Ветер Надежды

Тогда как бородачу, обутому в тяжёлые яловые сапоги, да еще и одетому не смотря на прямо-таки тропическую погоду в свой неизменный суконный, сегодня здорово пропотевший, костюм, недолго остаётся уповать на всё ещё продолжающуюся передышку.

С каждым новым шагом меньше и меньше остаётся, что называется, «подтрибунной» теневой прохлады на его не близком пути от самой конторы ипподрома до помещения конюшни:

– Где давно пора бы заняться уже не «конторско-бумажными», а вполне осязаемыми и полезными заботами.

Напоследок, прямо на ходу он бросил себе под ноги угощение для кратковременных пернатых соседей по этому, случившемуся совершенно бесплатно, утомительному солнечному аттракциону.

Понимая, что следом слетятся, простив его за беспокойство все, кому ужином станет эта щедрая горсть овса, очень кстати отыскавшегося в просторном кармане пиджака прохожего.

После чего двинулся дальше.

Немного подбодрив себя собственной мыслью, что и слепит раскалённый небосвод уже совсем не так, как было нынешним утром, в преддверии более жаркой погоды.

Теперь поверху, над оставшимися позади трибунами, уже вполне обнадёживающе шевелились на флагштоках, прежде совершенно обвисшие в безветрии, полотнища, отслужившего своё, праздничного убранства спортивного сооружения.

Отчего-то именно по этим разноцветным шёлковым символам спортивных общественных организаций Крылов вдруг почувствовал реальное приближение вечера.

Хотя рано радоваться.

Само недавнее средоточие страстей и азарта – ипподром, «остывает» заметно медленнее и неохотнее, чем другие места Новосибирска. Куда вполне благополучно разъехались все лишние теперь на ипподроме – от специалистов и неуёмных игроков тотализатора, до просто восторженной массы зрителей.

Однако и штатные обитатели, и заезжий кадровый персонал конно-спортивного заведения, к которым в конце своего пути мимо тыльной стороны трибун присоединился-таки Крылов, вполне готовы еще побыть немного вместе.

Благосклонно отпустив по домам фанатов скачек, сами оканчивать очередной рабочий день они, как видно, не торопятся. Как не спешат полностью, без всякого сожаления, расстаться и, с накануне пережитыми, чувствами.

Особенно это видно по отработавшим своё жокеям, признанным, пусть и не коронованным королям завершившихся только что заездов!

В собственных глазах казаться такими как прежде им и теперь не мешает даже отсутствие былого лоска. Будто и сами не замечают мастера скачек, как заметно потеряли они свой прежний шарм из-за пропотевших во время преодолёния дистанции, своих красных, синих, а то и жёлтых форменных рубашек.

Со стороны, Крылову смешным кажутся теперь и другие жокейские атрибуты, прежде символизировавшие шик и блеск профессии.

В том числе – аккуратные, на узеньких кожаных ремешках, некогда блестящие от лака кепи-каскетки.

Они уже вовсе не красуются, как было накануне, на жокейских головах, а вызывают к хозяевам даже сочувствие, будучи покрытыми пылью так, что изменили свой привычный парадный чёрно-лаковый цвет до рабочего оттенка матово-серого.

Зато Кузьме Андреевичу доподлинно известно, что душой наездники (все до одного) самим себе кажутся прежними модниками, только что грациозно покинувшими сёдла скакунов.

Потому, со столь неувядаемым азартом в такие вот моменты после завершения скачек, обсуждаются в их среде показанные результаты. Конечно не все, а лишь, заслуживающие того, чтобы вспомнить о них и самим с собой, и с коллегами, с бывшими соперниками, и, разумеется, с присоединившимися к ним хозяевами лошадей.

Чем невольно вовлекают в свои досужие, ни на что более не способные повлиять, разговоры и весь обслуживающий скачки персонал.

Вот и сейчас речь идёт задиристо, на высоких и не для каждого приятных тонах. Потому, что не все добились успеха, как земляк Кузьмы Крылова – Илья Сажин с их Предгорного племенного конезавода.

Вновь, как и многократно прежде, пришёл он первым к финишному удару колокола на своём чистокровном дончаке Беркуте.

Ему-то, как раз, можно и всласть понежиться в благословенных лучах заслуженно обретённой славы.

Что и делал он в отсутствии ходившего оформлять призовые документы Крылова, когда купался во всеобщем внимании: то давая автографы болельщикам, размашисто выписывая авторучкой вензеля на программках тотализатора, то подробно отвечая на вопросы вездесущих журналистов.

