История Армении

Царь Пап согласился с этим предложением, взял с собою великого патриарха Нерсеса, поднялся и сел на горе Нпат. Греческие же и армянские войска опустились на место боя. Затем пришел также армянский полководецспарапет Мушег, принес к патриарху Нерсесу свои знаки и оружие для благословения, перед тем, как итти в бой. В это время царь Пап вспомнил старые разговоры и сказал: «Я вспомнил, что Мушег – друг персидскому царю Шапуху. Разве это не тот Мушег, который отпустил жен персидского царя Шапуха в паланкинах и с отрядом стражи. И то я слышал, что он ведет переговоры с персами. Пусть он не вступает в бой».

Тогда армянский полководец Мушег обратился к великому первосвященнику Нерсесу, прося его заступничества перед царем Папом. А царь Пап сказал патриарху Нерсесу: «Ты не заступайся, потому что как только он спустится, то присоединится к персидским войскам». Но (Нерсес) еще больше стал просить за него. И так как в то время царь ни в чем ему не отказывал, то сказал Нерсесу: «Пусть будет потвоему, но раньше ты потребуй, чтобы он поклялся на деснице твоей в том, что не изменит нам и потом отпусти его в бой». Тогда призвали Мушега к царю. Он пришел, в ноги поклонился царю, потом, взяв десницу патриарха Нерсеса, поклялся. Также он взял руку царя Папа и поклялся, сказав: «Я буду жить и умру для тебя, как мои предки для твоих предков, как мой отец для твоего отца Аршака. Я так же (умру) для тебя, только ты не слушай людей злословящих».

Затем армянский патриарх Нерсес благословил его великим благословением, а армянский царь Пап приказал подать своего коня я свое копье храброму полководцу Мушегу. Но тот не взял. «Я, царь, – сказал он, – буду действовать тем, что у меня есть, а потом, что бы ты мне ни дал, я к твоим услугам. Он принес свой знак и оружие к Нерсесу, чтобы он благословил. Потом он сел верхом на коня вместе со своим отрядом и, построив к бою армянское войско справа от греческого войска, двинулся вперед на правом фланге.

А царь Пап и патриарх Нерсес остались на горе Нпат; и святой Нерсес, воздев распростертые руки к небу, просил господа пощадить верующих и святые церкви свои, приобретенные его благородной кровью, не предавать своего народа в руки безбожных язычников, дабы никогда язычники не могли сказать: а где бог их?

И пока он возносил молитвы к богу, армянское войско всем фронтом, как огонь, ринулось на персидское войско, а отряд Мушега, опередив все остальные отряды, стремительно бросился вперед, так что скрылся с глаз царя, и знаки Мушега более не видны были царю. Когда знаки более не были видны, Пап начал кричать и сказал Нерсесу: «Ты погубил и сжег меня; говорил же я тебе, не посылай этого человека в бой; вот он перекинулся к персидским войскам и много вреда нам он причинит». Патриарх Нерсес сказал: «Не думай таких вещей, царь; он не изменит нам; ты сам увидишь тот подвиг, который совершит твой слуга на твоих глазах».

