Гибель советского ТВ

Вспоминает В. Леонтьева:

«У меня есть предположение, что кто-то решил так пошутить. Но мне даже противно об этом рассказывать. Так совпало, что перед этим у меня закрыли все передачи, на экране я не появлялась. И вот пошли слухи...

Все началось в Оренбурге, где я находилась, готовя передачу «От всей души», я жила в гостинице (это было в июле. – Ф. Р.). Однажды, накануне записи, в моем номере раздался междугородный телефонный звонок. Подбежала к телефону, спрашивали меня.

– Я вас слушаю, – ответила я.

– Вас беспокоят из горкома партии города Пятигорска.

«Странно», – успела подумать я.

– Нам срочно надо взять у вас интервью по телефону!

– Какое интервью, зачем?

– Дело в том... – Тут я почувствовала небольшую паузу, и нерешительный голос мужчины продолжил: – Видите ли, весь наш город взволнован, просили вас найти и узнать (пауза)... у нас прошел слух, что вы английская разведчица!

Я окаменела, решила, что кто-то меня просто разыгрывает. Тогда я еще не могла там, в Оренбурге, даже представить себе, что меня ждет в Москве.

– Простите, – сказала я, обретая дар речи, – а вы сами верите в это?

– Что вы, как можно!

– Тогда зачем мне звоните? Неужели эту сплетню надо официально опровергать? Какое вы имели право позвонить мне и рассказать все это, вы, человек, работающий в горкоме партии? Ведь завтра у меня очень трудная работа. Как я теперь отделаюсь от вашей, несовместимой со мной, информации?

– Извините меня, я не хотел... – И в трубке раздались короткие гудки...

Через два дня на меня обрушился буквально шквал телефонных звонков. Я никуда не могла сама позвонить, вешала трубку после очередного разговора о моем здоровье и тут же снова ее снимала. Мне звонили люди, с которыми я не встречалась уже лет десять или двадцать, звонили соседи, звонили из многих редакций наших газет.

В день приезда журналист «Известий» срочно попросил меня дать интервью, ибо заметка пойдет вечером. Действительно, появилась небольшая заметка под названием «От всей души» – год спустя». Я говорила с журналистом о только что записанной передаче и вдруг в конце читаю: «А как вы восприняли слух о том, что вы агент ЦРУ?» И тут же за меня был написан ответ: «Конечно, мне это очень неприятно. Чушь какая-то!»

Покатилась эта чудовищная сплетня, как шаровая молния, по всей нашей стране, катилась, обрастая не менее чудовищными подробностями... Было два варианта: что в момент ареста я выбросилась с девятого этажа (я живу на четвертом) и что я застрелилась, когда меня «брали».

Ничего себе! Я получила очень много прекрасных, ободряющих, поддерживающих меня писем от дорогих моих телезрителей... География этих писем меня ошеломила: Москва, Украина, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Колыма, Чукотка, Камчатка.

Больше всего я ждала звонка с ТВ, но так и не дождалась. Сидя дома, я три вечера подряд смотрела по телевизору свою старую пленку передачи «Спокойной ночи, малыши!», в которой я рассказывала ребятам вместе с Филей и Хрюшей чеховскую «Каштанку». Смотрела и думала. Я-то ведь уже дома, живая, со мной ничего не произошло. Неужели надо было искать старую запись, вместо того чтобы позвонить мне и попросить показаться в эфире. Я ждала и надеялась, что ТВ меня защитит. Но, к сожалению, этого не случилось...»

Весь этот ужас вокруг Леонтьевой длился без малого семь месяцев. И все это время она даже на улицу не могла спокойно выйти – тут же набегала толпа людей с распросами, соболезнованиями и т. д. Такая же ситуация была и за пределами Москвы. Когда осенью Леонтьева отправилась на гастроли в глубинку и вышла на сцену, она была ошеломлена: зал был забит под завязку – люди стояли в проходе, забили все балконы. Леонтьева искренне удивилась: «Вы не перепутали? Моя фамилия не Пугачева!» Потом она поняла: люди пришли убедиться, что она не в «Лефортове», что вопреки слухам не выбросилась с 9-го этажа.

