановить кровотечение, – Айлын отрицательно покачала головой. – Я всё знаю, я слышал». «Что ты знаешь? – спросил Рамиз, войдя в комнату с аптечкой. – Скажи и мне, что здесь на самом деле случилось, помимо того, что она порезалась». Айлын взяла от него аптечку и пыталась открыть, но безуспешно. Камиль подошёл к ней и помог взять оттуда все необходимые медикаменты: бинты, антисептики и прочие лекарства. Когда он развязывал тряпку, она даже не обращала внимание на боль. Она держала полотенце снизу, чтобы её кровь не испачкала весь пол. Камиль ей: «Позволь мне помочь тебе, только не говори мне нет». Рамизу от вида крови стало не по себе, он прикрыл глаза рукой и сказал ей: «Оффф джаным, что ты наделала, ну разве можно быть такой неаккуратной?» Камиль нервно посмотрел на него: «Она не сама себя порезала, ей помогли это сделать», – Рамиз ничего понимал, он посмотрел на Камиля и ждал, когда он уже наконец всё объяснит. Камиль продезинфицировал её рану жидким антисептиком, он риторически обращался к ней: «Тебе ведь помогли порезаться, так?» – посмотрел ей в лицо. Айлын удивилась тому, откуда же он узнал, что это именно Сенубер натворила. Однако потом она вспомнила, что недавно Камиль звонил ей, и всё это время телефон был включен. Она Камилю: «Пожалуйста, молчи. Ради Аллаха держи язык за зубами», – Рамиз выхватил руку Камиля и резко повернул лицом к себе. «Объясни уже чёрт возьми, что здесь случилось? И что это за секреты, которые ты должен скрывать за зубами?» – грозно спросил Рамиз. Камиль смотрел ему в глаза и сказал: «У меня нет никаких секретов, друг мой. Она не просто так порезалась, это дело рук твоей матери, это она подсунула ей разбитый стакан. А после того, как она порезалась, она снова заставила её мыть посуду, браво, разве что только аплодисментов не хватает». Рамиз не стерпел и схватил друга за рубашку обеими руками: «Ты что несёшь? Ты хоть сам слышишь, что говоришь?» Камиль откинул его руки от себя: «Ты меня сам отлично знаешь, я не из тех людей, что устраивают дебош без причины, – Камиль вытащил с кармана мобильник. – А вот и доказательство, я звонил ей, там всё записано, – он отдал Рамизу телефон. – Я пойду и помогу ей, а ты иди и послушай, что говорила твоя мать, ясно?» Камиль подошёл к Айлын, он снова капнул на её порез антисептик, затем смыв кровь, он поскорее начал завязывать её ладонь бинтом, чтобы избежать кровотечения. Айлын смотрела на него недовольным взглядом будто спрашивая, зачем он сказал Рамизу правду. От всего случившегося Камиль так злился, что не стал смотреть на неё. Рамиз же встал на край комнаты. Прижав к уху телефон, он стал слушать весь разговор мамы и Айлын, в эту же секунду, его лицо приняло уже более зловещие черты. От ярости Рамиз закричал на весь дом, он взял телефон и выбежал из комнаты. Разумеется, его крик конечно же услышала кузина: «Стой! Куда ты? Вернись!» Айлын Камилю: «Останови его!» – но Камиль ничего не слышал, он и дальше продолжал завязывать бинт, делая последний узел. Айлын встала и хотела побежать за Рамизом, но Камиль не позволил ей этого сделать. Он схватил её за плечо и посадил обратно: «Поверь мне, если бы он не пошёл, то вместо него пошёл бы я», – его нервы кипели и поэтому он намекнул Айлын, чтобы та больше ничего не говорила. После того, как он закончил с обработкой её раны, он не заметил, что его рубашка испачкалась в крови. Айлын это увидела, она хотела ему сказать, но не смогла.