А царь Пап неотступно просил патриарха Нерсеса, говоря: «Молись все время, умоляй бога, пока еще идет бой». Когда он уж очень пристал, то патриарх Нерсес сказал царю Папу: «Если ты обратишь свое сердце к господу, то он сжалится над тобою и над страною; если очистишь себя от скверных дел, он примет тебя и не выпустит из своих рук, не предаст тебя в руки твоих врагов. А я кто такой, что умоляешь меня, будто я, бедный человек, могу молить бога, чтобы он вопреки своей воле не делал того, что желал, и тем изменить его решение. Ибо это он создал все из ничего, он держит в руках своих всю вселенную с ее обитателями, подобными саранче, он измерил небеса пядью и поместил в меру прах земли я взвесил на весах горы и на часах весовых холмы. Кто уразумел дух господа я был советником у него и вместе с отцом вершает все суды? И теперь еще восток и запад,, север и юг положил он на весы, и еще держит высоко весы, и, глядя по тому, на какую сторону склонится чаша весов от тяжести каждого греха, сообразно тому и будет судить свои создания. Ибо он знает меру деяний своих созданий и всем воздает соответственно их делам, ибо теперь время бранить, порицать и судить; ибо теперь не люди выступили друг против друга сражаться и воевать, а судья судей восстал, чтобы судить мир. Следовательно, этот час – время суда. Кто осмелится в этот час открыть уста перед ним, или кто может знать намерение господа, да еще поучать его, ибо все от него (исходит) и через него (делается) и ему слава во веки. Ибо, если господь воздает нам по нашим делам, то мы не можем противиться его воле и просить у него чеголибо, а должны сказать: справедливо ты поступил во всем с нами, о господи, праведен ты, и все дела твои истинны; пути твои правы, и все суды твои истинны. Ты совершил истинные суды над нами во всем, что навел на нас, ибо по истине и по суду навел ты все это на нас за грехи наши. Ибо согрешили мы и поступили беззаконно, отступивши от тебя, и во всем согрешили, заповедей твоих не слушали; не их и не поступали, как ты повелел нам, чтобы благо нам было от тебя. И все, что ты навел на нас, и все, что ты соделал с нами, соделал по истинному суду – ибо суды твои благи. Но не предай нас навсегда ради имени твоего. Избави нас силою чудес твоих и дай славу имени твоему, господи, дабы никогда не оставались в стыде уповающие на тебя. Да постыдятся со всем могуществом своим, и сила их да сокрушится, и да познают, что ты господь бог един и славен во всей вселенной. И всюду во всем да наполнится только твоя всемогущая воля, ибо ты могущ, и силен, и справедлив во всем, и милостив к скорбящим и страждущим. Пользу нашу ты знаешь, господи, предоставь нам, что тебе угодно; ибо если полезны нам страдания, то умножь их, и если угодна тебе милость, даруй нам ее. Ибо какова воля господа на небе, да совершится так, и каким жезлом хочешь наставить нас, мы в твоих руках во всякое время. Прости, господи, беззакония, грехи и преступления рабов твоих, ибо кто тот человек, который не совершает преступлений или не грешит перед тобой; ибо никто и ни один человек не праведен на земле. Ибо только ты без греха, и только ты справедлив, который создал нас из ничего и даровал нам эту жизнь, и показал нам путь к жизни и спасению, и нас земных сделал мудрыми и разумными, и стал нашим искупителем, чтобы сподобить нас бессмертию. Вспомни церковь свою, добытую святою твоею кровью, и то, что посвящено тебе, не отдавай собакам; ты всегда милосерден, отстрани гнев свой и негодование от верующих в тебя и спаси церковь свою, о господи, боже наш».

И так (Нерсес), стоя на горе, говорил это и много подобного и еще больше этого в присутствии царя Папа, тоже стоявшего на горе, и возносил он многие и разнообразные молитвы до вечера, до заката солнца, когда кончилось сражение.

А во время сражения бог оказал помощь грекам, и победа досталась армянскому войску. Персидские войска потерпели поражение, обратились в бегство и рассеялись по полям, по высоким горам и глубоким ущельям. Их преследовали греческие и армянские войска, настигали, избивали вообще и старых и малых, немногие из многих, у которых были хорошие кони, сумели спастись бегством. За бегущими бросились армянские войска, многих перебили по дороге и таким образом преследовали персидские войска до Гандзака в Атрпатакане, до границ Армении.

И армянский спарапет Мушег бил жестоким боем персидские войска и, дождавшись встречи с албанским отрядом, разгромил и эти войска. Он настиг также албанского царя Урнайра, когда тот бросился бежать. Подъехав близко, он концом своего копья долго бил его по голове, приговаривая: «Будь благодарен, что ты царь и носишь венец на голове, я царя не убью, если даже мне достанется за это». И он позволил ему бежать вместе со своими всадниками в албанскую страну.