Все прекратилось в марте 1988 года, когда Леонтьева вновь вернулась в эфир и села в кресло ведущей любимых детских передач «Спокойной ночи, малыши!» и «В гостях у сказки». Однако в 1991 году развалился Союз, а с ним перестало существовать и союзное телевидение. На ТВ начался новый передел, который привел к тому, что старые кадры оказались никому не нужны. В частности, Леонтьеву отстранили от работы под предлогом того, что ее внешность и возраст не соответствуют эстетике детских передач (!). Ее последнее появление на голубом экране в качестве ведущей передачи «В гостях у сказки» случилось 31 декабря 1991 года. Причем ее крылатую фразу «Здравствуйте, дорогие ребята и уважаемые товарищи взрослые!» редактор приказал вырезать.

Вспоминает В. Леонтьева: «Мне дали понять, что я уже старая и страшная и дети меня просто будут бояться. Эти начальники не понимают, что детская любовь и преданность не зависят от внешности – дети, в отличие от взрослых, на нее просто не обращают внимания. А ведь телевидение всегда было моей спасительной соломинкой во всех тяжелейших жизненных ситуациях! Как только я переступала порог телецентра, то всегда знала, чувствовала, что нужно. Во время своих передач, которые вела, я задавала в камеру вопрос и уже мысленно слышала на него ответ. И тут же говорила: «Правильно». А в студии все вокруг смеялись – мол, сдвинулась... Или, задев локтем мордочку Фили (а по опыту общения со своими собаками я знаю, что нос у них – самое чувствительное место), я тут же извинялась: «Филечка, прости меня, пожалуйста! Я случайно». А кукловод мне в ответ, смеясь: «Ладно, прощаю». Я же совершенно забывала, что мои партнеры по программе «Спокойной ночи» – куклы, а не живые зверюшки. Ведь дети тоже верили в то, что они живые. Один раз я совершенно случайно сказала в эфире, что день рождения у Фили 1 августа (как и у меня). В июле мы получили от детей более 600 посылок: присылали конфеты, печенье и косточки с мясом. Я боялась, что меня уволят – представляете, какой запах стоял, когда мы раскрывали посылки... А сейчас мы слышим с экрана: «Как тебе нравится зайчик?» – «Хорошо поджарен. Это вкусно...» И кукловоды со смеху с ног валятся. Я не понимаю: зачем отнимать у себя сказку? Надо в сказку верить, иначе как жить?..»

Между тем, лишив одного из самых признанных мэтров телевидения эфира, новое руководство какое-то время ломало голову над проблемой, куда бы ее пристроить. Все-таки уволить человека, который сорок лет жизни отдал телевидению, было бы верхом цинизма даже в то людоедское время гайдаро-ельцинских реформ. Наконец нашли оптимальный вариант – Леонтьеву сделали консультантом ведущих эфира и выделили ей кабинет на втором этаже «Останкино». Однако очень скоро начальники об этом пожалели – Леонтьева была слишком принципиальным человеком, чтобы давать свое «добро» на выход в эфир большинства из тех, кто претендовал на звание ведущих.

Вспоминает В. Леонтьева: «Направили как-то ко мне группу отобранных девушек, они вовремя приходили на занятия, я, естественно, выворачивалась наизнанку – халтуру не люблю, сполна отдавала то, что наработала, накопила за сорок с лишним лет. Потом их посещения стали все реже и реже... А причина мне ясна – влюбились одним разом в себя на телеэкране, «заболели» звездной болезнью. А влюбляться надо не в себя на телевидении, а в ту атмосферу, камеру, которая стала глазами. Короче, пренебрегли моим опытом...»

Будучи от природы чрезвычайно скромным человеком (даже в самый свой «звездный» период она вела скромный образ жизни), Леонтьева такой и осталась. Когда ее вынудили отойти от активной работы, ее пенсия составляла всего лишь 300 рублей. У нее не было ни машины, ни дачи, и жила она вместе с сыном в небольшой квартире в центре Москвы. В 1994 году у нее был шанс заработать неплохие деньги, снимаясь в рекламе, но она этот шанс не использовала, посчитав подобные съемки для себя унижением. Причем предложения были разные – начиная от какого-то инвестиционного фонда и заканчивая фирмами, торгующими памперсами. Но Леонтьева везде отвечала отказом, хотя тот же фонд предлагал ей за съемки аж 4 миллиона рублей!

