Три метра над небом. Трижды ты

– Манлио, но нам нравится все, что ты делаешь…

– Ну хорошо, тогда отбракуем то, что вам понравится чуть меньше! У меня уже было представление, как бы я это сделал, но я не могу решать все один. С другой стороны, это же вы платите.

– Ну конечно! Но если решишь ты, и еще будет скидка, то тогда мы доверяем!

И они снова смеются. Тем временем начинают приносить тарелки с первым.

– Так вот: это спагетти «на гитаре» с трюфелями и грибами. А вот это равиоли с начинкой из овощей и рикотта на сливочном масле с шалфеем. А это – паккери из гречневой муки с вишнями, оливками и растительным маслом, настоянным на перце.

– Мне они все кажутся восхитительными, – говорит Франческа.

– Да, – кивает, улыбаясь, Джин. – Аромат исключительный.

После этого одно за другим начинают приносить вкуснейшие блюда, заботливо и очень внимательно их подают молоденькие официанты.

– Все они – выпускники школы гостиничного дела, – замечает Петторини.

Потом подают на пробу разные вина и щербеты, чтобы усилить вкусовые ощущения, потом – вторые блюда и всевозможные закуски.

– Тебе лучше есть немного, – советует мне Джин. – Придется попробовать еще кучу всего…

– Но эта телятина под соусом из тунца просто обалденная.

Произнося эти слова, я понимаю, почему мне она так нравится. Ее всегда готовила моя мать. Мамина телятина тоже была исключительной: мясо было невероятно хорошим, без единой жилки, всегда искусно нарезанным – как правило, тонко-тонко, – что делало его еще нежнее, под соусом, приготовленным из свежайших яиц и уксуса с щепоткой сахара: по крайней мере так мне казалось. Я понимал это из разговоров, которые вели на кухне женщины, обмениваясь секретами рецептов… Мы продолжаем есть, пока солнце окончательно заходит за озером, и вокруг нас зажигается несколько светильников.

– Ну вот, будет примерно так. С белыми лампами около всех деревьев и, наоборот, с желто-оранжевыми – там, подальше… Чтобы еще больше создать атмосферу.

Мне кажется очаровательным все, а этот последний совиньон, который нам дали попробовать, оказался холодным и безупречным, с нежнейшим фруктовым послевкусием. Потом подают землянику и малину с очень легкими домашними сливками и поливают их несколькими ложками горячего расплавленного шоколада. А потом приносят два торта-мороженого: один – с сабайоном, другой – с орехами. И, наконец, отличный кофе.

– Вот, а потом, подальше, я бы поставил стол со спиртными и крепкими спиртными напитками, которые в такой чести на каждой свадьбе… Ох, непонятно, почему оно так, но вы, молодые, счастливее нас и потому должны и пить больше!

Габриэле весело кивает:

– Мы, по крайней мере, топили в вине наши горести, а не наше счастье!

– Да! – смеется Джин. – Это точно, мы действительно друг друга обижаем.

– А вот к столу я бы, наоборот, подал эти горькие настойки.

И Манлио велит принести разные ликеры: «Капо», «Филу-э-ферру», «Аверна» и «Егермейстер».

– Одни известны больше, другие – меньше, про настойку из горечавки знают немногие, но она просто фантастическая… Попробуйте ее.

И он понемногу, буквально на глоток, разливает ее по рюмкам для ликеров.

– Правда, отличная.

– Она способствует пищеварению. Думаю, это потребуется!

Петторини смеется. И впрямь: всего того, что они решили приготовить, будет немало. Разнообразные закуски по всему парку. На одних столах будет ветчина, на других – нарезка. А еще – моцарелла, буррата, кусочки пармезана и другие итальянские и французские сыры. Жареную еду будут готовить в нескольких местах, где поставят фритюрницы для свежих лангустов и маленьких осьминогов, для приготовления панелле – блинчиков из нутовой муки, маленьких моцарелл, белых и красных миниатюрных аранчини, оливок по-асколански и польпеттин – мясных котлеток. Все это закуски. Потом подадут два первых: спагетти «на гитаре» с трюфелями и грибами; паккери с помидорами и оливками и два вторых – филе кианской говядины и сибас. Разнообразные гарниры: картофель всех видов, овощи, от цикория до брокколи, и три салата, один из которых – с грецкими орехами, кедровыми орехами и кусочками ананаса, а потом – сладости и фрукты.

Франческа и Джин говорят с Петторини о выборе хлеба, обсуждают вина, и все, как мне кажется, уже решено наилучшим образом.

– А вон идет отец Андреа.

Мы оборачиваемся и видим, как в глубине парка, освещенного последними отблесками озера, появляется священник. Он приближается быстро, и я вижу, как он улыбается и издалека кивает головой.

– А вот и я, а вот и я. – Он смотрит на тележки с блюдами около нашего стола. – Похоже, я пропустил чудесную трапезу.

Джин встает и искренне его приветствует.

– Отец Андреа! Какой приятный сюрприз! А я и не знала, что ты придешь; иначе бы мы тебя подождали.

Он ее обнимает, а потом немного отходит в сторону и с любопытством рассматривает ее.

– Так что, неужели церквушка еще дальше? Добираясь сюда, я едва ли не сжег мотор моей «симки»!

Петторини смеется.

– Кто знает, сколько раз ты сворачивал не на те дороги!

Они пожимают друг другу руки.

Петторини, показав на священника, говорит:

– Вы даже не представляете, сколько мы с ним провели свадеб!

– И все эти браки все еще крепкие!

– Серьезно?

– Конечно. Перед венчанием я провожу с новобрачными отменную беседу. Да вы, похоже, немало выпили?

Он смотрит на нас с улыбкой.

– Пожалуй, что нет, не слишком.

– В меру, – добавляю я.

– А кофе вы пили?

– Да.

– Тогда давайте хорошенько поговорим. Начнем с тебя. – Отец Андреа показывает на Джин. – Ты мне ничего не хочешь сказать?

Джин краснеет, может быть, подумав о своем животе. Я улыбаюсь, но делаю вид, что ничего не понимаю. Должно быть, отец Андреа ко всему привык.

– Ладно, давайте не будем терять времени, отойдем немного в сторону: так нам будет спокойнее говорить.