А когда все армянские войска вернулись, то не было числа тем вражеским головам, которые армянский полководец Мушег доставил к армянскому царю Папу. Так и все нахарары и вельможи и все, всякий в свою меру. Это была большая победа для армянской страны и для греческого войска. Они обогатились большой добычей – сокровищами, оружием, украшениями, золотом и серебром, многими предметами утвари, лошадьми, мулами и верблюдами, отнятыми (у персов). Добыча была очень большая, числа и меры не было ей.

Но вот подло оклеветали полководца Мушега перед великим царем Папом, сказав: «Знай, царь, что весьма вероломно поступает он (Мушег) по отношению к тебе и ждет твоей смерти, ибо он всегда отпускает на свободу твоих врагов; много раз ловил твоих врагов и опять отпускал; так он отпустил царя Урнайра и даровал жизнь твоему противнику, который уже находился в его руках». По этой причине происходили частые раздоры между царем Папом и полководцем Мушегом, и часто по этой причине (Пап) бранил его. А полководец Мушег отвечал царю Папу и говорил: «Я перебил всех своих товарищей, а те, кто носит венец, не мои товарищи, а твои. Поди, как я убил своих товарищей, так и ты убей своих, а я на царя, на человека, носящего венец, не поднимал, не поднимаю и не подниму руки. Если хочешь меня убить, то, убей, я же, если в руки мне попадется царь, как часто случалось, не убью царя, который носит венец, если б даже меня убили».

Царь Пап, услышав эти слова, прослезился, сошел с трона, схватил Мушега, обнял его, плакал, обхватив шею Мушега, и сказал: «Повинны смерти все те, что дерзает злословить на Мушега, этого храброго и почтенного мужа. Он человек, который происхождением так же благороден, как мы, и его предки так же были благородны, как наши предки; его предки оставили царство страны ченов и приехали к нам, и жили и умирали для наших предков; и отец его умер за моего отца, и сам он верно служил нам, и много раз бог руками его, молитвами и мольбами отца нашего чудесного Нерсеса посылал нам победу и даровал нам мир. Как могут мне сказать, что Мушег ждет моей смерти? Он чистосердечный человек, если иноземных царей он пощадил по своему благородству, то как он может поднять руку на прирожденных своих государей». И тогда царь Пап пожаловал полководцу Мушегу много наград и почестей и много деревень.

Глава V

О другой войне между армянами и персами в Гандзаке Атрпатаканском, и об уведомлении Урнайра, и об одержании победы и на этот раз армянским войском

Албанский царь Урнайр тайно послал весть Мушегу, послал к нему человека и осведомил его, говоря: «Очень благодарен тебе за то, что ты не убил меня; бог предал меня тебе в руки, а ты пощадил меня; этой твоей любви я не забуду, покуда я жив. Но я уведомляю тебя, что персидский царь Шапух готовится со всеми своими войсками неожиданно напасть на тебя». Тогда греческий стрателат организовал все подначальные ему войска и, выступив с ними из атрпатаканской страны со стороны Гандзака, пошел к пределам Армении. Также и армянский полководец Мушег сосредоточил в одном месте все армянские войска, состоявшие из девяноста тысяч отборных мужей, хорошо вооруженных, с копьями в руках, не считая щитоносцев. Эти тоже согласно полученным сведениям заблаговременно поспешили к своим границам. Только царь остался в армянской стране. Патриарх Нерсес тоже остался в. стране и приказал во всей стране возносить молитвы за войска, пошедшие на войну.