В 1997 году, после долгого перерыва, Леонтьева вернулась в эфир – вместе со своим коллегой Игорем Кирилловым на канале РТР она стала вести программу «Телескоп». Однако этот проект просуществовал недолго и вскоре сошел на нет. После этого совершенно случайно Леонтьева узнала, что она числится на ОРТ не кем иным, как консультантом сурдопереводчиков, и даже получает за это зарплату. Она отправилась к генеральному продюсеру канала Константину Эрнсту и поблагодарила его за заботу. В ходе той беседы Эрнст пообещал Леонтьевой, что назначит ее ведущей какой-нибудь детской программы, однако его благой порыв так и остался неосуществленным.

Однако Леонтьева без работы не осталась. В том же году она получила возможность вести на радио сразу две передачи – детскую «В гостях у сказки» и взрослую «Память сердца». Чуть раньше был снят документальный фильм «Просто тетя Валя», посвященный жизни и творчеству Валентины Леонтьевой (его премьера на ТВ состоялась 8 марта 1996 года).

Из интервью В. Леонтьевой конца 90-х:

«Когда в былые годы снимали «Голубые огоньки», я никогда не притрагивалась к шампанскому, стоявшему на столах. Потому что, если я выпью даже чайную ложку шампанского, мне будет плохо. Я пошла в папу, и у нас с ним не оказалось в организме каких-то частиц, которые взаимодействуют с алкоголем: при малейшей его дозе происходит сиюминутное отравление. Как я страдала от этого в молодости! Все мои подружки рассказывали умопомрачительные истории, в конце которых говорили: «А дальше я ничего не помню. Кто меня привез?» Боже мой, как же мне хотелось ну хоть раз что-нибудь не помнить! Ну почему я с омерзительно трезвыми глазами сижу за столом и меня все ненавидят, а я ненавижу всех?!

А отключалась я так: после каждой передачи у нас были банкеты, и я танцевала на них, как сумасшедшая. Даже если меня никто не приглашал, я танцевала одна. А если банкета не было, то у себя в номере все равно плясала...

Больше всего в моих передачах мне не нравилось смотреть на себя со стороны. Мне не нравился мой эмоциональный перехлест. И хотя всегда, выходя на сцену, говорила себе, что в сдержанности – сила, ничего не могла с собою поделать, когда рассказывала о судьбах своих героев. Правда, лестные отклики в прессе убеждали меня в обратном. Тогда я стала просить своих близких смотреть и делать мне замечания. Не могу сказать, что мне это было приятно, но очень нужно. А больше всего меня ругала мама. Она была самым жестким критиком. И если она говорила: «Ничего», – значит, все было прекрасно. Она редко меня хвалила. Вообще у меня на первом месте была мама, потом – телевидение, а сын и муж – потом...

Из сегодняшних ведущих мне симпатична Арина Шарапова – у нее есть настроение, много юмора. С удовольствием смотрю Буратаеву – хороший язык, прекрасная артикуляция. Вот только общения с телезрителями у современных ведущих нет, но это не по их вине – они обязаны читать новости по телесуфлеру. В наше время мы никогда им не пользовались. Только моя собственная речь позволяла мне оставаться самой собой. У меня была своя манера говорить, хотя мне не раз указывали, что я слишком часто произношу слова «прекрасно» и «удивительно»...

Сегодняшних ведущих нужно учить всему! Начиная с речи, одежды и заканчивая общением. А все замечания режиссера сводятся к трем словам: «Быстрее! Медленнее! Улыбайтесь!» В «Новостях» сплошь и рядом неправильно ставят ударения. В развлекательных программах удручает панибратство. Вот «Угадай мелодию»: стоит пожилая женщина, а ведущий ей: «Аня, не волнуйся!» – на «ты». В «Звездном часе» я насчитала пять или шесть раз, когда ведущий сказал: «Знаете, я так вспотел!» Об этом непременно надо сообщать на всю Россию? Да и «Поле чудес»: Якубович, конечно, обаятельный человек, но порой он допускает страшную бестактность в отношении игроков – а всем безумно нравится...

