Без срока давности

К выходу на заслуженный отдых Стешкина успела немало поработать, обзаведясь к старости многими хроническими недугами. Из-за болезни ног она с трудом передвигалась, страдала отдышкой из-за профессионального заболевания легких и обычно опасалась пускать на порог непутевого родственника.

Но тут судьба распорядилась по-своему. Надеясь на помощь, женщина сама накликивала на себя беду.

Звонок в дверь после разговора хозяйки с племянницей прозвучал довольно скоро. И Ольга Григорьевна без опаски отперла запоры, удивившись, как быстро добрался помощник со своей улицы Петрова к ней на Приморскую.

Что происходило в квартире дальше, пришлось восстанавливать по крупицам из материалов следствия и показаний самого преступника, не сразу явившегося в правоохранительные органы с повинной.

В своем чистосердечном признании Кораблев написал, что кусок стальной трубы прихватил с собой по дороге к месту будущей расправы, заранее готовясь к умышленному убийству. А на суде тактикой своей защиты избрал другие показания. Дескать, старушка довела его до состояния психологического аффекта своими упреками за то, что он употребляет наркотики и довел родного отца до больничной койки.

А когда обозвала животным и покрыла площадной бранью, он, мол, не помня себя, схватил первое, что попало под руку, и набросился на обидчицу.

Все эти доводы были опровергнуты в ходе процесса по уголовному делу, состоявшемуся в суде, на котором оказалось достаточно веских доказательств вины подсудимого.

Первым, кто вызвал милицию на место злодейского убийства, был Борис Стешкин, вернувшийся поздно вечером домой с работы. Первое, что его насторожило, была незапертая входная дверь, а сразу за ней – на полу в коридоре в луже крови лежала его мать с туго затянутым на шее шнуром от электрической грелки. Оба узла оказались настолько крепкими, что Борис Стешкин едва смог их развязать, но было уже поздно. Его мать-старушка уже не подавала признаков жизни.

это самое время племянник убитого горем дяди Бори пировал в родительском доме в компании со своей подругой Ириной Саидовой, принеся с собой немало угощений.

Встретилась парочка неподалеку у торжища на улице имени Григория Васильева. В этот вечер ухажер не скупился на траты, расчитываясь за водку и закуски из толстой пачки купюр. Разве что был несколько не в себе. Но на расспросы он отвечал односложно и не по существу.

После застолья легли спать, но около двух часов ночи в двери постучали. Ирина Саидова подошла к глазку и увидела на лестничной площадке людей в милицейской форме.

О чем и сообщила остальным.

– Скажи, что меня нет! – взмолился сын к матери.

И та не стала перечить.

– Здесь проживает Дмитрий Кораблев? – строго спросили, представившись, представители закона.

– Сейчас его здесь нет! – пошла на обман хозяйка, уже привыкшая к тому, что сын постоянно оказывается замешанным в неблаговидных поступках.

Но то, что было на этот раз, не могло предположить даже ее, изболевшееся за сына-наркомана, сердце.

Отсутствие по месту прописки подозреваемого лишь на считанные часы отложило его задержание. За это время криминалисты внимательно изучили место происшествия в доме по улице Приморской, собрали улики, а сын погибшей Борис Стешкин заявил о пропавших вещах на общую сумму около 11000 рублей. В том числе с жертвы убийца снял золотые ювелирные украшения – сережки, цепочку и кольцо, а также унес с собой радиотелефон, стиральную машинку типа «Ретона» и радио-магнитофон.

Единственным подозреваемым в совершении преступления Борис назвал своего племянника – Дмитрия Кораблева. Никому другому погибшая двери не открывала, а этого терпела только потому, что был родственником.

Впоследствии нашлись некоторые свидетели, кому убийца по дешевке предлагал ценные вещи. В числе их был и водитель Игорь Подберезкин, отказавшийся купить радиотелефон у наркомана.

Но не все были столь щепетильными, по сходной цене разобрали ворованное. Хватило этого убийце и его подруге на полусуточный загул до того, как Кораблева арестовали.

При вынесении приговора суд в качестве смягчающего обстоятельства учел явку с повинной Дмитрия Кораблева. За умышленное убийство и кражу он приговорен по совокупности преступлений, путем частично¬го сложения наказаний, к лишению свободы сроком на 11 лет в исправительной колонии строгого режима.

Фальшивомонетчики

Каких только нет «преступных специализаций» по всему миру. Но всегда своеобразным «высшим пилотажем» считалось подделка денег. Хотя за это государство и карает так строго, чтобы не повадно было снова посягать на его право выпускать казначейские билеты. И все же, предполагаемый «навар» так и манит уголовников взяться за печатанье денег.

Как это и случилось в Бийске, куда вернулись однажды, отбыв свое за колючей проволокой и обретя долгожданную свободу, грабитель, сбытчик наркотиков и фальшивомонетчик. Организовавшись в шайку фальшивомонетчиков, Они чуть не заполонили торговую сеть поддельными денежными купюрами. Но это лишь обозначения проблемы создания в провинциальной глуши криминального «Монетного двора». А события начали развиваться чуть ли не под бой курантов.