А персидский царь Шапух со всеми своими войсками прибыл на место военных действий и увидел, что греческие войска и армянские войска находятся в полной боевой готовности. Оба фронта сшиблись друг с другом, и персидское войско потерпело поражение. Особенно полки копьеносцев, яростно нападая, мужественно сражали и валили с коней на землю своих противников на глазах у персидского царя Шапуха. Когда валили на землю, все армянские бойцы одобрительно кричали: «Бери, храбрый Аршак». Всякий раз как в этой войне убивали врага, его посвящали своему прежнему царю Аршаку, говоря: «Будь жертвой нашему царю Аршаку». Когда соперникикопьеносцы из азатов группой нападали на персидских копьеносцев и сваливали их, то с воодушевлением говорили: «Бери, храбрый Аршак», а когда этих соперников резали и обезглавливали, то говорили: «Будь жертвой Аршаку».

А все множество легионов, то есть греческое войско щитоносцев, как и армянские щитоносцы, защищали тыл армянского войска, укрывшись за щитами, наподобие укрепленного города в тылу (сражающихся). Когда персидские войска начинали несколько теснить греческие войска или армянские полки копьеносцев, они входили за прикрытие греческих легионов щитоносцев или армянских щитоносцев, как в крепость, и отдыхали. А отдышавшись немного, они вновь выходили оттуда и нападали и бесчисленное количество персов валили, убивали и обезглавливали, произнося те же поощрительные слова о царе Аршаке; и бесчисленное множество персидских войск было перебито.

Потом, когда персы чуть начинали одолевать их, они опять укрывались как в крепость за легионами щитоносцев, которые раздвигали свои щиты, впускали их и опять сдвигали. В этот день греческое войско, и их стрателат Терентий, и армянские полки, и их спарапет Мушег рубили и уничтожили персидские войска. Персидский царь Шапух с немногими людьми бежал с поля сражения. А эти поставили пограничную стражу и вернулись в великолепном состоянии к своему царю Папу, стяжав славное имя и огромную добычу.

А царь Шапух, прибыв в подвластную ему страну, выражал свое удивление по поводу храбрости сражавшегося войска, того, что он сам видел. «Удивился я, говорил он, тому, что я видел. С детства начиная, я бывал в сражениях и войнах, много лет я уже состою царем, у меня и года не проходило без войны, но самая горячая схватка была та, которую я видел в этот раз. Ибо, когда армянские копьеносцы шли вперед, то так наступали они, будто это была высокая гора или огромная, мощная, незыблемая башня, а когда мы их несколько теснили, то они укрывались за ромейскими легионами, которые; раздвинув сомкнутые щиты, впускали их к себе, словно как в крепость, огороженную стеною. И там, передохнув немного, они снова выходили и бились, пока не истребили арийские войска. Еще другому обстоятельству я удивляюсь, это – единодушной верности и царелюбию армянского войска, ибо столько лет их государь Аршак потерян для них, но они воодушевлялись им во время боя. Когда они сваливали своих соперников, то всегда говорили: «бери, Аршак», а его не было среди них; они же из чувства любви и верности, которое они питали к своему прирожденному государю, каждого убитого ими противника посвящали ему. Или тот яростный отряд Мушега; мне так казалось, что из этого отряда извергается пламя и огонь, и знаки так сверкали, будто пламя пожара полыхает в тростниках. Столько уже лет, как государь их Аршак потерян для них, находится в крепости Андмиш, в стране Хужастан, а они по любви своей так считали, будто он стоит во главе их как царь или находится в их отряде и руководит военными действиями, и они стоят перед ним и служат ему. Да, говорил он, блажен тот, кто является государем армянского войска, столь верного, единодушного и преданного войска».

Глава VI

О Глаке Мардпете, который был назначен правителем пограничной области, о том, как он стал сообщником персидского царя и обещал предать в его руки армянского царя, и об убийстве Глака по приказу царя Папа