Нынешние детские передачи ужасны! По большому счету, дети могут смотреть все, что угодно, – им нужна красивая картинка. Но воспитывать детей на мультфильмах, в которых черепашки-ниндзя, преступники, бандиты, по меньшей мере бестактно. В «Ле-го-го», «Звездном часе», «Улице Сезам» совершенно нет общения. Осталась лишь одна приличная передача – «Спокойной ночи, малыши!», но ее нельзя давать вести звездам, которые не знают, как общаться с детьми. Не могу смотреть, как Шифрин наигранно-фальшиво общается с куклами...

Раньше я очень любила передачу «Что? Где? Когда?». Там думали, волновались: миловидная старушка дарила победителю чудесные книжки... Сейчас это – подобие игорного дома, казино какое-то. Ставка, например, двадцать миллионов, и я вижу, как у игроков трясутся руки, как боятся они потерять эти деньги. Им уже не до вопроса. Происходит раздвоение: как бы ответить, чтобы не потерять...

Я никогда не играла с телеэкрана. Была самой собой. Случалось, что приходила «не в настроении» – неприятности в семье или что-то другое, личное. Чуткие зрители тотчас отмечали это в своих письмах или звонках: «Как вы себя чувствуете, Валентина Михайловна? Не надо ли лекарств, мы достанем, может, вас кто обидел, мы, мол, ему набьем...»

Я счастлива, что я никогда не предавала ТВ. Возможно, оно ущемляло мою свободу – редко посещала театры, музеи, никогда не гуляла в парках, даже в таком близком, как Останкино, отказывалась от всевозможных презентаций. Была увлечена только работой: встречи со знаменитостями и рядовыми незаметными людьми, детьми и космонавтами. Телевидение научило меня радоваться большому и малому...»

В последние годы отечественные СМИ практически не вспоминали о Валентине Леонтьевой. Даже родное ей некогда телевидение хранило молчание о том, чем занимается бывшая мегазвезда. И только в 2000 году о ней вспомнили коллеги – вручили ей премию «ТЭФИ» под названием «За личный вклад в развитие отечественного телевидения». Затем о ней вновь вспомнили летом 2003 года, когда Леонтьевой исполнилось 80 лет. По этому случаю в газетах были опубликованы несколько интервью с ней, по Первому каналу ТВ был показан получасовой фильм об имениннице.

Свое интервью газете «Московский комсомолец» (1 августа) Леонтьева завершила следующими словами: «Честно говоря, сегодня мне исполняется 80 лет, но я даже не чувствую этого возраста. Как буду отмечать юбилей – понятия не имею. Я ничего не хочу. Если кто-то придет – хорошо, не придет – ну и не надо. Кстати, мне руководство Первого канала телефонный аппарат подарило. За это им спасибо. А то у меня какой-то кошмарный, совсем старый стоял. Еще какую-то еду притащили. Наверное, Эрнст позвонит, поздравит. А подарков мне никаких не надо – я никогда ничего не прошу. Господь с вами...»

Спустя год, в августе 2004-го, про день рождения Леонтьевой уже почти никто не вспомнил – ни друзья, ни коллеги. Только журналисты «Экспресс-газеты» наведались к ней и взяли большое интервью. Приведу из него несколько отрывков:

«Мой сын Митя терпеть не мог телевизор. Однажды со слезами на глазах совсем по-взрослому бросил мне: «Ты не моя мама, ты всехняя». Наверное, он вправе на меня обижаться... Жизнь у Мити не сложилась, в свои 40 лет он ни разу не был женат, высшего образования не получил, всегда перебивался случайными заработками. По правде говоря, он просто привык сидеть у меня на шее. Злословят, что я едва ли не умираю в нищете, но пенсия у меня неплохая – больше четырех тысяч рублей. К тому же на телевидении мне платят пожизненную зарплату – 14 тысяч...

Телевидение сейчас уже не то, что было раньше. Тогда в людях было больше искренности, мы любили свою работу. Оттого и передачи получались душевные и добрые. А что сейчас? Бесконечные игры и шоу, в которых царят алчность, безнравственность и жажда наживы. Недавно я включила телевизор и наткнулась на «Окна». Какая мерзкая программа! Таким телевидение быть не должно. А что сделали со «Спокушками»?! Мне на бездарную, насквозь фальшивую красавицу Оксану Федорову смотреть противно!..»