Сенубер разговаривала по телефону, разъярённый её гнусным поступком Рамиз, ворвался в комнату, даже не постучавшись. Прервав разговор, она обернулась к сыну и с удивлённым выражением лица она недоумевала от того, что же на него нашло. Держа телефон подальше, она обеспокоилась: «Что это за неуважение?» – сказала она сыну. Его нервы были уже на пределе, на лице было злобное раздражение, всё его лицо плавилось от гнева, брови неконтролируемо дёргались то вверх, то вниз, тело бросало в дрожь, а кровеносные сосуды в глазах с каждой секундой становились всё шире и шире, что, казалось бы, скоро его глаза станут полностью красными. Он был настолько взбешён, что сразу же выхватил с её рук телефон и швырнул его в стену. Мать ему: «Что ты творишь? Совсем что ли обнаглел?» Рамиз медленно и грозно подходил к ней, яростно сжимая зубы: «То есть, когда ты наглеешь, ничего такого не случается, так? То есть, тебе можно переступать грань, верно? О да, ты с удовольствием будешь переступать черту до тех пор, пока ты вдоволь не насладишься выжимать всю кровь у других людей, правильно? Ты маньяк что ли? – Рамиз накричал на неё да так громко, что она испугалась. – Я в курсе о порезанной ладони Айлын!». Сенубер же быстро привела себя в порядок и попыталась выйти чистой из этого инцидента: «Ты только посмотри на эту дьяволицу, мало того, что сама порезалась, так ещё и меня в этом обвиняет? Не верь ей сынок, она просто хочет настроить нас друг против друга, сделать нас врагами!» Рамиз снова накричал на неё: «Замолчи! Больше ничего не говори! Если здесь и есть дьявол, то только ты, мама, поняла? Не смей обвинять кого-то другого, никто не занимается таким безобразием как ты! Моё доверие к тебе уже исчерпано, да будь ты проклята, ты меня потеряла мама, ты можешь понять, что я говорю? Ты потеряла сына, больше мой язык не повернётся называть тебя матерью! Мне уже надоело от твоих игр, как и от твоих противных слов, мне всё надоело, надоело!» – Рамиз ещё громче накричал на неё. Мать ему в ответ: «Ну всё, я покажу этой мерзавке, что значит наговаривать на других!» – стоило ей только захотеть уйти, как её руку сразу же схватил сын. Он остановил её на ровном же месте и стал говорить ей: «А ну ка стой, ты куда это собралась?» – выхватив телефон, он показал матери прямо в лицо доказательство, которое было записано его другом во время звонка. Сенубер было больно, когда он сжимал её руку, из-за страха она никак не могла вытащить свою руку. Показав ей записанные её же угрозы на девушку, в один момент, Рамиз ещё сильнее стал сжимать руку матери. Сенубер пыталась вытащить руку, но сил на это ей не хватило, она оказалась совсем в безвыходном положении, она не знала, что сказать ему, у неё был только лишь последний козырь в рукаве. Она сказала ему: «Сынок, пожалуйста, отпусти мою руку, мне очень больно!» Рамиз со скрежетом в зубах продолжал держать её: «Точно также больно ты делаешь каждому человеку, каждый день, каждый час!» – в конце концов он отпустил её руку, и злобно посмотрел ей прямо в глаза. От его взгляда, Сенубер поняла насколько низко пала перед ним. Она поняла, что уже теряет сына. В конечном счёте она так и не сумела вовремя поменять маску своего лица. Она стала подлизываться и фальшивить, как только могла: «Ну прости меня сыночек, прости меня!» Рамиз начал считать пальцами, обращаясь к ней: «Во-первых- ты больше не будешь пересекаться с Айлын. Во-вторых- у моего отца больное сердце, но ты и об этом очень хорошо знаешь, но разве в тебе есть совесть? Однако, ты больше не будешь выводить его своими долбанными выходками. В-третьих- Айлын член нашей семьи, так что вбей это себе глубоко в голову, как угодно, и не смей её больше трогать. В-четвёртых- с этого дня ты должна нормально относиться ко всем людям, находящиеся в этом доме, ты больше не посмеешь причинять кому-то боль, особенно дяде Малику, поняла? И пятое- следи за своим языком, в противном случае, я покажу эту запись отцу. Поверь мне, я даже не стану смотреть на твои слёзы, я покажу отцу весь разговор, и в один прекрасный день, он рано или поздно разведётся с тобой, и тогда ты окончательно меня потеряешь, поняла?» – косо посмотрев на мать, он вышел из её комнаты. Сенубер же, положив руку на грудь, проговаривала про себя, обращаясь к той, кому она и порезала ладонь: «Будь ты проклята тварь! Ты ещё и разговор записываешь? Ну ничего, я тебе устрою такое, что тебе даже в кошмарах не приснится! Ты ещё погоди, я не Сенубер, если этого не сделаю!»