Греческий полководец Терентий и полководец армянских войск Мушег оставили Глака[71 - Глак Мардпет – в тексте всюду Длак, мы переправили в „Глак" и находим, что это лицо идентично с евнухом армянского царя, упоминаемым Аммианом Марцелином.] Мардпета, который по должности своей назывался отцом царя в Гандзаке, в качестве правителя пограничной области, находившейся на границе между Персией и Арменией. Оставили при нем тридцать тысяч отборного войска – хорошо вооруженных копьеносцев, со щитами, защищенных панцырями в полной готовности. А Терентий и Мушег со всеми своими войсками пошли (в Армению) к царю Папу. А Глак Мардпет тайно послал посланцев к персидскому царю Шапуху и обещал предать в его руки армянского царя Папа, греческого полководца Терентия и армянского полководца Мушега и (за это) получил от него в награду очень много сокровищ. Но остальные великие нахарары, находившиеся при нем, Гнел – владетель гавара Андзевацик – и другие, оставшиеся там, тайно об этом сообщили царю Папу.

Тогда царь Пап послал гонцов к Глаку Мардпету сказать: «Собери войска, находящиеся под твоим начальством, и сдай Гнелу Андзеваци, а сам поскорее приезжай, ибо я должен послать тебя к персидскому царю Шапуху с заявлением о том, что я подчиняюсь ему». Услышав это, Глак Мардпет очень обрадовался про себя, думая, что ему будет легко теперь осуществить свое намерение, как обещал персидскому царю Шапуху; теперь, мол, найден путь для того, чтобы па словах усыпить Папа, сделать его беспечным и спокойным и сразу неожиданно поставить над его головой персидского царя. Сам про себя радовался, что сделался посредником между двумя царями, поспешно послал конного гонца в Араратский гавар в большое село, по названию Ардеанк, в царское поместье, к армянскому царю Папу, и сам приехал, предстал перед ним и был принят с большими почестями. Ко времени ужина царь Пап приказал одеть Глака Мардпета в благородные одежды. На него надели долгополую одежду и штаны. Одежда была несуразно велика и складками ниспадала вниз, и настолько просторна, что он был весь окутан ею и не мог приладить на себе. Надев эту просторную одежду, он подпоясался кушаком, на котором висела шашка, и меч привязал к поясу, а с пояса ниспадала складка одежды и прикрывала шашку и меч. Надев штаны и обувь, он привязал к бедру кинжал, но складка штанов ниспадала на кинжал и закрывала его до голени, и Глак не догадывался, что эта просторная одежда и есть беда на его голову. В девять часов вечера позвали Глака и сказали: «Тебя приглашают во дворец на ужин». Когда его ввели в коридор царского дома, – коридор был длинный и имел многочисленные ерды для света (отверстия в потолке для света), – и вели по коридору, кругом стояли секироносцы, прикрытые щитами, а все световые ерды (световые отверстия) были закрыты. И щитоносцы, окружив его, теребили его. Он же, хотя хватался рукою за оружие, но никакого оружия достать не мог, потому что оно застревало в складках одежды.

Сам Глак был крупный плечистый человек, с крепкими и крупными костями, но секироноецы окружили его, подняли и так отнесли к дверям в царскую столовую. Царь, увидев, что его несут туда, сказал: «Не сюда, не сюда, а отнесите его в гардеробную». И воиныщитоносцы, связав ему руки назади, повели его по коридору в гардеробную, то есть туда, где цари надевали венец. Там Глак начал говорить и сказал: «Скажите царю, положим я заслужил эту смерть, но тебе подобало убить меня на площади, а не в комнате, где хранятся венцы, и венец свой замарать кровью». Он только это успел сказать, сейчас же в гардеробной зарезали его, отрезали голову, посадили на копье и выставили на дворцовой площади.