Последние три года своей жизни В. Леонтьева прожила вдали от Москвы – у своей сестры Людмилы, в селе Новоселки Ульяновской области (47 км от города Димитровграда). Коллеги с ТВ практически о ней забыли: за все время ее жизни в глубинке ни разу (!) даже не поздравили с днем рождения (по ее же собственным словам). Зашевелились коллеги только тогда, когда в прессе появилась информация, что у Леонтьевой непростые отношения с ее единственным сыном Дмитрием, который фактически забыл о существовании своей некогда знаменитой родительницы. Почувствовав запах жареного, телевизионщики ринулись к Леонтьевой. В итоге в течение 2005—2006 годов на российском ТВ (на разных каналах) было показано несколько документальных фильмов о ней.

Это было кино из разряда неглубоких (глубокие исследования на нынешнем российском ТВ почти не встретишь). В нем, например, не исследовался феномен «тети Вали» – обычной советской девчонки, которая сумела дорасти до звезды всесоюзного масштаба, а потом, с развалом великой страны, разом превратилась в изгоя (как и миллионы ее соотечественников). Это было кино из разряда поверхностного, исследующего только те факты из жизни бывшей звезды, которые содержат в себе хоть какую-то сенсацию. В данном случае – историю непростых взаимоотношений Леонтьевой с ее взрослым сыном Дмитрием. Об одном из таких фильмов, показанном на Первом канале, написала телекритик Ирина Петровская (газета «Известия», номер от 28 апреля 2006 года):

«К теме «Мать и дитя» «Первый канал» вновь обратился в другом документальном фильме, посвященном легендарному теледиктору Валентине Михайловне Леонтьевой. Обращение это случилось не в первый раз – из других фильмов, уже побывавших в эфире, было известно, что у всеобщей мамы – «тети Вали» – проблемы с собственным сыном. Он-де с раннего детства люто ревновал маму к ее славе и впоследствии полностью разорвал с ней отношения. Известно также было, что с некоторых пор Валентина Леонтьева живет в Ульяновской области в семье сестры: старая, больная и никому, кроме родной сестры, не нужная.

Съемочная группа «Первого канала» вновь отправляется к Леонтьевой, которая за истекший период не помолодела, не выздоровела и, конечно, не наладила отношений с единственным сыном. Фильм повествует о славе Леонтьевой, которая лишила ее сына. В то время пока «тетя Валя» читала сказки чужим детям, ее мальчик жестоко страдал. Когда он вырос, он отомстил маме полным равнодушием, если не сказать ненавистью, которая выражается в том, что сын не звонит, не пишет, а когда ему звонит Валентина Михайловна, он бросает трубку или отключает телефон.

В течение всего фильма Леонтьева то и дело набирает номер сына. «Временно недоступен, – отзывается трубка. – Абонент находится вне зоны действия сети». В финале Валентина Михайловна, отчаявшись дозвониться, закрывает лицо руками и беззвучно рыдает. Встык с этим кадром плачет маленький мальчик в кадре, стилизованном под черно-белую хронику: типа маленький сын знаменитой дикторши – на самом деле подставной ребенок, выбранный авторами фильма на роль «реконструированного» сына Леонтьевой. Мораль сей басни такова: отозвались кошке мышкины слезки. Вместо того чтобы делать карьеру, надо было заниматься собственным ребенком, тогда бы и старость не оказалась одинокой, и сын окружил бы мать любовью и заботой, и не пришлось бы на закате лет так горько плакать, вспоминая бесцельно прожитую жизнь.

От фильма за версту несет спекуляцией: на беспомощности и болезни главной героини фильма, на ее одиночестве и старости, на невозможности отказать бывшим коллегам, бесцеремонно вторгающимся в частное пространство чужой жизни.

Версию, что сын знаменитой «тети Вали» мог попросту вырасти эгоистом и сволочью, авторы даже не рассматривают. Самого сына в фильме, кстати, нет. Поэтому вывод: Леонтьева была дурной матерью, за что и поплатилась...»

«Ложкой меда в бочке дегтя» стало в те дни для Леонтьевой возвращение ей статуэтки «ТЭФИ». Как мы помним, этой награды телеведущая была удостоена в 2000 году, после чего та находилась в ее доме в течение нескольких лет. А потом угодила в другие руки. Вот как описывала эту историю в газете «Комсомольская правда» журналистка В. Чернышева (10 августа 2006):