Веселое настроение

– А вот так!

Мастер, пряча в карман штангенциркуль, улыбнулся токарю как родному:

– Лично каждую деталь перемерил.

Считая свою миссию выполненной не до конца, он напустил солидности на завершение разговора:

– Пойду по этому поводу «Молнию» выпускать!

Токарь Сидорчук огорченно посмотрел вслед мастеру. Закурил. Потом, досмолив терпкую «беломорину» до самого картонного мундштука, с полным ощущение обреченности выдохнул:

– Семь бед – один ответ!

Полез в инструментальный ящик, достал оттуда десяток деталей, изготовленных ещё накануне его постоянным сменщиком Василием Кривоглазовым.

Отправлять их прежде на проверку контролерам отдела технического контроля не было смысла. Все равно Васина продукция не выдерживала никакой критики.

А теперь ситуация изменилась.

Пригодилось даже то, что Кривоглазов работал в состоянии подпития, путая одно с другим. И на станке работал, как Бог на душу положит – без размеров и припусков.

Не иначе, как чувствовал, дескать, так и нужно сменщику. Ведь, теперь этот задел негодных железяк, стал «золотым» фондом ближайшего благополучия обоих. В том числе и крепкого профессионала Ивана Сидорчука.

Повеселев, он поменял часть своих деталей на кривоглазовские. С тем и пригласил деятелей из ОТК принимать продукцию.

Наутро Ивана Сидорчука вызвали на заседание профсоюзного комитета.

– Как же так? – больше всех возмущался мастер участка Константин Кукушкин. – Я о нем заметку в стенную газету пишу как о передовике производства, а он браком завалил?!

Удар кулаком по столу поставил точку в вопросе:

– Весь коллектив подвел!

– И еще как подвел! – прибавил свою долю критики профорг Юрий Щепкин. – Теперь уже и в «Колючку» поместим, и другого, более достойного пошлем в подсобное хозяйство с обменом опыта!

К себе на токарный участок Иван Сидорчук возвращался в отменном настроении и не скрывал удовлетворение услышанным:

– Ну, и пусть посылают другого!

Оглянувшись назад, откуда, только что вышел, даже сплюнул под ноги.

– Знаю я этот обмен опытом! – и прибавил шаг к своему станку. – Прошлую осень поехал и до самых холодов картошку в поле выбирал!

Билеты на концерт

Билеты нам дали. Мне, значит, да дружкам моим Сидорову и Охапкину.

Начали с меня.

– Ты, Иванов, – говорят. – Смотри и мотай на ус.

После чего принялись за всех скопом:

– За ваши грехи, получите и распишитесь.

– Простите, извините, – отвечаем.

Но таких не проймешь.

– Не верим в раскаяние, – строгости напускают общественники, с новой силой. – Уж, больно охочи, вы, братцы, до выпивки и прогулов!

После этих страшных слов наступило и наказание:

– Чтобы мы верно начали исправляться, под роспись в профкомовском журнале приказов выдали каждому из нашей компании по одному билету на концерт симфонической музыки.

Еще и пожелали вдогонку:

– Вникайте в культуру, а мы проверим!

Нам же, что:

– Что мы совсем отпетые и отмороженные?!

Нам подводить коллектив неохота:

– Старались, ведь, для нас занятые и без того люди – в кассу филармонии ходили за билетами.

Вот мы и пошли.

А народу там – не протолкаться!

И на кассе табличка:

«Все билеты проданы»!

Но желающих послушать заезжих скрипачей, да местных тромбонистов – страсть, как много!

Все друг у друга лишний билетик выпрашивают.

Заметили нас – обступили.

– Продайте, билеты – говорят. – Зачем они вам?

Только не за тех принимают.

Сказано же:

– Раз коллектив поручил сходить на концерт и после него обстоятельно пересказать впечатления, отчитаться, так сказать, исполним в точности, хоть в лепешку расшибемся.