Глава VII

О смерти Аршака, царя армянского, о том, как он пал от своей руки в стране Хужастан, в крепости Андмиш, и причиной его смерти был Драстамат

В те времена был еще жив армянский царь Аршак и находился в подвластной персидскому царству стране Хужастан, в крепости Андмиш, которая называется также крепостью Ануш. В это время прекратились военные действия персов против армян, ибо царь кушанов Аршакидской династии, сидевший в городе Балхе[72 - Балх – обычная форма Бахл, назывался также Бахл Аравотин, или по-пехлевийски Бахли-Бамик – восточный Бахл. Это – древнейший город в Бактрии, в долине реки Оксус (Аму Дарьи), между горами Парапамис и Тянь-Шань. Упоминается уже в клинописной надписи Дария Гистаспа в VI в. до н. э. Родина Зороастра, столица Кира, а впоследствии кушанов. Ныне в развалинах. Недалеко от этого места, в пределах Афганистана, построен новый город того же названия (Ст. Малхасянц).], затеял войну с персидским царем Шапухом из Сасанидской династии. Царь Шапух собрал все персидские войска и повел их на войну против него, также он собрал всю конницу, приведенную в плен из армянской страны, я повел с собою, даже взял с собою на войну евнуха армянского царя Аршака.

У армянского царя Аршака был евнух, преданный царедворец, любимый евнух[73 - Армянского слово неркини обычно переводится словом евнух, неркинапет – главный евнух. Однако следует заметить, что у того же Фавстоса (кн. VI, гл.5) слово неркини употребляется в смысле „советник по внутренним делам", „ближний советник". Зорт, в отношении которого употреблено это слово, конечно, как епископ не мог быть евнухом, ибо это не допускалось правилами церкви (Ст. Малхасянц).], пользовавшийся большою властью и большим почетом, по имени Драстамат. Когда началась война между кушанским царем и персидским царем, то кушанские войска весьма притеснили персидские войска, многих из персидских войск перебили, многих забрали в плен, а остальных прогнали, обратили в бегство. А евнух Драстамат, как во дни армянского царя Тирана, так и во дни сына его, армянского царя Аршака, был правителем гавара Ангелтун и верным хранителем сокровищ крепости Ангел и всех царских крепостей, находившихся в той стороне. Также сокровища, находившиеся в крепости Бнабех в стране Цопк, находились в его ведении, и подушка его была выше подушек всех других нахара ров. И так как эта должность и это так называемое мардпетство Айр поручались евнухам с древнейших времен существования царства Аршакуни, то и этого евнуха Драстамата, князя Ангелтуна, увели в плен в Персию тогда, когда был взят армянский царь Аршак.

Этот Драстамат был в том сражении, в котором кушаны разгромили персидского царя Шапуха. Драстамат выказал чудеса храбрости, так сражался за царя Шапуха, что спас его от смерти, много перебил кушанов и много вражеских голов преподнес ему. Он спас персидского царя Шапуха, когда в суматохе боя враги окружили его и стали теснить. А когда персидский царь Шапух вернулся в страну Асорестан, то он принес большую благодарность Драстамату за его услуги, и сказал ему царь персидский Шапух: «Проси у меня, чего хочешь; дам, что попросишь, не откажу». И Драстамат сказал царю: «Мне (лично) ничего не нужно от тебя, но ты разреши мне поехать и повидать прирожденного государя моего, армянского царя Аршака. И на один день, когда я прибуду к нему, повели освободить его от оков и разреши мне вымыть ему голову и помазать благовонным маслом, облачить его в благородные одежды, накрыть для него стол, поставить перед ним кушанья, подать ему вина и усладить его музыкой, один целый день». Царь Шапух сказал: «Тяжела для меня просьба твоя, ибо с тех пор, как существует персидское царство, и крепость та была названа Ануш, не было среди смертных человека, который бы осмелился напомнить о комлибо, заключенном царями в ту крепость, и назвать этого человека, заключенного в ту крепость, а уж подавно, если это царь и мой товарищ заключен в ту крепость, мой противник, столько времени мучивший нас. Но ты обрек себя на смерть, напомнив об Ануше, что вовсе не дозволяется законами Арийского царства от самого начала. Но так как велики твои заслуги передо мною, то пусть будет исполнена твоя просьба, ступай, то, что ты попросил, будет дано тебе. Но было бы лучше, если б ты для собственной пользы просил либо страны, либо гавары, либо сокровища. Но раз ты попросил это, то пусть это будет исключением из законов Арийского царства. Ступай, да будет дано тебе то, что ты попросил взамен твоих заслуг».