Глава вторая

Теперь же вот, на глазах вовремя пришедшего Кузьмы Андреевича, жокей еще более заслуженно принимает поздравления.

Только уже не от чужаков, готовых ни за фунт изюма примазаться к его успеху, а от собственного начальства. Так как старик увидел рядом с ним генерального директора их племенного коневодческого хозяйства господина Лисовца собственной персоной.

Несмотря на раннюю – не по возрасту тучность, вполне элегантно смотрится тот в жокейском элитарном сообществе в своём новеньком и очень модном в нынешнем сезоне, светлом спортивном костюме.

И тем более в компании с подчиненным.

Таким же, как все они – низеньким и поджарым, словно щепка своим собственным заводским наездником. Рядом с которым, даже имеющий средний рост, Юрий Валентинович кажется настоящим великаном.

И все же, горой своего авторитетного директорского тела нависая над победителем скачек, он, тем не менее, нисколько не перебирает в лести и обещаниях. Более того, не придаёт, судя по всему, излишнего значения добытому Кубку.

Так как, продолжая разговор, вдруг перешёл от высказанной и совершенно не прикрытой ничем похвалы к делам более насущным.

– Главное, теперь и до предстоящего финиша не особенно расслабляйся, Илюха, голова, да ухо! – пусть и запанибратски, но вполне убедительно настроил он Сажина на вечернее соблюдение режима. – Завтра скачки на областной Гран-при и, потому куда важнее – чем сегодня вырвать победу!

Его можно было понять.

Ведь, что ни говори, у Сажина всё лучшее осталось в прошлом.

И даже столь прославленному жокею как он, имевшему за плечами множество подобных героических эпизодов проходилось теперь только уповать на бледное отражение былой славы – без особой перспективы повторить карьеру заново.

В свои годы – перешагнувшие уже за сорок, Илья хотя и выглядит ещё словно подросток, однако, лишь непосвященные не замечают произошедших с жокеем возрастных перемен.

С каждым новым спортивным сезоном ему всё труднее удаётся удерживаться среди коллег, под строгими судейскими взглядами, брошенными на планку медицинских весов во время предстартовой регистрации.

Последний его рекордсмен – четырёхлетний Беркут еще позволял проходить взвешивание, где от жокея требовалось ни на грамм не превышать более-менее приемлемый лимит в 59 килограммов.

– Тогда как на более молодых лошадях ему уже не гарцевать, – понимают и Сажин, и почти все на их Предгорном конезаводе.

Потому, что никакая изнурительная парилка в сауне перед скачками, сопряжённая даже с полным голоданием «до и после» уже не могут помочь Илье, с той же лёгкостью, что и раньше, проходить затем строгий судейский «отсев» с самой естественной формальной оценкой, показывают которую обычные медицинские весы.

Да и что говорить, дорогого стоит ему, не одну собаку съевшему в непростой профессии, всякий раз брать верх над правилами в этой, и без того слишком затянувшейся борьбе с личным весом, уже откровенно заматерелых костей и мышц, из которых состоит «престарелый» жокей.

– Тогда как на самых молодых жеребцов требуются наездники с гораздо меньшей, чем у него комплекцией! – в любой момент могут подтвердить судьи.

Имеют же в виду ту самую спортивную форму, какую изрядно к этому времени растерял, постепенно – с годами набирая с годами лишний вес, последний их далёкого отсюда посёлка Предгорного мастер-жокей. Хвалёный, а то и некогда перехваленный Илья Сажин, завоевавший немало наград и почестей.

Всем хорош был в молодые годы и нынче достоин был бы похвал, если бы, по разным причинам, так и не сумел, за всю свою долгую карьеру заводского жокея выполнить святую профессиональную заповедь, а то и просто не захотел подготовить себе достойную смену.

Только и теперь, на гребне успеха ветеран ни на минуту не забывает о скором завершении выступлений на скачках. Может быть, именнооттого Илья сделался крайне мнительным и несдержанным.

Вроде того необъезженного как следует жеребца, от которого только и жди возможных неприятностей.

Сам же при этом свято верит в собственные оставшиеся силы, мастерство и удачу. Потому и не скрывает до сих пор своих амбиций. Надеется и в дальнейшем повторить сегодняшний успех, что случился на финише минувшей скачки, куда он примчался в качестве лидера.

Как поняли уже все в их коллективе, а не только старый конюх Кузьма Крылов, не желает жокей вообще уходить из спорта слишком скромно – в одиночестве повесив на гвоздь в своей квартире кнут и шпоры.