Три небольшие пьесы для постановки диагноза

Зерцалов. А что трубач?

Ольга. А трубач, злодей, дверь изнутри запер. Свет погасил, стол передвинул на середину, стал одежды с меня срывать. Срывает и срывает, одну за другой!

Хорошо хоть зима, и одежд на мне было соответственно погоде, как на капусте листов. Замучишься срывать!

Зерцалов. А дальше что?

Ольга. С места встать не могу. Коньяк по ногам ударил. Вроде трезвая вся, кроме ног!

Ноги пьянущие, не слушаются. Вот пьяницы!

И тут меня женская хитрость сподобила сказать:

«Я, говорю, девушка благородная, на столах не приучена. Мы лучше сейчас ко мне домой пойдем, дома никого нет. Там и раскрепостимся с комфортом!»

Как-то охладила я его на время.

Думаю, мне бы только на свежий воздух выскочить, протрезветь, ноги включить, и удрать!

Зерцалов. А трубач?

Ольга. А он ни в одном глазу. Здоровый, как бык, такой профессионал!

Выползла я на улицу с помятой прической, а он пошел к администратору ключ от кабинета сдать.

Почувствовала я, наконец, ноги под собой, на морозе-то! И как дуну! Полетела прямо, что тебе на крыльях вдохновения! Только пару раз в сугроб падала, но мягко, не больно…

Уже довольно далеко убежала, когда директриса мне навстречу попалась. Угораздило же!.. Грустно так на меня посмотрела и дальше пошла.

Да, точно! Пакеты с подарками несла! Вся такая в пакетах!

Интересно, что она обо мне подумала?

Подумала, что я морально опустилась, спилась совсем? А мне уже все равно, чего она думает. Лишь бы только змей мой меня не нагнал!

Долетела я до дома, как до канадской границы, вся в следах бурной страсти.

Зерцалов. Да, Оля. Догони он тебя, ты бы познала все прелести секса в сугробе!

Ольга. Типун тебе на язык. Какой ты все же!..

Ну, не надо пошлить! К тебе не идет…

Боже мой! Ну и приключение! Никогда не думала, что трубачи такие бессовестные!

А на следующий день пришла я снова в музыкалку и все-таки подписала там свой документ. И его встретила.

А он как ни в чем ни бывало, представляешь!. Огурчик эдакий расфуфыренный, брюки на нем бархатные, бархатные, представляешь.

С ума сойти можно, я даже, даже…

Зерцалов. (сурово) Что даже?

Ольга. Ничего. Говорит он мне, весь такой из себя невинный:

«Когда в гости пригласишь?»

А я ему:

«Забудем, что было вчера!»

А он нахал: « А почему? Тебе не понравилось?»

А я ему: «Это неважно! Забудем, и все!»

И деньги ему за полбутылки в карман положила.

Зерцалов. Деньги-то зачем? Зачем такого баловать?

Ольга. Он, видно, рассчитывал на эту бутылку, а расчет не оправдался. Надо было отдать. Ты же знаешь, что коньяк удовольствие дорогое.

Зерцалов. И он взял?

Ольга. А куда ж ему деваться!

Теперь я уже неделю не пью. На коньяк смотреть не могу, но и до вина еще не дотрагивалась. С тобой вот в первый раз после того инцидента. С тобой можно. Ты ведь не трубач, правда?

Зерцалов. Нет, не трубач!

Ольга. Поднимаю тост за новый год, за благоразумие, за трезвые решения!

А ты чего такой грустный?

Зерцалов. Ольга, знаешь, почему так трудно вас любить?

Ольга. Кого это «вас»?

Зерцалов. Женщин…

Ольга. Ну и почему?

Зерцалов. Вы слишком хорошие рассказчицы!

Ольга. Ты часом не ревнуешь?

Зерцалов. Завидую.

Ольга. Кому? Ему, потому что смелый?