И он дал ему верного телохранителя своего и грамоту за царской печатью, с разрешением отправиться в крепость. Андмиш и, как пожелает, как просил, так поступить с заключенным Аршаком, бывшим некогда армянским царем. И Драстамат прибыл с телохранителем и царской грамотой в крепость Ануш и увидел прирожденного государя своего; и освободил он Аршака от железных оков, от ручных и ножных кандалов и от тяжелой цепи, стягивавшей ему шею, вымыл ему голову, выкупал его, облачил его в благородные одежды, накрыл стол для него, усадил его, поставил перед ним ужин по обычаю царей и поставил ему вина, как подобает царям; он старался оживить его, утешить и развеселить музыкой гусанов[74 - Гусан – см. прим. 29.].

Когда пришло время десерта, то ему подали фрукты – яблоки, огурцы и амич[75 - Амич – слово, встречающееся в литературе два только раза (у Егише и у Фавстоса). Точное значение неизвестно. Вероятно, это лакомое блюдо, приготовленное из дичи.]– и дали нож, чтобы он мог резать и есть, как хочет. А Драстамат, стоя на ногах, очень веселил его л утешал. А когда он выпил, и вино ударило ему в голову, он охмелел и почувствовал гордость в себе и сказал: «Горе мне, Аршаку, и это я, до чего я дожил и именно со мной случилось, это происшествие?» Сказав это, он вонзил себе в сердце нож, который держал в руке и которым собирался резать фрукты или амич, и тотчас же умер на месте, где сидел. Драстамат, увидев это, бросился к нему, вытащил нож из его тела и вонзил себе в бок. И он тут же умер в тот же час.

Глава VIII

О том, как прекратилась война со стороны персов, после чего спарапет Мушег стал воевать с теми, кто восстал против армянского царя, и рядом жестоких сражений отвоевал много земель. Раньше всего о владениях армянского царя в Атрпатакане

Потом, когда прекратилась война с персами, и (армяне) с этой стороны были обеспечены, тогда армянский спарапет Мушег стал громить тех, кто восстал против царства Аршакуни, Сперва он отвоевал владения армянского царя в Атрпатакане. Все гавары атрпатичев[76 - Древнее название этой обширной области было Атрпатакан, как пишут многие армянские авторы, согласно пехлевийской форме Aturpatakan. Новее формы Атрпайтакан и ныне употребляемая Адербейджан. В приведенной Фавстосом форме „атрпатчацн" уже виден переход звука к в дж (Ст. Малхасянц).] он опустошил, много пленных взял у них, остальных покорил и обложил данью, и взял у них много заложников.

Глава IX

О Ноширакане

Мушег разгромил также восставших страны Ноширакан, которые восстали против армянского царя. Взял страну, опустошил и забрал пленных, а у остальных взял заложников и жителей страны подчинил и обложил данью.

Глава X

О Кордуке, Кордике, Тморике

Спарапет Мушег ударил и по этим гаварам, восставший против армянского царя, а именно по Кордуку, Кордику и Тморику; взял пленных, опустошил, оставшихся обложил данью и взял у них заложников.

Глава XI

О марах

Страну маров он также жестоко разгромил, потому что они тоже восстали против армянского царя; многих из них взял в плен, остальных обложил данью и взял у них заложников.

Глава XII

Об Арцахе

Он разгромил и страну Арцах в большом сражении, многих жителей взял в плен, у остальных взял заложников и обложил их данью.

Глава XIII

Об Албанах

Пошел войною также на страну албанов и жестоко разгромил их. Отнял у них много гаваров, которые ими были захвачены – Ути, Шакашен и Гардманадзор. Колт и сопредельные им гавары. Реку Куру сделал границей между своей страной и Албанией, как было раньше. Многих из главарей убил, остальных обложил данью и взял у них заложников.

Глава XIV