В истории правоохранительных органов Бийска случились такие новогодние праздники, когда всем сотрудникам было не до поздравлений. Как никогда прибавилось у них забот, когда из киосков и магазинчиков города стали поступать одна за другой фальшивые сторублевки.

К сожалению меры, предпринятые по розыску преступников, несколько недель не давали своего результата, тогда как копировать неизвестные уже начали купюры достоинством в пятьсот и одну тысячу рублей.

Пришлось ориентировки на их изделия направлять всюду, где за товар и оказанные услуги принимались наличные деньги. И этот метод не мог не сказаться на результатах расследования.

Однажды дежурившему на понтонном мосту через Бию экипажу патрульно-постовой службы поступил сигнал от кассира, получившего в качестве оплаты за проезд по переправе копию пятисотрублевого билета Государственного банка России.

Подавший его водитель легкового автомобиля был тут же задержан. При личном досмотре в кармане его одежды отыскалась еще одна фальшивая «денежка» в тысячу рублей, какие прежде тоже изымались из обращения.

Но оказалось, что радоваться разоблачению фальшивомонетчиков было преждевременно.

Автомобилист, занимавшийся частным извозом, заявил, что получил обе купюры в качестве оплаты за проезд от пассажиров, которых возил сначала в одно из сел пригорода, а потом оттуда – в Белокуриху.

Зато он хорошо запомнил приметы незнакомцев и назвал адрес, где высадил одного из них. Тут же по словесному портрету удалось установить жителя наукограда. И к нему, и к его сельскому приятелю немедленно направились оперативники.

Следствие уже разрабатывало версию, касавшуюся одного из жителей указанного населенного пункта. А именно – Петра Любимова, который ранее уже побывал на скамье подсудимых за изготовление в целях сбыта поддельных банковских билетов. Но таксист указал на другой дом, где, как позже выяснилось, уже были предупреждены о возможном визите представителей закона.

Там проживала семья Пироговых – переселенцев из Средней Азии, не сумевших уберечь сына Николая отнаркотиков, а затем и от драки, в которой тот нанес телесные повреждения своей жертве.

Им только что позвонил приятель Николая и сообщил, что попался на сбыте фальшивых денег.

Но телефонный звонок из города повлиять, ни на что уже не мог. В двери постучали, и на пороге показались люди в форме с погонами в сопровождении понятых, приглашенных для проведения обыска.

В доме Пироговых отыскали несколько десятков поддельные купюр. Те, что получились почти как настоящие, хранились в коричневом кожаном кошельке, спрятанном в платяном шкафу, а плохо пропечатанные наполняли несколько конвертов, также изъятых в качестве вещественных доказательств совершенного преступления.

В том же селе провели обыск и в доме Петра Любимова.

У него «самодельных денег» не было, зато имелся современный, последней модели, многофункциональный электронный аппарат, совмещавший в себе функции сканера, принтера и ксерокса, на котором, по признанию всех задержанных, они изготавливали тиражи незаконных цветных отпечатков, скопированных с настоящих денег.

Устройство не могло далее оставаться в руках подозреваемого в совершении тяжкого преступления. Так что теперь было изъято.

А вот звонивший приятелю в село Леонид Багин, желавший, видимо, предупредить сообщника, к той поре тоже ничего уже не скрывал. Да и не было в том смысла. Ведь если у него ничего подозрительного сразу не отыскали, то в квартире родной сестры, проживающей в Заречье, тайников оказалось хоть отбавляй.

Улики, перечень которых занял несколько листов протокола об изъятии фальшивых купюр, отыскались и в сумке с вещами родственника хозяйки жилища, и в карманах его куртки и спортивных штанов.

Действия всех троих задержанных были квалифицированы одинаково. Им предъявили обвинение в изготовлении в целях сбыта и сбыте поддельных банковских билетов Центрального банка Российской Федерации.

Оставалось только расследовать и доказать все, что они натворили, после чего передать дело в суд. И вот тут, во время подготовки материалов к судебному процессу, вновь пришлось изучать личности преступников и мотивы, которые заставили их вновь перейти черту закона.

…За колючей проволокой исправительной колонии в свое время встретились бийчанин Леонид Багин и осевший в отдаленном селе пригородного района приезжий из Средней Азии Николай Пирогов. Тогда и обменялись адресами, чтобы продолжить общение, выйдя на волю.

Первым оказался дома у родителей сельчанин. А там условно-досрочно освободили и Леонида Багина.

Он сразу же наведался к лагерному приятелю. Встреча была теплой. К тому же бывший налетчик прямо расцвел, когда компанию им составил еще один сельский житель – Петр Любимов. Ведь, тот ранее был осужден на условный срок лишения свободы за изготовление в целях сбыта поддельных билетов Центробанка России.

В расспросах нового знакомого прошел весь вечер, наполненный щедрыми разносолами деревенского стола. Кроме того, выяснить удалось главное – оборудование, прежде использовавшееся для печатанья фальшивок, осталось в доме Любимова и в любой момент могло быть вновь запущено с той же целью.

В свой следующий визит к сельским приятелям Багин предложил заняться печатаньем поддельных купюр. Те не возражали. Для подпольной типографии выбрали дом Пироговых, где у Николая имелась собственная комната. Туда и отнесли электронное устройство, которое всякий раз забирал обратно Любимов.